Глава 103.
Делить одну комнату
Но прежде чем он успел закончить предложение, Мо Си яростно хлопнул по его протянутой руке.
- ...
Улыбка на лице Гу Мана дрогнула, в его голубых глазах, казалось, появился легкий блеск, но это мерцание появилось лишь на мгновение, а после он вернулся к своей холодной ухмылке.
- Злишься?
Мо Си не сказал ни слова, подавил переполнявшие его эмоции, и уставился на Гу Мана.
В этот момент выражение его лица было как у изгнанной хозяином собаки или как у кота, которому наступили на хвост. На его бледном лице одновременно отразились печаль и чувство собственного достоинства, а в глаза подернулись дымкой. Однако он все еще гордо держался, стиснув свои белоснежные зубы, свирепо и высокомерно глядя на Гу Мана.
Через некоторое время, борясь с дрожью в голосе, он тихо сказал:
- Я просто верю в это. Я не такой, как ты, я не могу воспринимать все так небрежно.
- ...
Гу Ман на мгновение замолчал, а затем усмехнулся:
- Послушай, ты смеялся над У Янь. Но разве ты не такой же? Она упрямо не отрекается от своей любви, а ты продолжаешь верить.
Вены на тыльной стороне белых рук Мо Си слегка вздулись.
Однако Гу Ман вел себя так, словно не замечал этого и только сказал:
- Значит, вы с ней на самом деле довольно похожи, вы оба чувствуете, что не получили вознаграждения за свои усилия и поэтому обижаетесь.
- Ты думаешь, я ненавидел тебя все эти годы и обижался только потому, что чувствую, что не получил вознаграждения за свои усилия?
Гу Ман посмотрел на свет и тень в глазах Мо Си, ему было почти жаль его.
Он помолчал некоторое время и все-таки сказал:
- А разве нет?
Мо Си внезапно закрыл глаза, его ресницы затрепетали, эмоции, которые он так старался подавить прорвались наружу:
- Если я действительно просто не хочу довольствоваться этим, а ты продолжаешь вот так стоять передо мной и говорить такие вещи?! Есть много способов, которыми я могу отплатить за свое нежелание, взять тебя, унизить тебя, отравить тебя. Я ничего этого не делаю, а ты действительно думаешь, что я ничего не знаю?! Гу Ман! Я считаю тебя своим спутником, своим лучшим другом, своим...
Возлюбленным. Своим божеством.
Я ненавижу то, что ты предал меня и так изменился. Ты бросил не только меня, но и своих братьев, свою мечту и блеск своего прошлого.
И то, кем ты был.
- Иди другим путем, даже если ты не будешь иметь ничего общего со мной до конца своей жизни, я не буду тебя винить.
- ...
- Гу Ман. Тогда ты чуть не вырвал мне сердце.
Кончики пальцев Гу Мана слегка дрожали.
Голос Мо Си был хриплым, он посмотрел на него снизу вверх, его черные глаза были темными, как погасшие звезды:
- Ты еще не понял?
- ...
Гу Ман на мгновение потерял дар речи. Эти темные глаза так невыносимы.
Гу Ман до сих пор помнил, что, когда он увидел их в первый раз, они были не такими. В первый раз, когда он увидел Мо Си, он стоял под благоухающим деревом османтуса в Академии, одетый в черную мантию со змеиным рисунком, расшитую золотой отделкой, его волосы были собраны в высокий хвост белой лентой. Он держал лук, целясь в мишень.
Ветер усилился, его широкие рукава затрепетали. Почувствовав взгляд позади себя, Мо Си пригладил выбившиеся пряди волос и повернул голову, чтобы небрежно взглянуть на Гу Мана.
Эти глаза были неподвижны и глубоки, ясны и прозрачны, как озера, не пропитавшиеся светским миром, без каких-либо эмоций, они легко скользили по телу Гу Мана.
Позже Гу Ман несколько раз видел его в Академии, один раз он сидел у каменных ступеней и читал книгу в одиночестве, другой раз он прислонился к дереву, чтобы поесть, а в другой раз он просто выходил из школы. Он вышел с тренировочного поля во дворце, закусив кончик ленты для волос, завязал высокий хвост. Из-под края широкой черной мантии выглянула белая шея, по которой струился пот.
Он всегда был один.
- Молодой господин семьи Мо очень высокомерен.
- Духовная сила - это хорошо. Но если она настолько сильна, что выходит за рамки нормального, то это уже плохо. Кто знает, не практикует ли он какие-то неизвестные запретные техники.
- Не говори глупостей, господин Мо полагается на тяжелую работу. Разве вы не слышали, что хозяин дворца каждый день хвалил его? Я слышал, что он каждый день практикуется в стрельбе, с тех пор как поступил в Академию. Хе-хе, не знаю, для кого он так старается.
Гу Ман на самом деле тогда слышал много таких разговоров. Прежде чем Мо Си узнал, кто такой «Гу Ман», Гу Ман уже слышал имя Мо Си. Из-за шумных дискуссий в Академии и насмешек Мужун Ляня, он узнал много фрагментов, связанных с этим человеком.
Среди этих принцев и других аристократов слишком много своевольных людей с волчьими амбициями, недостойных своего имени. В то время Гу Ман чувствовал, что Мо Си, вероятно, такой же, и у него не было хорошего впечатления об этом человеке.
До одного дня.
