Издаю возмущенный вздох.

— Куда мы вообще поедем?

— А кто сказал, что нам нужен пункт назначения?

Он надевает шлем, затем удерживает мотоцикл, чтобы я могла забраться на него. Кристиан такой высокий и мощный. Выглядит слишком большим для этого. Проходит несколько долгих минут и я делаю шаг назад, словно собираясь оставить его, но в конце концов уступаю. Глубоко вздохнув, надеваю шлем на голову и осторожными шагами направляюсь к мотоциклу. Он не давит на меня и не торопит, просто терпеливо ждет.

Я никогда не сидела на заднем сиденье мотоцикла, поэтому перекидываю ногу очень некоординированно. Мне приходится использовать плечи Кристиана, чтобы подтянуться. В таком положении болят ребра, но это не невыносимо. Удобно устроившись в кресле, показываю ему большой палец вверх.

— Здесь есть микрофон, ангел. Ты можешь говорить со мной. Готова?

— Нет, - говорю с нервным смешком.

— Я буду ехать медленно. Можешь держаться за меня или нет.

— А если я захочу, чтобы ты остановился?

— Не дождёшься.

С этими словами Кристиан заводит мотоцикл и делает несколько оборотов двигателя, после чего медленно выезжает из гаража. Это мучительно медленный темп. Он ездит по подъездной дорожке ровными кругами, пока я не привыкаю к этому, и тогда я экспериментально обхватываю его руками. Твердое ощущение мускулов, напрягающихся под моим прикосновением, вызывает во мне успокаивающее чувство безопасности. Теперь, когда вероятность того, что я упаду с мотоцикла, уменьшилась, Кристиан едет немного быстрее, проверяя уровень моего комфорта.

— Я в порядке, - тихо говорю в микрофон и чувствую, как он легонько похлопывает по моей коленке, прежде чем набрать скорость на подъездной дорожке.

Делаю глубокий вдох и позволяю напряжению в моих плечах исчезнуть. Как только мы выезжаем из поместья, прижимаюсь головой к его спине.

Потому что чувствую себя в безопасности.

Это очень бесит, ведь самое неприятное в Кристиане Ривзе - то, что он всегда почему-то прав.

Мне это нравится. Ехать с ним на мотоцикле, позволяя ему мчаться сквозь поток машин, пока я сижу и смотрю, как они проносятся мимо - все это вызывает у меня приятный прилив адреналина. Это захватывающе.

Он так хорошо знает улицы. Точно знает, с какой скоростью ему нужно ехать, чтобы успеть на светофоре, точно знает, куда повернуть, чтобы избежать пробок, и знает, в какие районы города стоит приезжать, а какие улицы лучше объехать. Мы едем, кажется, целую вечность, останавливаясь в основном на Южной стороне, где здания не покрыты граффити, а окна не заколочены досками для борьбы с грабежами.

Богатая сторона, если говорить прямо.

И хотя воспоминания и страхи все еще не дают мне покоя, я дорожу моментом, когда мы с Кристианом можем просто побыть мужчиной и женщиной, проехаться по городу, делая вид, что все нормально. Оставив на время все, что произошло, позади. У меня появляется возможность убедить себя в том, что я свободна от всей этой боли и страданий.

На улице темно и прохладно. Когда останавливаемся на светофоре, я знаю, что Кристиан чувствует, как я дрожу, потому что он снимает свою кожаную куртку и позволяет ее надеть.

Едем еще час, прежде чем Кристиан останавливается у здания Reeves Enterprises. Паркует мотоцикл и слезает с него. Снимает шлем, встряхивает волосами и помогает мне слезть с мотоцикла. Снимаю шлем и спрашиваю, что мы здесь делаем. Он отмалчивается и ведет меня внутрь. Мы поднимаемся на лифте на последний этаж, в наш офис, а затем Кристиан ведет меня на запасную лестницу, с которой можно выйти на крышу. На крыше нас встречает холодный ветер.

— Иногда я прихожу сюда, чтобы подумать, - говорит Кристиан, засовывая руки в карманы и становясь на карниз, чтобы посмотреть вниз. Здесь есть толстые железные прутья, чтобы мы не упали, но все равно нервно находиться так высоко. Reeves Enterprises - самое высокое здание в Меридиан-Сити. Я думала, что из нашего офиса открывается прекрасный вид, но есть что-то в том, что мы находимся на крыше, освобождающее.

— Могу я спросить тебя кое о чем? - спрашиваю я. Он кивает. — Когда ты понял, что любишь меня?

— По-настоящему? - Он смеется. — Думаю, Кэролайн поняла это раньше меня, но это случилось, когда она подарила тебе рисунок. У меня есть очень яркое воспоминание о том, как я подарил родителям рисунок, когда был совсем маленьким, и тогда я вспомнил, как мама смотрела на меня, когда принимала рисунок. Так же ты смотрела на Кэролайн, и в этот момент до меня дошло, что я не просто одержим тобой, а люблю тебя. Что хочу жить и иметь семью с тобой. Решил, что хочу жениться на тебе, и в тот же вечер обратился к ювелиру, чтобы он нашел для меня самый большой фиолетовый бриллиант, который только можно купить за деньги. Взял обручальное кольцо моей мамы, удалил из него камень и заменил его на твой.

