ГЛАВА 29

АНГЕЛ

Когда Кристиан и отец заходят обратно в особняк, оба в ярости. Это написано на их лицах. Кристиан настолько зол, что, проходя мимо полки, смахивает случайно стеклянную вазу, из-за чего та разбивается вдребезги о пол, а он стремительно скрывается за углом, даже не взглянув в мою сторону.

— Что ты ему сказал? - спрашиваю я.

Отец игнорирует мой вопрос, а затем хрустит шеей.

— Елена, послушай меня. Ты - моя единственная живая дочь, твоя безопасность и счастье значат для меня все. Я люблю тебя. Хочу спросить тебя кое о чем, и прошу сказать мне правду.

Бросаю растерянный взгляд на маму, которая выглядит не менее растерянной.

— Хорошо...

— Ты хочешь остаться здесь с ним? - спрашивает он. Открываю рот, чтобы ответить, но он прерывает меня. — Не говори мне то, что он хочет, чтобы ты сказала, и не говори мне те слова, которые хочу услышать я. Скажи правду.

— Да, - немедленно отвечаю. — Да, папа. Я хочу остаться.

Он откидывает голову назад, как будто беззвучно молится Богу, прежде чем снова смотрит мне в глаза.

— Если ты передумаешь, позвони мне, и я приеду за тобой. Без вопросов. Мне все равно, даже если я буду находиться в середине операции. Позвони мне и я спасу тебя от него.

Спасет меня?

Издаю нервный смешок.

— Папа, меня не нужно спасать от Кристиана.

Взгляд отца полностью противоречит тому, что я только что сказала, но он ничего не говорит. Лишь крепко обнимает меня, и к нам присоединяется мама.

Мы прощаемся. Машу рукой, когда Гэвин отъезжает на машине вместе с родителями, везя их в аэропорт. Что-то произошло в последние несколько минут. Не жду, что Кристиан прольет свет на ситуацию, но все равно иду его искать. Нахожу в домашнем кабинете, где он потирает голову двумя руками, будто она болит.

— Что он тебе сказал?

Кристиан вскидывает голову, будто только сейчас понял, что я здесь стою. Это очень нехарактерно для него. У него всегда почти магическая осведомленность. Не думаю, что к нему когда-либо подкрадывались в жизни.

Он ничего не говорит. Сажусь в кресло напротив, складываю руки на столе и упираюсь в них головой, глядя на него. Кристиан снова погружается в свои мысли.

Наконец, он проводит пальцами по волосам и смотрит на меня.

— Это не имеет значения.

— Хорошо, - тихо говорю я, когда он снова смотрит на меня опустошенным взглядом.

Встаю, чтобы оставить его в покое, так как он явно не расположен к разговору, но Кристиан произносит мое имя, чтобы остановить меня. Поворачиваюсь к нему лицом и жду продолжения.

— Ты знала, что наши отцы были знакомы?

Качаю головой.

— Нет. Он не рассказывает о своей жизни в Меридиан-Сити.

Кристиан кивает, и я принимаю это как сигнал об уходе. Остаток дня провожу, леча боль в груди из-за сломанных ребер. Прикладываю несколько пакетов со льдом, чтобы снять отек, и принимаю несколько таблеток. Сонливость и упадок сил приводят меня в зал кинотеатра. На заднем плане идет фильм, а я листаю телефон, совершенно не обращая внимания на то, что показывают на большом экране. Проходит несколько долгих, одиноких часов, и я получаю сообщение от отца, что они приземлились в Техасе. Быстро набираю ответ, где говорю, что люблю его и обещаю, что со мной все в порядке.

Но дело в том, что я не чувствую себя в порядке. Никогда не чувствовала себя более одинокой. Не ощущала себя так неуютно в своей собственной шкуре. Не чувствовала такого оцепенения внутри.

Натягиваю свое любимое фиолетовое одеяло до подбородка. Я ношусь с этим одеялом, как с ребенком. Оно впитало в себя столько моих слез за последние несколько дней. Его нужно хорошенько постирать.

Но сейчас мне нужно, чтобы оно впитало еще больше. Тихонько плачу в ткань. Даже не знаю, по чему конкретно плачу. С тех пор как Кейт привезла меня в больницу, бывает такое настроение, что кажется, будто мне на голову вылили ведро эмоций. Это жестоко. Я не могу мыслить здраво и кажется, что мой мир рушится сам по себе.

Нил Хейден мертв. Фрэнк Валенти жив. Честно говоря, не знаю, принесет ли мне утешение его смерть. Это не значит, что я хочу, чтобы он был жив, но если они оба будут мертвы, то только мне придется жить с этим. Только я должна нести бремя памяти о том, что они сделали со мной.

Если они мертвы, они свободны, а я нет.

Я больше никогда не буду свободна.

Из моего горла вырываются тихие хрипы, а слезы затуманивают зрение. Вытираю лицо, сажусь, и тут краем глаза замечаю движение.

— Ненавижу, когда ты грустишь, - говорит Кристиан, осторожно подходя и опускаясь на свободное место рядом со мной. Кресло достаточно просторное для нас обоих. Несмотря на то, что формально мы сидим на одном месте, между нами есть комфортное пространство. Кристиан наклоняется, чтобы откусить от тающего мороженого рядом со мной. Я не притрагивалась к нему с тех пор, как открыла. Сверху оно расстаяло. Он смотрит так, словно запоминает мою печаль, чтобы потом мучиться чувством вины.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, одеяло все еще подоткнуто под подбородок, как щит.

