ГЛАВА 35

ГЛУШИТЕЛЬ

Воспоминания обрушиваются на меня, как грузовик, выбивая из меня все силы. Они уносят с собой мой рассудок и здравомыслие, если они вообще остались. Поднимаюсь из кресла-качалки, дыша огнем, как дракон, хватаю пистолет со стола и направляю его Эллиоту под подбородок.

Мои коренные зубы, кажется, вот-вот треснут под давлением челюсти, пока смотрю на Эллиота. Я жду. Жду, жду и жду, когда он что-нибудь скажет. Хоть что-нибудь. Чтобы защитить себя. Например, начнёт умолять, чтобы я сохранил ему жизнь. Но он только хмурится, его мертвые глаза смотрят на меня.

— Сделай это, - подначивает Эллиот.

Еще сильнее вдавливаю пистолет в подбородок, заставляя его голову слегка отклониться назад. Мой палец лежит на спусковом крючке в одном гребаном миллиметре от того, чтобы окрасить серый кирпич этого дома его кровью.

— Она никогда тебя не простит.

Эта фраза заставляет меня остановиться, потому что он чертовски прав. Если нажму на этот курок, Елена никогда меня не простит. Не имеет значения, что это будет оправданной местью.

Все, что она увидит - я хладнокровно убил ее отца.

Обнажаю зубы и слезы наворачиваются на глаза.

Человек, убивший моих родителей - гребаный отец Елены.

— Черт, - выплевываю сквозь стиснутые зубы.

Столько раз представлял себе этот момент. Как поэтично было бы выследить человека в красной бандане и показать ему, что у меня теперь тоже есть маска. Что именно из-за него моя маска стала красной.

Я стал монстром, потому что хотел, чтобы человек, убивший родителей, стал свидетелем той же бесчеловечности, которую он проявил ко мне тридцать лет назад.

Неудивительно, что он ненавидит меня. В наказание за убийство моих родителей он вынужден наблюдать, как его драгоценная дочь влюбляется в сына его смертельного врага.

Медленно опускаю пистолет.

Его откровение заставило заполнить все недостающие части памяти о той ночи. Часть воспоминаний я потерял из-за травмы. Заставил себя забыть. Но теперь так живо вижу его лицо. На тридцать лет моложе, но Эллиот - тот самый человек, который тогда смотрел на меня через окно ресторана, ожидая, когда выйдет мой отец. Он хотел расплаты и получил ее.

И теперь должен жить с наказанием.

Мы оба убийцы и нам придется столкнуться с последствиями: друг с другом.

— Почему ты оставил меня в живых? Почему просто не пристрелил меня к чертовой матери и не оставил семью Ривз в прошлом?

— Потому что видел выражение твоего лица, когда приставил пистолет к твоей голове, это заставило меня подумать о выражении лиц моих дочерей перед тем как их застрелил твой отец. Когда смотрю на тебя - вижу лишь человека, который убил мою жену и маленьких девочек. Как только я вошел в больничную палату, понял, что ты мне знаком, но теперь, когда знаю, кто ты, твой отец будто все еще находит способ преследовать меня. Мою семью.

Прикусываю внутреннюю сторону щеки так сильно, что чувствую вкус крови.

— Если ты ожидал, что твое откровение убедит меня отпустить Елену, то ты ошибся.

Делаю глубокий вдох, опуская плечи. Вся эта ситуация - полный пиздец. Мало того, что я только что узнал, что в моих жилах течет кровь убийцы, так еще и человек, убивший родителей, является отцом любви всей моей гребаной жизни.

Отпустить ее - не вариант.

Если бы кто-то сказал мне двадцать минут назад, что захочу поднять белый флаг перед человеком, который разрушил мою жизнь, я бы вырвал ему спинной мозг через горло.

Но, что ж, вот мы и встретились.

— Послушай, мы оба любим Елену. Не принимай мою любовь к ней за прощение того, что ты сделал со мной. Ради нее я готов терпеть твое присутствие в моей жизни. Я собираюсь медленно мучить тебя, заставляя наблюдать за тем, как становлюсь постоянной частью твоей жизни. Это твое первое и последнее предупреждение. Если ты попытаешься разлучить нас, моя любовь к Елене тебя не спасет.

После моего предупреждения наступает долгое молчание. Эллиот прикуривает еще одну сигарету и подносит ее ко рту.

— Если ты такой же, как твой отец, ваши отношения развалятся по швам без всяких усилий с моей стороны. - Снова долгая пауза. — Это должно остаться между нами. Елена никогда не должна узнать. Ни о чем.

— Потому что ты не хочешь, чтобы она узнала, что ее отец - убийца? - Насмехаюсь, хотя ирония этого разговора меня просто убивает. — Или ты боишься, что она не примет твою сторону?

— Какая, блядь, разница? Держи свой рот на замке. Я рассказал тебе правду, теперь твоя очередь. Расскажи мне, что ты сделал с моей дочерью. Ты не знал о моей причастности к смерти твоих родителей, так что встреча с ней - просто судьба, показывающая нам обоим средний палец, но есть причина, по которой она так прониклась тобой. Ведь изначально Елена не хотела быть с тобой, когда мы гостили в особняке. Она не могла дождаться, когда мы уедем. И вдруг в тот день, когда мы должны были лететь в Техас, она захотела остаться. Как такое может быть?

Отлично. Я могу рассказать ему правду. Очень, очень, очень, очень смягченную версию, но тем не менее правду.

