Я еще раз посмотрел украдкой на девушку. Она связала свои волосы в конский хвост и накрасила розовой помадой губы, которые так хотелось поцеловать.

Отводя взгляд, я надел свои наушники.

Черт побери, что такого было в ней, что так меня заинтересовало?

Кто она?

К сожалению, судьба не могла говорить. Если бы могла, она бы сказала:

«Она твое начало.

Твой конец.

Твое спасение».

Существует такое состояние, как одиночество. Одиночество — это сталкер, от которого вы убегаете, это родитель, от которого вы прячетесь, разочарование, от которого спасаетесь.

Это несговорчивое существо, обитающее в вашем сердце, которое наполняет вашу душу отголосками, вырезая ваши надежды десятью тысячами кинжалов пустоты.

Пусто, так пусто.

Пустота, как молчание. Пустота, как доказательство.

Текст песни: «Так Пусто», взятый из блокнота Э.Э.

…

ДЕСЯТЬ ЧАСОВ ПОЛЕТА.

Видите? Было не о чем волноваться.

Ужин был подан и убран. Я посмотрела три фильма; почти все в полупустом салоне самолета спали, кроме парочки надоедливых детей, сидящих несколько рядов дальше, и вопящего ребенка на руках его матери в конце самолета, возле туалетов.

Еще сорок пять минут в пути, и я буду на один полет ближе к дому.

Восхитительный дом.

Не могу дождаться.

Моя пересадка в ФиГэл была быстрым двухчасовым скитанием, и последующий полет займет несколько часов. Потом я смогу спать в собственной кровати, надеть свежую одежду, а не ту, которая в моем чемодане, и не спеша распаковываться в течение нескольких дней, бегая в пижаме.

К счастью, самолет не был полным, что означало, что у меня было место возле окна, посередине и возле прохода. Что было неудобно — я сидела в последнем ряду самолета.

Бродячие пассажиры и постоянное передвижение персонала означали, что я не могла уснуть или расслабиться. Усталые попутчики постоянно задевали меня локтями и коленями, проходя через крошечное пространство, делая все возможное, чтобы разогнать кровь и размять мышцы от постоянного сидения.

Потирая глаза, я нажала на электронный путеводитель, расположенный на впереди стоящем кресле. Маленький самолетик летел через плоскую карту, показывая, что мы находимся где-то над Тихим океаном. Далеко внизу располагались коралловые рифы и райские острова.

До ФиГэл оставалось недалеко. Я думала, будет дольше, учитывая последние девять часов без единого инцидента. Турбулентность вначале напугала меня до чертиков, но потом полет был гладкий.

Я могла бы выдержать без сна, пока не доберусь домой.

Ребенок с грязными руками потерся о мое предплечье, когда возвращался к своим родителям, оставив дверь туалета нараспашку.

Я простонала, потянувшись назад, чтобы закрыть ее.

Никогда больше.

Я больше никогда не сяду в задней части самолета.

Ты могла бы начать летать бизнес-классом.

Надевая наушники, я закатила глаза. Только потому, что бизнес-класс предлагал больше комфорта, я не собиралась становиться одним из таких людей. Тем, кто ожидали лучшего сервиса только потому, что им повезло. Придурки, которые чувствовали себя более достойными, чем другие, только потому, что деньги изменили их финансовую ситуацию.

Нет, я не хотела быть таким человеком.

Переключая карту на киноканалы, я засмеялась над собой из-за того, что так нервничала. Я провела весь полет в напряжении и вздрагивала от малейшего шороха.

Я сожгла столько калорий, сколько требовалось, чтобы прожить в течение недели. Я была заряжена адреналином и отчаянием, чтобы отложить полет так далеко, как только возможно.

Но после всего было не о чем волноваться.

Не было никаких фактов или знаков, или предостережений.

Я живое тому доказательство.

Мои пальцы чесались, чтобы добавить больше текста к моей полузавершенной идее. Это была песня, промелькнувшая в моем необоснованном страхе. Она могла бы стать метафорой для других ужасных вещей в жизни.

Это моя настоящая страсть. Не исполнение, не лицезрение моего имени на таблоидах, не восторженные крики незнакомцев. Моя страсть — это чистый лист, наточенный карандаш и радость от взятия невинных слов и нанизывания их в ожерелье ритма.

Моя нога постукивала в несуществующем ритме, собирая вместе все, что я сочинила.

Мой стресс постепенно отступил. Я перестала щелкать в выборе фильма и сфокусировалась, позволяя мелодии унести меня подальше от самолета, затягивая глубоко в мое творчество и позволяя музыке заколдовать меня, до сих пор сидящую в крошечном кресле, в тысячах метрах над землей.

Любовь не живет в первых взглядах.

Жизнь не обитает во вторых шансах.

Наш путь находится в невидимых знаках.

Сила для изменений в неизвестных обломках.

Нет, последняя строка не подходит.

Я поджала губы, подбирая слова, способные заменить ее.

В течение нескольких удивительных секунд я жила в моем призвании и придавала песне форму.

Но потом... напоминание.