— Ты останешься со мной?

— Можно я тебя обниму?

— Нет. Оставайся рядом.

Он кивает в знак понимания. Мы сидим в полной тишине и смотрим фильм. Я ничего не осознаю, но что-то в его присутствии успокаивает. В порядке эксперимента осторожно придвигаюсь к нему. Так приятно, что я не вспыхиваю и не хочу вылезти из собственной кожи. Фильм заканчивается, и я наугад выбираю другой. Постепенно, шаг за шагом, приближаюсь к Кристиану. Как только оказываюсь настолько близко, насколько могу выдержать, между нами остается около фута пространства, остаюсь там до тех пор, пока мои болеутоляющие не усыпляют меня.

Когда просыпаюсь, все еще нахожусь в кинотеатре. На экране гудит меню потокового сервиса, заливая комнату мягким фиолетовым светом. Сейчас я лежу. Моя голова лежит на коленях Кристиана. От мысли, что он так близко, тело замирает и я резко сажусь, перебираясь на другую сторону кресла. Кристиан не двигается. Он спит. Проверяю свой телефон. Сейчас только шесть, значит, он заснул позже и остался, чтобы не мешать мне.

Только сейчас понимаю, что мне не снился кошмар.

Стараясь издавать как можно меньше звуков, медленно поднимаюсь и выхожу.

Поскольку еще рано, решаю, что, пожалуй, стоит развлечься и попытаться подготовиться к экзамену на адвоката. В последние пару месяцев я не так усердно готовилась, как следовало бы. Экзамен будет в конце февраля, так что у меня есть еще почти четыре месяца, чтобы снова взяться за ум.

Кроме того, это может стать хорошим способом отвлечься от всех мыслей о Фрэнке Валенти. Это то, с чем я просто не хочу сталкиваться. Не говоря уже о том, что он все еще где-то там. Неизвестно, что он задумал и с кем может быть. Знаю, что его влияние в этом городе очень велико, но мне интересно, насколько важен он теперь, когда клуба нет.

Глубоко вздохнув, ищу в своей гостевой комнате несколько учебников, тетрадь и ручку и приступаю к работе. Поначалу это дается нелегко. Вернуться к учебе после долгого перерыва всегда непросто. Читаю и конспектирую до тех пор, пока руку не сводит судорогой, а глаза не начинают слезиться.

В десять часов, когда веки настолько тяжелые, что уже не могу нормально соображать, откладываю ручку и встаю, чтобы размять конечности. Вытянув руки над головой, морщусь от боли. Не могу уже дождаться, когда заживут ребра. Я несколько дней не могу толком размяться.

Раздается легкий стук в дверь. Кристиан проскальзывает внутрь, закрывая за собой.

— Привет.

— Привет, - отвечаю я. Он разглядывает все книги и конспекты на столе, а затем обращается ко мне за объяснениями. Пожимаю плечами. — Подумала, что неплохо было бы отвлечься и стала готовиться к экзамену на адвоката.

Он кивает и в глазах мелькает надежда. Наверное, из-за того, что я занимаюсь таким обыденным делом, как учеба. Готова поспорить, он испытывает облегчение, что я не кричу, не плачу и не пытаюсь вылезти из собственной кожи. Раскачиваюсь взад-вперед на пятках и смущенно сцепляю руки за спиной.

— Знаю, что уже поздно, но... не хочешь ли ты чем-нибудь заняться? Вместе? - Кристиан поднимает брови от удивления. — Не смотри на меня так. Я не из стекла.

Он молчит, а потом тихо спрашивает:

— Что ты хочешь делать?

— Что угодно. Просто... хочу хоть немного почувствовать себя нормальной.

Кристиан потирает челюсть, думая, чем бы заняться, не отрывая от меня взгляда. Через некоторое время слабо улыбается.

— Может, прокатимся?

— Хорошо, - киваю я. Он говорит одеться, я переодеваюсь из шелковой пижамы, в которой была до сих пор. Надеваю джинсы и толстовку, поправляю косу и полощу рот, чтобы освежиться. Кристиан ждет меня в коридоре и я следую за ним в его огромный гараж.

Проходим вдоль одной из длинных линий машин в самый конец, где нас ждет угольно-серый мотоцикл. Нечто, созданное для быстрой езды. Кристиан снимает с вешалки, висящей на стене рядом с мотоциклом, два шлема и протягивает их мне. Тупо смотрю на него.

— Что? - спрашивает он.

— Когда ты сказал «прокатиться», я предположила, что речь пойдет о подогреве сидений.

Он терпеливо улыбается и протягивает мне шлем.

— Тебе понравится. Обещаю.

Качаю головой.

— Мне придется держаться за тебя.

— Ты мне доверяешь?

— Не очень, - говорю в ответ. — Не так, как раньше.

Кристиан вешает шлем на ручку мотоцикла и засовывает руки в карманы.

— Я все тот же человек, Елена. Тот же самый человек, в которого ты влюбилась. Думаю, ты это знаешь и боишься, но я уже говорил тебе однажды, в ту самую первую ночь в твоей квартире, что я - единственный, кого ты никогда не должна бояться.

— Но я боюсь тебя, - шепчу я. — Боюсь того, что ты сделаешь с собой, если я уйду, и боюсь того, что ты сделаешь со мной, если останусь.

Он обдумывает это, а затем закидывает ногу на мотоцикл.

— Дай мне шанс все исправить. - Кристиан хлопает по сиденью сзади.