Затем он достает из кармана кольцо. Это серебряное кольцо с самым большим бриллиантом, который я когда-либо видела. Грушевидной формы, с двумя другими бриллиантами багетной огранки, выступающими по обе стороны. Оно прекрасно. Сверкает даже в темноте ночи. У меня перехватывает дыхание, когда смотрю на эту вещь, словно она собирается меня укусить. Смотрю на Кристиана из-под ресниц.

— Если ты привел меня сюда, чтобы сделать предложение, то мой ответ - нет.

Он качает головой.

— Я привел тебя сюда не для того, чтобы сделать предложение. Просто хотел, чтобы ты знала, что я говорю правду, так как у меня это плохо получается.

— Ты очень хорошо умеешь говорить правду, - отвечаю я, когда он кладет кольцо обратно в карман. — Но при этом ты так же хорошо умеешь скрывать информацию. - Смотрю на него. Начинает моросить дождь. — В тот понедельник, утром, после нашего знакомства, когда ты подошёл к моему столу, ты хотел меня увидеть?

— Да. У меня не было плана, что я буду делать, когда приду туда, но просто хотел увидеть тебя снова. Как самого себя. Но Нил уволил тебя, и пришлось устранять последствия.

— Если бы я заглотила наживку и начала влюбляться в Кристиана Ривза с самого начала, что бы ты сделал с Глушителем?

Он ненадолго задумывается.

—Мне нравится говорить себе, что Глушитель оставил бы тебя в покое. В некотором смысле, думаю, было бы проще, если бы я сначала встретил тебя как Кристиан Ривз. Мне кажется, тогда я мог бы избавить тебя от стольких страданий за последние несколько месяцев. - Дождь начинает усиливаться, но никто из нас не двигается с места. — Когда ты поняла, что любишь меня?

Полагаю, будет справедливо, если он узнает, хотя моя история менее романтична, чем его.

— Когда они спросили меня, кто ты. - Делаю глубокий вдох. — В тот момент, когда Фрэнк стянул с меня шорты, я поняла, что никогда не позволю ни одному из них сломать меня. Заставить сказать им твое имя. - Голос срывается. — Они очень старались. И когда заставили тебя на все это смотреть, я увидела, как отчаянно ты пытаешься добраться до меня... Поняла, что ты действительно любишь меня. Это только заставило полюбить тебя еще больше. Я просто не хотела признаться себе в этом. Не хотела признаваться в том, что хранила в тайне личность серийного убийцы. И что ценой этой тайны будет моя жизнь. Только любовь может причинить такую боль и при этом будет достойна этого.

Он со стыдом опускает голову. Дождь капает с кончиков его волос. Мы уже полностью промокли насквозь. И замёрзли.

— Прости меня. За все. За ложь, секреты и боль, через которую заставил тебя пройти. Я никогда не буду стоить этой жертвы, Елена. Никогда. Даже если проживу тысячу жизней, пытаясь загладить вину.

Осторожно глажу пальцами его по щеке. Глаза Кристиана находят мои, в них отражается боль и вина.

— Но ты стоишь этой жертвы. Вот, почему я все еще здесь.

На следующее утро, когда я просыпаюсь, Паоло любезно приносит мне завтрак и кофе в постель. Занимаюсь подготовкой к экзамену с момента пробуждения и до отхода ко сну.

Таков мой распорядок дня в течение двух полных недель. Кристиан меня почти не беспокоит. Думаю, он понимает, что мне нужно побыть одной. Проверяет, но не остается со мной, если не попрошу, что бывает нечасто. Эти эмоциональные американские горки, которые я испытываю с тех пор, как он признал себя Глушителем, вымотали меня. Физически. Психически. Эмоционально.

Но, по крайней мере, физически я выздоравливаю. Мои ребра чувствуются в основном нормально. По утрам, когда нет дождя, прогуливаюсь, закутавшись в плед, по периметру участка, обычно с кофе в руках. Сейчас середина ноября. Погода стала прохладной. Через несколько дней наступит День благодарения. Через несколько недель после этого будет свадьба моего брата, потом Рождество и Новый год. Это напряженное время года, но именно это мне и нужно.

За несколько недель, прошедших после приезда родителей, я посетила клинику, чтобы еще раз проверить себя на наличие венерических заболеваний, и вздохнула с огромным облегчением, когда все анализы оказались отрицательными. Кроме того, у меня начались месячные точно в срок, что стало еще одним огромным облегчением. Думаю, после того, как узнала, что у меня больше не будет физического напоминания об изнасиловании, с моих плеч свалилось огромное бремя.

Кристиан спросил меня, почему я плачу в то утро, когда у меня начались месячные. Тогда я рассказала ему об этом, он обнял меня, но я почувствовала, что Кристиан пытается скрыть от меня слезы, тихо всхлипывая мне в шею. А я и не подозревала, что для него это будет таким облегчением.

Теперь, когда я уверена, что не беременна и не больна, хорошие дни уже не кажутся такими недостижимыми. Прошло всего несколько недель, но я чувствую себя более похожей на себя прежнюю, чем предполагала.

Логика шепчет, что жертвы изнасилования не любят, когда к ним прикасаются. Теперь, когда я переживаю последствия, понимаю, что, по крайней мере, для меня, дело не в прикосновениях. Все, что я хочу - обнять Кристиана. Все, чего хочу - чтобы он меня целовал. Хочу спать с ним в одной постели и просыпаться от того, что он обнимает меня.