В тот день он случайно проходил мимо территории школы и увидел двух школьных слуг, преклонивших колени перед Мо Си, чьи руки потрескивали и светились от охватившей их духовной силы. Он подумал, что Мо Си силой притесняет этих рабов, и вышел вперед, чтобы заступиться за них, как вдруг услышал, как один слуга снова и снова кланялся, со слезами на глазах говоря:
- Господин Мо! Господин Мо, мы действительно ошиблись! Мы не хотели красть ваши деньги, просто... просто...
Пожелтевшая и худая служанка рядом с ним вздрогнула и сказала:
- Просто я очень голодна. Несколько дней назад я обидела господина Мужуна, и главный управляющий наказал нас, лишив еды... Мы были так голодны, и часто видели Вас... и единственным, у кого хватило смелости... украсть... украсть Ваш кошелек.
- У-у-у, простите... милорд, пожалуйста, простите нас, моя сестра три дня ничего не ела ни... она еще такая маленькая... я очень боюсь, что она пострадает. Прошу, накажите меня, но не трогайте мою сестру...
- Брат, у-у-у-у...
- ...
Мо Си уставился на брата и сестру, некоторое время молчал, красный свет в его ладони постепенно погас.
Он ничего не сказал, опустил голову и достал из мешочка Цянькунь свой денежный мешок, развязал его, положил на каменные ступени, не говоря ни слова, а затем повернулся и ушел.
Его действия действительно ошеломили Гу Мана, стоявшего вдалеке. Из-за давней истории Хуа Поаня, за исключением слуг семей аристократов, ученикам школьного дворца не разрешалось вступать в какие-либо контакты с обычными слугами, не говоря уже о помощи – это было табу в Академии.
Но Мо Си сделал это, не подумав, не издав ни звука и не прося ничего взамен, как будто это было совершенно естественно.
Гу Ман посмотрел на силуэт молодого господина с развевающимися рукавами и вдруг почувствовал в сердце какие-то необъяснимые тонкие чувства.
Если бы все закончилось на этом, Гу Ман может быть больше и не обратил внимания на Мо Си. Что действительно его удивило, так это то, что через несколько дней в Академии внезапно разразилась новость:
Мо Си, сын лорда Фулина, был наказан палками за нарушение правил.
- О, значит даже красавица Мо может впасть в немилость?
- Он всегда был таким высокомерным, но теперь наконец из него высекли всю эту спесь!
- Я слышал, что он отдал свой денежный мешок рабам, нарушив правила. Он притворяется трудолюбивым в будние дни, а теперь еще и строит из себя такого чистосердечного добряка. Спросите меня, и я скажу: он самый настоящий лицемер.
В это время, слушая всеобщие комментарии о Мо Си, Гу Ман ощутил в сердце совсем другое чувство. Вернувшись в свою резиденцию, он внезапно услышал из сада самонадеянный смех Мужун Ляня:
- Этот человек по фамилии Мо действительно дурак. Это была просто уловка. Удивительно, что он так легко на это попался, хахахаха!
- Мой господин чрезвычайно умен, разве может Мо Си быть вашим соперником?
- Хмф! Он нарушил запрет Академии. Насколько бы он ни был силен, его не станут повышать. Пытается соревноваться со мной?
Мужун Лянь дважды усмехнулся:
- Он все еще слишком нежный.
Только тогда Гу Ман понял, что так называемое «дело брата и сестры-рабов» было специально подстроено Мужун Лянем, чтобы навредить его противнику. Брат и сестра забрали денежный мешок Мо Си и честно передали все раковины Мужун Ляню, который подал иск и пошел прямо к старейшине Академии, заявив, что Мо Си открыто нарушил правила, вступив в контакт с рабами.
Как единственного сына семьи Мо, Мо Си не подвергли суровому наказанию, это было запрещено. Но так как старейшина Академии был другом Ваншу-Цзюня, естественно он был на стороне Мужун Ляня, поэтому Мо Си получил выговор.
Гу Ман был человеком Мужун Ляня в то время, и у него вообще не было никаких отношений с Мо Си. Поэтому, как бы он ни был расстроен произошедшим, он не мог поговорить с Мо Си, не говоря уже о том, чтобы посетить его, или рассказать всем как все было на самом деле.
Но с тех пор Мо Си посадил семя в сердце Гу Мана. В будущем благодаря тому случаю, эти ростки прорастут, превратившись в прекрасные цветы.
Говорят, что судьба каждого заранее предрешена, и избежать её невозможно.
Через несколько дней Гу Ман шел по зеленой аллее Академии, на яшмовой лужайке больше никого не было, только молодой человек сидел в одиночестве, прислонившись к березе.
Мо Си тихо сидел в тени дерева, грыз белые клецки из клейкого риса, пристально глядя вниз на бамбуковые палочки на своих коленях. На свежей, как снег, щеке все еще не сошел след от наказания, но ему было все равно: опущенные ресницы Мо Си были такие густые, а глаза все такие же чистые, без затаенной обиды.
Гу Ман стоял за деревом и какое-то время наблюдал за одиноким и красивым силуэтом издалека, пока Мо Си, наконец, не заметил его чрезмерно сосредоточенный взгляд, поднял голову от свитка и косо встретился с ним взглядом.
Гу Ман:
- ...
Мо Си:
- ?
Это был первый раз, когда Гу Ман посмотрел прямо в эти угольно-черные глаза, его ладони покрылись холодным потом. Человек, который всегда был веселым и жизнерадостным, неожиданно стал неуклюжим.