Просто поддержите меня
Ву Син Цзы проснулся после обеда, и только тогда Пин И Фан распорядился принести им поесть.
Воистину, вегетарианские блюда Чонсю Гуан были достойны своей славы. Всего им подали три блюда, а также суп и корзинку с пельменями, приготовленными на пару. Еда была обжарена на рапсовом масле, со слегка хрустящей корочкой, это была очень легкая пища. На столе стояли обжаренные помидоры, фрикадельки с тофу, жареные ростки фасоли и чашка супа из листьев лотоса. Было непонятно, из чего приготовлен этот суп, но у него был насыщенный и освежающий вкус. В нем совершенно не ощущался горьковатый привкус овощей, а после того, как его выпьешь, на губах оставался тонкий аромат лотоса.
Ву Син Цзы уже давно проголодался. Он полностью сосредоточился на еде, запихивая ее себе в рот, и его палочки мелькали, не останавливаясь ни на секунду. От умело приготовленной вегетарианской еды на губах не оставалось жирного следа. Эта еда дарила лишь чувство удовлетворения и легкости, она насыщала, не создавая ощущения тяжести. У Ву Син Цзы всегда был отменный аппетит, и на сей раз он наслаждался от души.
Пин И Фан не обладал таким огромным аппетитом, но, видя, как сидящий перед ним человек вовсю наслаждается едой, он не удержался и положил себе дополнительную порцию риса. Наконец, на тарелках не осталось даже подливки, потому что она вся отправилась в рис к Ву Син Цзы, и была съедена.
- Погладить вам живот? – лицо Пин И Фана озарила улыбка. Его рука уже опустилась на живот старикана, который, блаженно щурясь, лениво развалился на бамбуковой циновке.
- Спасибо, благодарю вас... - Ву Син Цзы прикрыл глаза. От таких интимных действий кончики его ушей слегка порозовели, но он не стал останавливать Пин И Фана.
Разумеется, простое поглаживание живота не могло в полной мере способствовать хорошему пищеварению, поэтому Пин И Фан предложил Ву Син Цзы прогуляться вокруг храма. В это время большинство священников и паломников отдыхали в своих комнатах. Солнце палило так сильно, что их кожа покраснела, но Ву Син Цзы не обращал никакого внимания на жару, радостно следуя за Пин И Фаном, пока они исследовали весь храм.
Чонсю Гуан занимал огромную территорию. Несмотря на то, что в некоторые пристройки и места отправления ритуалов посторонним входить запрещалось, им понадобилось почти два часа, чтобы обойти весь комплекс.
Когда они вернулись в свою комнату, на столе их уже ожидала большая чаша холодного кислого супа из сливы. После того как они выпили этого супа, их тело обдало приятной прохладой с головы до ног, и Ву Син Цзы, вздрагивая, радовался, до чего же это было приятно!
- Пора возвращаться в столицу, - Пин И Фан выглядел очень элегантно, потягивая сливовый суп, растянув это удовольствие на четверть часа. Вытащив платок, он вытер губы. Ву Син Цзы был полностью очарован этим красивым мужчиной, сидящим перед ним. Что бы ни говорил Пин И Фан, Ву Син Цзы лишь улыбался и согласно кивал.
Когда они покидали храм, Пин И Фан не повел его вниз по лестнице Цян Юн, но вместо этого его возок поднялся по частной тропе на заднем склоне горы и теперь ожидал их у задних ворот. Прежде чем они уехали из храма, к ним подбежал маленький послушник и протянул им корзинку с едой:
- Это маленький подарок от наставника, прошу, примите его.
- Мы побеспокоили маленького даочжана. Надеюсь, даочжан передаст нашу благодарность своему наставнику.
Ву Син Цзы с благоговением принял эту корзинку. Пин И Фан помог ему забраться в возок, а затем перебросился парой слов с послушником. Сидевший в возке Ву Син Цзы не расслышал, о чем они говорят, его мысли были заняты тем, что за еда находится в корзинке.
Когда Пин И Фан забрался в возок и сел рядом с ним, он уже учуял запах вегетарианских пельменей. Посреди пути Пин И Фан предложил Ву Син Цзы открыть корзинку и съесть ее содержимое, но Ву Син Цзы подумал, что ему следует привезти такое восхитительное лакомство домой и угостить им девушек и Хей Эра, поэтому он сдержал себя.
Вегетарианские пельмени из храма Чонсю Гуан были знамениты по всей стране, и их было не так-то просто получить. Было непонятно, каким образом Пин И Фану удалось убедить служащих храма дать им с собой эту еду.
Когда Ву Син Цзы спросил его об этом, он лишь улыбнулся в ответ:
- Я тут ни при чем, это все господин Ян, Ян Вен Син. Это он настолько влиятельная персона. Прямо и не знаю, - вздохнул он, - о чем думал господин Ян. Я простой человек, и господин Ву не из столицы. Такая любезность со стороны столь высокой персоны даже немного пугает.
Услышав имя Ян Вен Сина, Ву Син Цзы опустил голову и забормотал себе под нос, не заметив, как помрачнел взгляд Пин И Фана.
Когда они вернулись в столицу, на улицах уже зажглись фонари. Пин И Фан отвез Ву Син Цзы прямиков в резиденцию Ранкуя. Он первым вышел из возка, а затем помог выбраться Ву Син Цзы. Проводив его до дверей, он, похоже, не хотел уходить.
