— Все в сборе?

Распорядитель тут же ответил:

— Докладываю Вашему Величеству, представитель уезда Тяньтай, старейшина Юй, все еще не прибыл.

Правитель холодно усмехнулся:

 — Старик, похоже, совсем сдал, если его не может разбудить даже посыльная снежная сова. Думаю, пора ему отречься от должности чиновника первого ранга уезда Тяньтай и передать это место кому-то более достойному.

— Умерьте свой гнев, государь…

— А тут есть на что гневаться? — правитель искоса бросил злой взгляд на своих подчиненных и раздраженно взмахнул длинным рукавом.

— Присаживайтесь, милостивые господа.

Собравшиеся в зале чиновники дружно ответили:

— Благодарим за милость, Ваше Величество.

— Посреди ночи вас вызвали во дворец. Конечно, Мы[4] понимаем, что в глубине души вы несчастны, и, может, кто-то, вот ты, например, даже мысленно проклинаешь меня на чем свет стоит[5].

[4] 孤 gū гу «мы» —по традиции правитель о себе говорит в третьем лице.

[5] 狗血淋头 gǒuxiě lín tóu гоусюэ линь тоу «пролить собачью кровь на голову» — проклинать, ругать на чем свет стоит; старое суеверие гласит: если собачью кровь пролить на голову призрака или демона, можно его уничтожить.

Старый аристократ, толком не успев устроить свой зад в кресле, тут же с глухим стуком упал на колени:

— Ваше Величество, как вы могли подумать такое?

— Ладно, ладно, хватит чуть что падать на колени. У Нас в министрах кучка болтливых князей, как же это надоело. Хотите бранить своего государя, без обид, проклинайте сколько угодно. Пока Мы не прознали об этом, ни в чем себе не отказывайте.

Несколько старых дворян растерянно переглянулись.

Этот молодой правитель был слишком эксцентричен[6], своеволен[7] и совершенно непредсказуем[8].

[6] 非常 fēicháng фэйчан — выходящий из ряда вон, выходящий за рамки.

[7] 桀骜 jié’ào цзеао — необъезженный конь; дикий, своевольный.

[8] 琢磨 zhuómóчжо мо — неограненный и 不透 bùtòu бутоу — непроницаемый (для понимания).

Несмотря на то, что в начале правления этот государь встал на сторону самой консервативной знати и помог им избавиться от выскочки из рабского сословия, считавшегося одним из величайших генералов Чунхуа, после того, как новый правитель утвердился на троне, его стиль правления часто шел вразрез с принятыми устоями, и иногда создавалось впечатление, что  он и сам не прочь «разрушить старый мир и построить новый».

— Знаю, что сейчас вы можете думать только о том, как бы побыстрее вернуться в теплые кровати к своим женам и шлюхам, — устало сказал государь, — так что сразу перейдем к делу.

Присутствующие: — …

Это было слишком вопиюще. В мире было двадцать восемь государств, в каком еще правитель осмелился бы вести себя подобным образом?

— Глава старейшин Башни Шэньнуна?

— Ваш покорный слуга здесь!

— Сегодня ночью ты осмотрел Гу Мана. Доложи о его состоянии и поставь окончательный диагноз.

— Слушаюсь!

Ведущий эксперт Башни Шэньнуна выступил вперед, поклонился и приступил к докладу относительно возможных причин того, почему сегодня Гу Ман пришел в неистовство:

— Подтверждаю, что духовное ядро[9] Гу Мана действительно повреждено, в его теле нет духовной энергии, но...

[9] 灵核 línghé линхэ — духовное ядро, где 灵 — душа; жизненная субстанция, а 核 hé — косточка плода; ядро; сердцевина; суть; корень.

— Но что? — переспросил правитель, когда он замолк.

Целитель опустил голову и неохотно продолжил:

— В его грудной клетке находится мощная демоническая энергия[10].

[10] 邪气 xiéqì сеци «злой дух» — нечистая сила, кит. мед. патогенная/вредоносная ци.

Государь задумчиво повторил:

 — Демоническая энергия…

— Да, ваш подчиненный считает, что Гу Ман действовал безрассудно, потому что был одержим этой демонической энергией. К сожалению, так как заклинатели Чунхуа всегда придерживались только праведных путей совершенствования, Башня Шэньнуна обладает очень скудными знаниями в области демонических практик. Все, что мы можем утверждать наверняка: царство Ляо что-то сотворило с его сердцем, но если вы хотите выяснить подробности, боюсь, нужно... — лицо отображало мучающие его сомнения, а голос с каждым словом звучал все неувереннее, пока не затих совсем.

Государь сказал:

— Не надо так бояться, говори, что у тебя на уме.

Целитель снова поклонился и, отбросив церемонии, прямо сказал:

— Боюсь, что только после смерти Гу Мана мы сможем вскрыть его грудь и исследовать сердце.

— Хочешь сказать, что если Мы хотим немедленно узнать, что с ним не так, то должны приказать убить его прямо сейчас?

— Да…

Государь вдруг разразился бранью:

— Бесполезный мусор!

Испуганный старейшина Башни Шэньнуна тут же упал на колени:

— Ваше Величество, этот слуга некомпетентен…

— Ты совершенно бездарен! Зачем вашему государю покойник? На теле этого человека множество следов запретных техник Ляо, которые можно исследовать, не убивая его! А какая Нам польза от мертвеца? Хотите похоронить его ради забавы?

— Ваше… Ваше Величество…

— Придумай другой способ!

Старейшина Башни Шэньнуна попытался настоять:

— Но… Гу Ман ведь умственно отсталый, и эти следы магии почти стерлись, боюсь...

