Мое сердце пропустило удар, но в этот раз в надежде.

— Как думаете, у них остались свободные места?

Данкан почесал подбородок.

— Я сделал бронь лишь неделю назад, и они говорили, что только половина домиков занята. На вашем месте я бы рискнул.

Мысли о мире и спокойствии привлекали все больше и больше. Я могла бы взять неделю отдыха и восстановиться после моего турне, перед возвращением домой, где интернет поглотит меня, работа начнет рушить меня, и где ждут обязательства.

Зачем мне торопиться назад, если я могу провести неделю только для себя?

Я всегда была организованным человеком. Никогда не ввязывалась в авантюры и не принимала спонтанных решений, но что если это именно то, что мне нужно?

И они улетают без меня.

Где я потеряю больше? Позволить им найти путь в рай и отправиться в какой-то ужасный отель или рискнуть, отправившись с ними, и получить лучший опыт в моей жизни?

Я улыбнулась водителю.

— Мы заплатим шесть сотен за шестерых человек.

Эко Лодж поднял бровь.

— Ты едешь тоже? Но я думал, ты сказала…

— Без разницы. Я передумала.

— Ты так можешь? Просто передумать?

Моя улыбка окаменела.

— Я могу делать все, что захочу.

— Ты не должна... — он нахмурился, — не знаю. Работать или что-нибудь еще?

Язык его тела изменился от нетерпения до неприветливости. Почему ехать со мной для него было проблемой? Я же не просила его жениться на мне. И мы больше никогда не увидимся после этого.

— Какое, черт возьми, тебе до этого дело?

Гэллоуэй вздрогнул.

— Что ты имеешь в виду? Мне нет дела.

— Ты не хочешь, чтобы я с вами ехала.

— Я никогда такого не говорил.

— Нет, сказал.

— Без разницы. Думай, что хочешь. Я просто заботился о твоем благополучии.

Я уперла руки в бока.

— Мое благополучие. С чего это ты заботился о моем благополучии? Ты даже не знаешь меня.

— Так точно. Не знает. — Данкан встал между нами, выступая в качестве арбитра. — Шесть человек. Никаких проблем. — Похлопав меня по плечу, он улыбнулся. — Будет приятно с вами путешествовать, Эстель.

— Эстель? — Гэллоуэй проговорил мое имя, превратив его из простого обращения в жесткую ласку. — Тебя так зовут?

— Только не говори мне, что у тебя с этим проблема тоже.

Его лицо напряглось.

— У меня нет никаких проблем с тобой. Нет проблем. Никаких.

— Тогда перестань быть проблемой для меня, — огрызнулась я.

Его глаза обратились в сталь, и все дружелюбие и, какая бы то ни была, связь между нами испарилась.

Придурок.

У него была возможность поговорить со мной в самолете, но он ею не воспользовался. Он считал меня недостойной своего времени, оскорбил меня несколько раз, и это мы только встретились.

В данный момент и на будущее я выкину его из своих мыслей и не потрачу больше ни секунды на него.

За исключением написать о нем злую песню, где его ждет плохой финал.

— Хорошо, шесть людей за шесть сотен. По рукам. — Водитель оттолкнулся от микроавтобуса и рывком открыл раздвижную дверь. — Садитесь.

Дети Эвермор залезли первыми, за ними Амелия и Данкан. Гэллоуэй встал передо мной, остановившись поговорить с водителем.

— Куда именно вы нас везете?

Водитель сказал:

— У меня есть двоюродный брат, который доставляет продукцию и расходные материалы к прилегающим островам. Он может помочь.

— Он может доставить нас туда сегодня?

Мужчина кивнул.

— Сегодня. Без проблем.

— Отлично. — Холодно улыбнувшись, Гэллоуэй забрался в микроавтобус.

Обнимая свю куртку с полными карманами вещей для выживания, я скользнула внутрь вслед за ним, сев на свободное место рядом с Пиппой. Маленькая девочка улыбнулась, поглаживая лапку своего котенка. Мы переглянулись, когда водитель захлопнул дверь, сдавливая нас в ограниченном пространстве.

Мой разум бросился к идее проснуться завтра на тихом пляже, кушать свежие фрукты и сочинять песни под солнечными лучами.

Я была зла на Гэллоуэя и уставшая больше, чем когда-либо в течение двух месяцев в дороге, но в первый раз... я была безоговорочно счастлива.

Я горжусь собой.

Я, наконец, прислушалась к знакам жить основательнее, громче, ярче.

Наконец, обратила внимание и решила не растрачивать свою жизнь на заурядность.

Жаль, что я совершенно неправильно поняла знаки.

Они не говорили быть смелой. Жить моментом. Быть безрассудной, глупой и действующей.

Они были там как баррикады от достижения тех ошибок, которые я сейчас совершила.

Как ни странно, я сделала прямо противоположное тому, что должна была.

Пытаясь выжить, я убила себя.

Я не мог перестать смотреть на нее.

Мой взгляд каким-то образом возвращался к ней, несмотря на то, как она взбесила меня.

Какого черта она здесь делает?

Она не такая, как я.

У нее не было причин бежать.

У нее была бронь на самолет, вылетающий утром, и она могла бы остаться в дерьмовой гостинице, предоставленной авиакомпанией, и уехать, как только представится возможность. Так почему, черт возьми, она передумала и теперь едет с нами?