Вздохнув, беру остатки скотча Эллиота и пригубляю.

— Большую часть своей жизни я был склонен к суициду. Я встретил Елену вскоре после попытки самоубийства. Поэтому... поэтому называю ее ангелом.

Надеюсь, не сильно очевидно, что «вскоре после» на самом деле означает «во время».

— Скажу тебе то же, что и ей. Я жил в прошлом три десятилетия и не думал, что у меня осталась душа. Не думал, что способен чувствовать что-то, кроме боли и гнева. Но Елена пришла в мой мир и разрушила стены, на возведение которых я потратил столько времени. Заставила меня почувствовать себя достойным и позволила быть уязвимым. До ее появления моя жизнь была пуста, но теперь, когда она есть у меня, не могу представить, как жил так долго без нее. Да, я все испортил. Был эгоистом, плохим партнером, и, хотя люблю ее всеми фибрами своего существа, это была не та любовь, которую она заслуживает. Поэтому Елена ушла. И в этот день все пошло кувырком.

Издаю еще один тяжелый вздох.

— Она действительно хотела уехать, Эллиот, и я собирался ее отпустить. В то утро, когда ты должен был сесть на рейс в Техас, я уехал в свой офис на другом конце города, чтобы не поддаться искушению и не начать умолять Елену остаться по своим эгоистичным причинам. Но в итоге она сама решила остаться. Я ее не заставлял.

Эллиот щелкает языком.

— Я тебе не верю.

— Спроси ее сам.

Эллиот одаривает меня мертвой, безжизненной ухмылкой. Забирает пистолет и размахивает им в небольшом пространстве между нами. Но делает это вяло и без угрозы.

— Мне следовало всадить тебе пулю между глаз тридцать лет назад и покончить с этим.

— Так сделай это сейчас, - садистски дразню. — Но она никогда тебя не простит.

Он выдыхает дым от сигареты мне в лицо, затем тщательно сканирует меня взглядом, прежде чем вернуться в дом.

Мои зубы болят от того, как сильно сжимаю их, а в моем теле сейчас столько сдерживаемой агрессии, что будь Эллиот кем-то другим, все его кости были бы уже сломаны.

Кровь стучит в ушах, когда я, спотыкаясь, спускаюсь по ступенькам крыльца, босые ноги громко ступают по рыхлому гравию дорожки. Бесцельно иду к деревьям, окружающим участок, и теряю себя в них.

Выбираю бедное, ничего не подозревающее дерево, и отпускаю себя. Использую шершавую кору как грушу для битья, пока мои кулаки не становятся кровавыми, дрожащими и онемевшими. Пока не выдыхаюсь полностью. В итоге утыкаюсь лицом в окровавленное дерево и встаю на колени. Легонько бью кулаками кору, рыдая и оплакивая себя.

Впервые с тех пор, как встретил Елену, чувствую сомнение. Не в своей любви к ней. Нет, она непоколебима. Абсолютна. Неоспорима. Я сомневаюсь в своей способности быть частью ее жизни и при этом сохранять свою чертову голову в порядке. У меня и так уже не хватает винтиков.

С радостью отомстил бы Эллиоту за то, что он сделал с моими родителями, но не знаю, сохранится ли мой рассудок. Не уверен, что у меня хватит сил держать это в себе, и не думаю, что рассказать Эдвину о чем-то, что он забудет через несколько минут, будет достаточно.

Если расскажу Елене, поверит ли она мне? Может, у нее и есть разногласия с отцом, но она сама сказала мне, что она папина дочка. Отец - ее герой, больше, чем когда-либо буду я.

Одно знаю точно: если бы мой отец не убил Диану, то Эллиот никогда бы не встретил Бетани. Соответственно я никогда бы не встретил Елену.

Честно? Думаю, это было бы более трагично.

Мне требуется почти целых два часа, чтобы прийти в себя, прислонившись к дереву на прохладном ноябрьском воздухе. Странно, но это уединение успокаивает так, как никогда не успокаивают размышления на крышах Меридиан-Сити. Мягкий ветерок проникает сквозь длинную траву, создавая успокаивающий белый шум, сопровождающий мою печаль.

Глубоко вздохнув, говорю себе, что нужно быть осторожным. Эллиот очень проницателен, чего я никак не ожидал. И знает, что я что-то скрываю. Подозревает ли он, что я серийный убийца? Скорее всего, нет. Но будет наблюдать за нами, следить за нашими отношениями и рассматривать их.

Если он узнает, что я - Глушитель, начнется война.

Когда возвращаюсь в дом, бумаги из полицейского протокола все еще хаотично разбросаны на крыльце. Поднимаю их вместе с папкой, сминаю в тугой шар и поджигаю зажигалкой, оставляя догорать в пепельнице.

Пробираюсь в дом и иду в ванную комнату наверху, чтобы принять душ и смыть с кожи кровь и яд правды. Мокрый и пустой внутри, возвращаюсь в спальню. Елена все еще спит, как и подобает маленькому ангелу, на том же месте, где я ее и оставил. Присутствие Ангела успокаивает меня. Малейшее напряжение исчезает с моих плеч. Смотрю, как она спит, пока одеваюсь, а затем забираюсь в кровать рядом. Осторожно целую ее волосы.

Елена морщит лоб, а затем переворачивается на спину. Ее глаза открываются, привыкая к темноте спальни. Мягкий лунный свет заливает ее кожу бледным голубоватым сиянием.