 В этот момент внезапно в их разговор вмешался Мужун Лянь, который с ленцой в голосе протянул:

— Старейшина, надо еще разобраться, умственно отсталый Гу Ман или нет, — на этих словах он с намеком посмотрел в сторону Мо Си.

— Князь Сихэ не согласен со мной?

Мо Си: — …

Кадык старейшины заходил ходуном. То, что государь назвал его «бесполезным мусором», само по себе было достаточно страшно, но потом старого целителя перебил князь Ваншу, а теперь во все это был вовлечен этот суровый и бескомпромиссный князь Сихэ.

Он чувствовал себя так, словно вот-вот свалится в обморок.

Лишь усилием воли ему удалось, заикаясь, выдавить:

— Но ваш покорный слуга множество раз осматривал Гу Мана и он действительно… он ничего не помнит, и теперь его личность заменена на сознание зверя. Кн... почему князь Сихэ сомневается в том, что он умственно неполноценный?

Мо Си сказал:

— Гу Ман смог призвать демоническое оружие.

Старейшина Башни Шэньнуна вздохнул с облегчением и поспешил пояснить:

— Князь Сихэ все неправильно понял. Хотя считается, что для призвания божественного и демонического оружия необходимо произнести заклинание, но это не совсем так. Доказано, что в ситуациях, когда хозяин оружия чрезвычайно взволнован или находится в критической ситуации, оружие может быть призвано без вербальной поддержки. Поэтому это… это ничего не доказывает.

Пока Мо Си слушал объяснения целителя, его лицо словно покрылось слоем инея, при этом взгляд безотрывно был обращен на лежащего без сознания Гу Мана.

Внешне князь Сихэ выглядел спокойным, так что никто не заметил, как треснул резной подлокотник кресла из сандалового дерева, когда на нем сжались его бледные пальцы…

В этот момент в разговор вступил еще один дальний родственник императора:

— Государь, в любом случае Гу Ман слишком опасен. Если бы конвой не подоспел вовремя, кто-то мог погибнуть от его рук!

— Именно, вспомните о преступлениях, которые он совершил. Почему Государь так мягок к нему? Лучше уж убить его и дело с концом! — поддержали его другие сановники.

Те, кто, как и Мужун Лянь, считали, что «жизнь хуже смерти» станет лучшим наказанием для опального генерала, оказались в меньшинстве. Большинство чиновников требовали следования первобытному закону «зуб за зуб, жизнь за жизнь», что было совсем неудивительно, ведь среди знати у многих был зуб на Гу Мана и, естественно, они никак не могли упустить эту возможность отомстить.

На какое-то время яростный крик толпы «казнить Гу Мана немедленно» поглотил все другие.

Император громко щелкнул бусинами своих нефритовых четок, а затем резко швырнул их на низкий стол из красного сандалового дерева и зло рявкнул:

— Чего расшумелись?!

Толпа мгновенно смолкла.

— Кудах-кудах! Вы кудахчите громче, чем весь мой гарем, у меня голова от вас раскалывается!

— …

— Ты совершенно бесполезный старый хлам! — сказал государь, указав на старейшину Башни Шэньнуна. — Если бы Цзян Фули[11] не отказался занять твое место, давно бы избавился от тебя!

[11] 姜拂黎 jiāng fúlíцзян фули «имбирь сметает тьму». От переводчика: Цзян Фули имеет ту же фамилию (Цзян «корень имбиря»), что и Глава ордена целителей Цзян Си из «Хаски и его Учитель Белый Кот».

В своем сердце Глава старейшин Башни Шэньнуна беззвучно разрыдался. С самого начала эта должность была как тот самый неблагодарный труд, которого врагу не пожелаешь: толку никакого, одна нервотрепка. Если бы Цзян Фули каждый раз не отказывался занять лидирующую позицию, он бы сам давно подал в отставку.

Тем временем государь немного остыл и, мгновенно переключившись, с детской непосредственностью повернулся к одному из служащих и спросил:

— А когда вернется Цзян Фули?

Нерадивый подчиненный с глухим стуком упал на колени:

— Отвечаю Вашему Величеству, этот слуга тоже бесполезный хлам, он так и не смог найти никакой информации о текущем местонахождении целителя Цзяна…

— Ладно, вставай, — государь нетерпеливо махнул рукой. — Не такой уж ты бесполезный, просто Цзян Фули слишком трудно выследить, ты не мог об этом знать.

Приготовившийся к смерти подчиненный чуть не расплакался от облегчения:

— Ваша милость безгранична, Ваше Величество.

Император поднял очи долу и скучающим тоном обратился к собравшимся чиновникам:

— Гу Ман — мой восставший подданный. Если бы мое величество хотело убить его, то он умер бы еще два года назад. А это значит, у вашего государя есть свои причины сохранять ему жизнь.

Заметив, что есть несколько дворян, которые готовы снова начать спорить с ним, император раздраженно гаркнул:

— Хватит препираться, дайте договорить!.. Знаю, у многих из вас есть родственники и друзья, которые, к сожалению, погибли от рук Гу Мана. Понимаю, ваша жажда мщения до сих пор не удовлетворена, однако, если убить его ради погашения вашего кровного долга, Чунхуа не получит никакой выгоды. Поэтому ваш государь желает, чтобы Гу Ман продолжал жить. Что касается того, что следы черной магии на нем слабы и нечитаемы, если Башня Шэньнуна не может расшифровать заклинания, начертанные на теле Гу Мана, возможно, это будет по плечу Цзян Фули. Если же Цзян Фули не может что-то сделать сегодня, значит нужно просто дать ему больше времени. Ваш государь может подождать.