Намек, что я не была глупой, что прислушивалась. Я сглупила, что проигнорировала.

Еще один знак.

Самолет покачнулся от удара воздуха, моя недопитая вода в стакане упала и разлилась на откидном столике.

Музыка в моей голове со скрипом остановилась.

Я замерла... ожидая.

Минуты медленно тикали.

Все было хорошо.

Через минуту я посмотрела на экран, завлекающий меня нажать на просмотр романтической комедии.

Потом... мой экран потух.

Самолет внезапно прорвался через облака.

Вдруг в салоне что-то треснуло, и наш полет превратился в родео.

Пассажиры проснулись. Наушники были сняты. Сон превратился в крики.

Я вцепилась пальцами в подлокотники, мой ноутбук промок после того, как на него упал стакан с водой.

Как бы то ни было, так быстро, как турбулентность началась, так же быстро и закончилась.

Мое сердце выскакивало из груди, а незнакомцы оглядывались вокруг в поисках ответов.

Загорелся знак «Пристегните ремни», и в динамиках зазвучал голос капитана:

— Леди и джентльмены, мы приносим свои извинения за незначительные неудобства. Мы надеялись избежать грозы, но это невозможно, если мы хотим приземлиться на ФиГэл. Мы начинаем снижаться, и я уверен, что нам удастся уклониться от большей части турбулентности. Пожалуйста, оставьте ваши ремни безопасности пристегнутыми и воздержитесь от использования электронных устройств в это время. Мы приземлимся в 6:45 часов вечера по местному времени.

Его слова были успокаивающие.

Но голос не был.

Ему страшно.

Я была в этой сфере деятельности. Знала внутренний жаргон.

Я надеялась, что ошибалась, но нервы натянулись, как струны, стягивая мою грудную клетку, ломая ребра.

Мои глаза оставались приклеенными к знаку о ремнях безопасности. Если он мигнет, пилот захочет, чтобы стюардесса связалась с ним.

Не мигай.

Не мигай.

Дин-дон.

Он мигнул.

Стюардесса пронеслась по проходу, держась руками за подголовники для баланса, и скрылась за разделительной шторкой.

Что бы ни существовало за металлическими стенами самолета, этого было достаточно, чтобы заполнить кабину страхом.

Я не могла больше это игнорировать.

Сообщения.

Знаки.

Я должна была прислушаться.

Мне плевать, если это глупо. Мне плевать, что паранойя заполнила мой разум. Я не могла выключить инстинкт, кричащий изнутри.

Что-то не так.

Моя предыдущая подготовка к тому, как пережить аварийную ситуацию, всплыла в памяти. Я сдала экзамены о том, как лучше всего защитить пассажиров и что делать, в случае если шасси не откроются. Но чего у меня не было, так это опыта настоящего крушения.

Мы над океаном. Я в хвостовой части самолета.

Независимо от того, что люди говорили, самое безопасное место при посадке на воде было возле крыльев. Да, топливные баки были ниже, но если пилот был опытным, самолет будет прыгать как брошенный камень по воде. Нос треснет, хвост поломается, и вода хлынет.

Прекрати!

Мне надо было делать что-нибудь, что угодно, я подняла откидной столик, и, порывшись, достала свою сумку из-под ног и положила ее на колени. Мои руки дрожали.

Если что-нибудь случится, мне не позволят взять ее с собой. Единственные вещи, которые разрешено будет взять — то, что находится на нас.

Не будь смешной. Ничего не случится.

Мое сердцебиение ускорилось с очередным толчком турбулентности, отрицая мой позитивный настрой.

Пессимизм запущен в полную боевую готовность.

Что-то произойдет.

Мое сердце стучало в горле, когда я открыла сумку и достала свои вещи. У куртки были глубокие карманы. Не колеблясь, я запихала паспорт, деньги и кредитные карточки во внутренние карманы, закрывая их на замок. Торопясь, я убедилась, что мой телефон полностью заряжен и выключен, положила его в левый карман.

Еще один толчок и самолет задрожал с неестественным скрипом.

Торопясь, я засунула компактное зеркало, зубную пасту, щетку, ювелирные изделия, которые не хотела складывать в чемодан, три резинки для волос, ручку, и нераспечатанный пончо, который купила в круглосуточном магазине, когда внезапно разыгралась гроза в Техасе на прошлой неделе.

Все, что могло поместиться, было спрятано в карманах и надежно закрыто молнией.

После того, как моя куртка была заполнена моим имуществом, я гладила свой блокнот с песнями, где каждый звук и каждая мелодия, были когда-либо мною созданы, каждая лирическая и музыкальная сказка приносила покой в мою душу. Этот блокнот был драгоценней золота для меня. Стоит больше, чем мой контракт со студией звукозаписи, который я недавно подписала. Лучше, чем любое признание или количество выступлений. Без моих набросков моя магия исчезнет. Я потеряю гармонию с миром, которую так люблю.

Но блокнот не влезет ни в один мой переполненный карман.

Другой поток воздуха подбросил нас как мячик для пинг-понга. Я бросила блокнот в мою сумку, позволяя ей резко упасть к ногам.