Глупая девушка.

Глупая, красивая, чертовски сексуальная девушка.

Почему она не может исчезнуть и дать мне жить моей долбаной жизнью?

Ты ничего о ней не знаешь.

Я и не хотел. Я лишь разговаривал с ней пару раз и уже догадался, что она требовательная мегера со сложным характером.

Мои кулаки сжались, когда автобус подпрыгнул на плохо асфальтированном участке, двигаясь через деревни, погруженные в темноту.

Я не мог прекратить пялиться.

Почему, черт возьми, я не мог прекратить пялиться?

Я был рад, что не заговорил с ней в самолете. Я бы хотел не разговаривать с ней вообще. Мало того, что она разрушила нарисованный мною образ сладкой женщины, которая позволила бы ходить за ней по пятам, при этом, не держа мои яйца в кулаке, так теперь у меня сложилась не желаемая ситуация — я вынужден путешествовать с ней.

И что было еще хуже... она будет на моем острове.

Кадаву.

Она хотела заселиться в гостиницу, куда направлялись Эвермор, и инфицировать мой кусочек рая. Она была бы достаточно близко, чтобы нанести ей визит, чтобы извиниться, опустить мои стены, угомонить мой нрав и разобраться в том, что, черт возьми, между нами произошло, когда мы соприкоснулись.

Она ни разу не посмотрела в мою сторону.

Я протер свои очки лишь для того, чтобы быть уверенным, что не пропущу брошенный на меня украдкой взгляд.

Абсолютно ничего.

Ее глаза сосредоточились на мелькающей местности ФиГэл, пальцы постукивали нелепый бит по куртке, лежащей на коленях. Она сняла свой розовый джемпер и нежные линии ее голых плеч и проглядывающиеся бретельки от бюстгальтера под черным топом, взбесили меня еще больше.

Почему, блядь, она так действовала на меня? Это было недопустимо. Не тогда, когда я был так близко к достижению чего-то правильного. Не тогда, когда я не хотел иметь ничего общего со сложностями и отношениями, которых не заслуживал.

Маленькая девочка, сидящая радом, дернула ее за куртку, тыкая в оттопыренные карманы.

Эстель (что за сексуальное, восхитительное имя?) хихикнула, наклоняясь ближе, чтобы пообщаться с ребенком.

Напряжение от страха, пережитого на самолете, прошло, открывая иную сторону женщины, которую я не хотел знать.

Теперь она выглядела почти... взволнованной. Свободной. Молодой и мудрой одновременно.

Что заставило ее передумать?

Куда она направлялась прежде, чем бросить свои планы на произвол судьбы и решить присоединиться к кучке незнакомых людей, чтобы полететь на остров в Богом забытом месте?

Кто так делает?

Кто живет так свободно?

Мои губы дернулись из-за очертаний ее рта.

Какова она на вкус, если ее поцеловать? Как бы она отреагировала? Ответила бы на поцелуй или двинула мне по яйцам?

Я, блядь, не хочу целовать ее.

Я застонал и потер виски́, пытаясь себя контролировать.

Я хотел открыть дверь и выбросить ее на ходу из машины. Хотел, чтобы она была далеко-далеко от меня, прежде чем жажда поглотит меня. Потому что, если я поддамся жажде, я буду опьяненный. Она тоже будет.

У меня нет на это времени.

Данкан и его семья оставались спокойными, пока крупные капли дождя прерывисто стучали по крыше микроавтобуса. Пальмы качались в темноте, освещенные случайными уличными фонарями, которые превращали их в жутких скелетов, в то время как мы все дальше проезжали в заросли леса.

Поездка не была долгой. В конце концов, Вити-Леву не был большим островом. Как бы то ни было, дождь намочил деревья и банановые плантации. Буря прошла, но выпадение осадков и влажность означали, что тропики никогда не бывают по-настоящему сухими.

Мои зубы заскрежетали, когда мы свернули прямо на выбоине и поехали вниз по длинной дороге, ведущей к взлетно-посадочной полосе, где каркасы винтовых самолетов и несколько грустно выглядящих вертолетов покоились в ночи.

Эстель выглянула в окно, когда мы подъехали к соломенному бунгало. Водитель вылез наружу и открыл нашу дверь.

Мы все вывалились со смесью ругательств.

Чемоданы и ручные клади перетащились из микроавтобуса в ветхий офис с тусклыми лампами, свисающими с потолка, так быстро, как только возможно. Влажность сделала все возможное, чтобы мы вспотели, превращая уставших пассажиров в кучу промокшей одежды.

Оставив наши сумки в фойе возле стола с древним принтером и факсом, наша грустная маленькая группа обследовала не слишком гостеприимный офис.

Водитель указал на пол в универсальном знаке «оставайтесь здесь» и исчез в коридоре, где, я предполагал, был главный по планированию перевозок.

Эстель мимолетно посмотрела на меня, во время просмотра черно-белых фотографий на стене, изображающих самолеты и вертолеты, пролетавшие над красивыми островами.

Крошечный взгляд завладел моим вниманием, завлекая меня, несмотря на мои пожелания. Вступительная речь и несвязные аргументы заполнили мою голову. Если я должен терпеть странную связь, возникшую между нами, тогда ей должно быть так же некомфортно, как и мне.