- Не желает ли господин Ву сходить со мной послушать игру на цинь черед неделю? – Пин И Фан, наконец, решился задать вопрос, когда Ву Син Цзы уже собирался войти в дом.
- Игра на цинь? – глаза Ву Син Цзы радостно засияли, он энергично закивал в ответ. – Конечно же, я хочу! А могу я узнать, чью игру мы будем слушать?
- Господина Бая из Аллеи Цинь Чжу.
Ву Син Цзы не удержался от изумленного вскрика, сразу будто помолодев на глазах.
- Послушать игру господина Бая! Аййй, айййй, я совершенно точно должен пойти и послушать!
На собрании Общества Пэн в Резиденции Лян Сян мелодия, сыгранная молодым господином Баем, совершенно опьянила Ву Син Цзы. Он и не думал, что ему еще когда-либо посчастливится послушать его игру, но небеса и впрямь пожелали даровать ему такую возможность.
- Но я слышал, молодой господин Бай не играет для кого попало.
Мастерство господина Бая ничуть не уступало его характеру. Не то чтобы он обладал скверным нравом, но он был тщеславен и высокомерен. Он с самого детства полностью отдавался игре на цинь. Он действительно держался немного величаво, но все же он не был лишен мирских желаний. Хоть он и обрел славу величайшего музыканта Великой Ся, он играл на своей цинь в различных местах. Его не заботили статус и положение его слушателей, но он играл для тех, кто был способен оценить его музыку.
Поговаривали, что сын нынешнего Министра Обороны* хотел пригласить Бая Шао Чана, чтобы тот сыграл для него лично в его резиденции. Министр обороны и Генеральный уполномоченный считались двумя острыми клинками и божествами войны в Великой Ся. Хотя Генеральный Уполномоченный немного подавлял собою Министра Обороны, все равно, когда тот ступал по столице, каждый его шаг сотрясал землю.
Что же касается сына Министра обороны, то по сравнению с Гуан Шан Цзынем, сыном Генерального уполномоченного, о нем и сказать-то было нечего, это был обычный оболтус. Он не был очень уж плохим человеком, и даже не был лишен чувства приличия. Но его основным недостатком была склонность к разврату, в то время как к шести искусствам (этикет, музыка, стрельба из лука, верховая езда, письмо и чтение) он не проявлял ни малейшего интереса. Поэтому, когда он пригласил к себе Бая Шао Чана, было очевидно, что его привлекает не игра на цинь, а тот, кто на ней играет.
Разве мог Бай Шао Чан не понять этого? Он, разумеется, решительно отверг это предложение, и тем самым навлек на себя беду. Сын Министра Обороны родился с серебряной ложкой во рту.** Для него не имело значения, какой репутацией обладает Бай Шао Чан и даже то, что император даровал его отцу табличку с надписью «Лучший исполнитель», после чего его отец стал единолично играть для императора. Все равно его семья была из простолюдинов. Обладая одним лишь талантом, но не имея при этом ни денег, ни власти, как Бай Шао Чан осмелился оскорбить члена семьи Министра Обороны? Да как такое можно стерпеть?
Уж он точно такого никому не спустит! Изначально сына Министра не так уж сильно интересовал этот музыкант, но теперь он из упрямства желал заполучить этого человека!
Поначалу его приглашения были очень любезными, и с ними посылались дары. Однако, когда его посыльного дважды не впустили за порог, молодого человка охватила ярость. Ему еще не доводилось встретить человека, который сам не понимал, что для него благо. Рожденный в аристократической влиятельной семье, он с самого дества получал все, что пожелает по первому же требованию. Среди его сверстников никто, кроме Гуан Шан Цзыня не осмеливался игнорировать его или выказывать ему неуважение. Еще никто не позорил его таким образом! Охваченный яростью, сын Министра посреди бела дня похитил Бая Шао Чана прямо на улице столицы!
Следует сказать, что Бай Шао Чан оказался на редкость упрямым. После того, как его притащили в резиденцию Министра Обороны, он не испугался и не сдался. Он никогда не станет играть на цинь в этом месте, но сына Министра также совершенно не интересовала музыка. Ему лишь хотелось повеселиться с этим высокомерным холодным красавцем! Кто бы мог подумать, что в итоге, у него все равно ничего не выйдет, и он будет вынужден отправить Бая Шао Чана домой, сгорая от стыда.
Люди потом вовсю обсуждали, что же произошло тогда в резиденции Министра Обороны, и многие сошлись во мнении, что Бай Шао Чан, выхватив кинжал, приставил его к своему горлу и пригрозил покончить с собой, отстаивая свою честь. Сын Министра был гулякой, но забирать чужую жизнь ему еще не доводилось. В тот момент он до того перепугался, что больше не осмелился давить на Бая Шао Чана, и ему ничего не оставалось, кроме как отпустить его домой.
После этого случая Бай Шао Чан больше никогда не играл на цинь публично, он довольно долго оставался дома, закрыв двери для всех посетителей.
Ранкуй ранее уже упоминал, что ему очень повезло, что молодой господин Бай согласился посетить собрание Общества Пэн. Он и не ожидал, что Бай Шао Чан также пожелает развлечь слушателей своей игрой на цинь.