Он нервно облизнул губы, желая улыбнуться Мо Си, но все еще был немного растерян. В это время по дорожке шел Лу Чжаньсин, и увидев Гу Мана, помахал ему рукой и позвал:
- Ман-эр*! Чего ты там стоишь?
(п.п суффикс 儿 [эр] - уменьшительно-ласкательное обращение, используется по отношению к детям или младшим)
Гу Ман запнулся, торопливо отвел глаза, уши его покраснели, и он побежал прочь, словно спасаясь бегством.
Благородный господин Мо совсем его тогда не знал и даже не помнил, когда они впервые посмотрели друг на друга.
Но Гу Ман помнил это.
Эти черные нефритовые глаза...
В его памяти он остался чистым и незапятнанным, он хотел защитить его всем своим сердцем.
Гу Ман вздохнул, глядя в глаза, которые теперь были так близко в этой соломенной хижине. В них были и ненависть, и обида, и боль, и нежелание, и даже скрывающийся в глубине параноидальный буйный блеск. Но Гу Ман помнил, что, когда он впервые увидел Мо Си, его глаза были полны покоя и мягкости.
Они ведь и сейчас такие.
Гу Ман отвел взгляд.
Он боялся, что если будет смотреть дальше, то уже не сможет оставить невысказанными некоторые слова. Его разбитое сердце уже начало гноиться.
В соломенной хижине было тихо, вокруг не было слышно ни звука. Гу Ман больше не говорил. Он сел на стог сена, и мягко рухнув на него, лежал на спине посреди нежных рисовых стеблей, оцепенело глядя в небо.
Он знал, что должен провести четкую линию между ними с Мо Си. Мо Си был его ядом, смертельным ядом, убивающим с одного глотка, от которого не было лекарства. Он всячески пытался возвести стену между собой и Мо Си, но, когда увидел по ту сторону стены беспокойные, грустные глаза, скрывающие слишком много мыслей, его руки, кладущие кирпичи, немного задрожали.
На самом деле, он очень хотел покинуть этот маленький домик с соломенной крышей. Помимо запаха соломы, единственное, что можно было ощутить в этой комнате, это слабый аромат тела Мо Си.
Он старался сохранять свою маску твердости и хладнокровия, но не знал, как долго эта маска сможет продержаться рядом с Мо Си.
- ...
Они оба больше не разговаривали, и атмосфера на мгновение накалилась до предела. Наконец, Гу Ман быстро встал, отряхнул траву со своей одежды, подошел к двери комнаты и выглянул в щель.
Демоны летучих мышей все еще искали себе партнеров, вокруг царил хаос, так что сейчас было не самое подходящее время, чтобы выходить на улицу.
У Гу Мана не было другого выбора, кроме как вернуться и сесть рядом с Мо Си, подперев подбородок. Он больше не собирался провоцировать Мо Си, и в результате того, что он расстроил его, и сам чувствовал себя плохо.
Они немного посидели, а потом Гу Ман взглянул на Мо Си.
Мо Си повесил голову и опустил ресницы.
Через некоторое время он украдкой взглянул на Мо Си.
Он по-прежнему игнорировал его не сказал ни слова, и Гу Ман не знал, заметил ли тот его блуждающий взгляд. На самом деле, поскольку у него только что случился эмоциональный всплеск, он погрузился в такое молчание, не желая больше говорить.
Гу Ман знал, что действительно причинил ему боль.
На самом деле Гу Ман хорошо знал, как Мо Си мог быть похож на У Янь.
В конце концов, они действительно так яростно сражались до смерти раньше, он был готов переспать с Мо Си, а теперь он обвинил его в неразумности. Очевидно, он видел его отчаяние, видел, как Мо Си хотел защитить его, подставить свою спину, когда он рисковал жизнью...
Но, в их нынешней ситуации, кроме отгородиться и заставить Мо Си его ненавидеть, какой более подходящий путь он может выбрать?
У Мо Си мягкое сердце, и он прямолинеен. Он кажется безжалостным, но Гу Ман знал, что он добрее, чем кто-либо другой. И такая доброта подобна руке помощи, которую он протянул тогда рабам Академии, но которую также можно использовать против него в качестве оружия.
Поэтому, поскольку Гу Ман уже выбрал этот путь, ему достаточно пока Мо Си питает к нему чистую ненависть. Не нужно ни «сострадания», ни «несправедливости», ни «нежелания», ни тем более любви.
Просто, когда он находится так близко к нему и чувствует знакомый запах на своем теле, сердце Гу Мана все еще беспокойно билось, как и раньше. Жаль, подумал он.
Он подумал, что если бы все можно было изменить, он все еще мог бы приблизиться к нему, как мотылек к пламени, обнять его и остаться с ним... Если бы он все еще мог без колебаний сказать: «Я люблю тебя».
Как это было бы здорово.
Помолчав некоторое время, Гу Ман, наконец, открыл рот, чтобы нарушить удушающую тишину и сменить тему:
- Кхм... я вдруг вспомнил, где артефакт, показывающий жизненную силу Юэ Чэнцина?
Мо Си по-прежнему не смотрел на него:
- У меня в кармане.
- Возьми его и посмотри.
Мо Си достал камень, украшенный агатовыми бусинами дзи*. Камень наполнился блеском и становился все более и более влажным. Гу Ман держал его в руке и некоторое время смотрел на него, а затем вернул его Мо Си.
(п.п бусины дзи - каменные бусины, испещренные магическими узорами (глаза, полосы, геометрия узоры, символы). Используются в качестве талисманов)
-Похоже, у брата Цзяна все идет хорошо. Нам не нужно торопиться к ним. Давайт поговорим об этом после того, как демоны летучих мышей разбредутся по хижинам.
- ......Эм.
Поглощенные каждый своими мыслями, они сидели в куче соломы и ждали, когда летучие мыши снаружи разойдутся.
Повисла минутная тишина.
Внезапно пара демонов летучих мышей пронеслась мимо их двери, нарушив тишину. Сквозь висящий бамбуковый занавес они могли видеть их силуэты, прилипшие друг к другу в поцелуе. Послышался смех.
- Не торопись.
- Мы должны накопить ци для королевы, как же нам не торопиться?
Хихиканье женщины летучей мыши время от времени прерывалось звуком поцелуев.
- Ну... ты будешь говорить о королеве, и ее делах, или ты...
Следующий звук снова утонул в поцелуе.
- ...
Гу Ман не мог не взглянуть на Мо Си, Мо Си заметил его взгляд и отвернулся. Когда Гу Ман подумал, что Мо Си собирается притвориться глухим, он вдруг услышал, как тот спросил:
- О какой ци для королевы идет речь?
- О, - сказал Гу Ман, - кажется, У Янь способна поглощать духовный поток, создаваемый демонами летучих мышей при двойном совершенствовании. Это особенность их клана.
Мо Си не сказал ни слова, но, глядя на его профиль, можно было подумать, что он говорил: «это просто смешно»
- Неудивительно, что огненные летучие мыши склонны к беспорядочным половым связям, - сказал Гу Ман, - мы уйдем, когда все они разойдутся по хижинам.
Пара демонов-летучих мышей, которые стояли перед их дверью, жадно целовались, атмосфера вокруг их теней становилась все горячее. Они уже собирались открыть бамбуковую занавеску и войти, когда мужчина-демон вдруг остановил руку:
- О, эта комната уже занята.
Голос демоницы был тихим, как перетекание воды.
- Следующая еще пуста, идем к следующей двери.
Демоны направились к соседней хижине. Мо Си втайне вздохнул с облегчением, но вдруг он услышал приглушенный звук «бум» за стеной позади себя, а затем более отчетливо послышались голоса.
- Баобэй, позволь мне еще раз поцеловать тебя...
(п.п 宝贝, Bǎobèi, Баобэй – золотце, сокровище, прелесть. Обращение к малышу, но также может быть использовано в кокетливом значении)
- Не торопись так...
- ...
В этот момент Гу Ман еще раз взглянул на Мо Си и обнаружил, что его лицо потемнело.
Автору есть, что сказать:
《(Си Ван, Сюэйи, Шанлянь, Фатанг... все они самые сладкие!》
Манман: Даю тебе манго.
Си-Мэй: Есть?
Манман: Нет, чтобы ты держал это в кармане, вот так, мы - вкусный арбузно-манговый компот! Сянг компот самый сладкий!
Цзян ЕСюэ: Дарим тебе белую одежду.
Чуи: Что надеть?
Цзян ЕСюэ: Чтобы висеть у тебя за дверью, вот так, мы - белоснежные снежинки в белоснежных одеждах, сюэи кп - самая милая.
Хуа Поань: Дарю тебе цветок.
Чэнь Тан: Надеть мне на голову?
Хуа Пиано: Ха-ха-ха, нет, чтобы поселить в твоем сердце, вот так, мы - цветочные конфеты, фурнитура - самая сладкая.
Цзюньшэн: Даю тебе рифмованное двустишие.
А-Лянь: Повесить на дверь?
Юньшан: Ах, нет, чтобы ты выбросил нижнюю, вот так, мы - верхняя муфта cp, шанглиан - самая милая.
Цай Бао: что касается вышеупомянутого CP, ximang доказаны, ни один из других пока не доказан, малый театр не несет ответственности за слепых грузоотправителей, не верьте малому театру…
Глава 104.
Мучения
Соломенные хижины стояли очень близко друг к другу, и похоже при их строительстве демоны никак не озаботились проблемой звукоизоляции. Может быть, для них было в порядке вещей слушать других во время двойного совершенствования.
Но отношения между Гу Маном и Мо Си были крайне неловкими.
Два демона летучих мышей были очень нетерпеливы, и через некоторое время они сразу перешли к делу. Казалось, что действо происходило прямо у стены. Гу Ман и Мо Си даже могли слышать слабые хлюпающие звуки. Гу Ман взглянул на Мо Си. В темноте он не мог ясно видеть его выражение лица, но все еще чувствовал напряженную ауру, окружающую Мо Си.
Гу Ман дважды кашлянул, посмотрел на крышу соломенного дома своими голубыми глазами и вдруг спросил:
- Хочешь послушать песню?
Мо Си:
- ...
Прежде чем Мо Си успел ответить, Гу Ман затянул песню. Он использовал сону*, чтобы играть многие свадебные и похоронные мелодии, и песни, которые он напевал, также состояли из девяти мелодий и восемнадцати оборотов, без какой-либо двусмысленности. Итак, с одной стороны, две летучие мыши занимались любовью, а с другой стороны, Гу Ман пел песенку тоном, который убил бы любого.
(п.п Сона— китайский язычковый музыкальный инструмент. Обладает громким и пронзительным звуком)
Изначально он просто хотел передать протяжный голос зверя, который заставлял людей сидеть как на иголках, но напевая, Гу Ман потерял чувство всякого стыда и действительно не возражал против движения парочки по соседству. Он упал в кучу рисовых стеблей, принял удобную позу, закинул руки за голову, покачал длинными ногами и напевал себе под нос.