"О, она достаточно легко отняла у меня мою половину горы Вайткроун". В голосе Рувена прозвучали горькие нотки: "Это была и ваша заслуга, если вы помните. Если у двух вивомантов есть обоснованные кровные притязания на одну и ту же землю, и оба решают оспорить их, то побеждает тот, кто сильнее".

"Но я не вивомант", - заметила я: "И у вас нет никаких кровных притязаний".

"Вы - дама ученая и дальновидная. Конечно, вы понимаете, как это можно сделать".

Рувен протянул руку к одному из кипарисов, стоящих по бокам от моей скамьи; по щелчку его пальцев половина ветвей склонилась перед ним, расщепляясь и извиваясь, как ползучие змеи, образуя для него сиденье, более близкое к моему, чем мне хотелось бы. Он уселся на него, наклонившись ко мне, и корона его маски образовала на фоне света из окон бального зала узор, похожий на кости.

" Ваша кровь - ключ к разгадке всех владений Васкандара", - прошептал он, в его голосе дрожало волнение: " Вы читали те же тексты, что и я. Вы видели пограничные камни, камни Перемирия, даже круги, которые я вырезал в вулкане. Когда вы соединяете узоры искусности с силой Повелителя ведьм, вы можете вписать в землю новые законы так, как вы никогда не смогли бы сделать это с помощью одной лишь вивомантии".

"Да, я видела такое", - осторожно призналась я.

Он широко взмахнул рукой: " Вы можете помочь мне разработать чары, чтобы нанести свой отпечаток на владения моих соперников и вырвать у них из-под носа их земли и жизни. Создать новые границы, которые перекроют их границы и поглотят их владения по кусочку за раз. Я - Колдун; я могу слить вашу кровь со своей, чтобы пометить круги, напитать реки, обагрить камни кровью. Ваши притязания и моя сила, слитые воедино. Вы - единственный человек во всей Эрувии, у которого есть и знания, и кровь, чтобы сделать это".

От того, что Рувен с такой жадностью говорил о моей крови, у меня затрепетали нервы. Я отодвинулась на несколько дюймов от него на своей скамье: "Я понимаю, как это может сработать".

"Конечно, понимаете. Вы ученый. Именно поэтому я восхищаюсь и, да, жажду вас, леди Амалия". Рувен протянул мне руку, глаза его блестели за маской: "Если вы поможете мне захватить власть, которая мне нужна, у моих соседей, мне не нужна будет ваша Империя. Я смогу переключить свое внимание с Раверры на наших общих врагов".

Должно быть, он принимает меня за дурочку, если думает, что я в это верю. Безмятежная Империя могла дать ему гораздо больше, чем землю; с ее Соколами и флотом, с ее искусниками и магами, с ее курьерскими лампами, богатством и эффективностью логистики, она превосходила его во многих областях, в которых Васкандару недоставало. Рувен, в отличие от своих сверстников, мог утверждать власть своей магии как над людьми, так и над растениями и животными; если он претендовал на часть Империи, то мог претендовать и на все силы, которыми владели ее жители. Если бы Рувен действительно желал получить преимущество, которое не могли бы противопоставить соседи, Империя дала бы ему его сполна. А мое сотрудничество только облегчит ему задачу по приобщению к имперской власти.

Но я наклонила голову, как будто внимательно слушала: "Продолжайте", - пробормотала я.

"Расширение моих владений - это только начало". Пальцы Рувена сгибались, маня, умоляя: "Магия течет через все, как кровь по венам мира, леди Амалия. Вы достаточно изучили магические науки, чтобы знать это, да? Но вместе мы сможем вскрыть эти вены так, как никто еще не мог. Влить их в себя, придать им форму, вписать наши имена на чистый лист Эрувии". Он сделал вдох, дрожащий от предвкушения. Я не могла не отшатнуться от тошнотворного присутствия его силы, витавшей в воздухе: "Союзничай со мной. Работай со мной. Нет предела тому, что мы можем сделать вместе".

Я уставилась на его протянутую руку. А потом подняла глаза и встретилась с его взглядом, не в силах больше скрывать свое отвращение.

"Простите меня, лорд Рувен, - холодно сказала я, - но я не вижу в этом соглашении никакой выгоды ни для себя, ни для Империи".

После короткой вспышки искреннего разочарования рот Рувена исказился в жестокую гримасу: "Я боялся, что ты так думаешь".

Его предлагаемая рука сжалась в кулак.

Черт. Я совершила ошибку, отвергла его слишком откровенно, и теперь ночной воздух ожил ледяной угрозой. Бальный зал вдруг показался мне невероятно далеким.

"Вы, конечно, понимаете, миледи, что я не обязан спрашивать". Рувен улыбнулся, его голос стал шелковистым, и достал из плаща флягу: "Ты ведь знаешь, что здесь, не так ли?"

Его приворотное зелье. Холод от каменной скамьи подо мной, казалось, пронизывал до костей. Это было нечто большее, чем быть застреленным, утопленным или сожженным заживо, это был предмет моих кошмаров.

"Надеюсь, вы уже поняли, что не стоит угрожать мне в моих владениях", - сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо и решительно: "Мне не нужна вивомантия, чтобы настроить Империю против вас".

"Угрожать вам? Не говорите глупостей. Кроме того, вы показали мне возможности этого зелья, когда в последний раз посещали мой замок". Рувен вздохнул с чувством глубокого разочарования и убрал флягу: "Да, вы окажетесь под моей властью, вам придется подчиняться моим приказам. Но ваш разум останется свободным, и там, где кончаются мои приказы, вы сможете поступать против меня так, как вам заблагорассудится. Это несовершенный инструмент, не так ли?"

"Это зло", - жестко сказала я.

Рувен рассмеялся: "О, леди Амалия, вы шутите! Вы не настолько простое создание, чтобы верить в зло. Но вы видите, насколько несовершенно это зелье, когда я хочу привлечь на свою сторону такую, как вы, ту, кого я ценю за работу вашего разума. Мне нужно, чтобы вы служили мне по собственной воле, понимаете? Мне нужно, чтобы у вас была мотивация.

Он повернулся ко мне с довольной улыбкой, его губы скривились от удовольствия. Предчувствие, похожее на шепот Демона Отчаяния, пронеслось в холодном воздухе вокруг меня.

"Не смей", - прошептала я.

Рувен грациозно поднялся, раскинув руки, как бы обнимая ночное небо: "Если я не ошибаюсь, ваша мотивация должна прибыть в любой момент".

Марчелло. Уверенность в этом пронзила меня со свинцовой болью, как мушкетный снаряд. Он имел в виду Марчелло.

Я вскочила на ноги и попыталась выкрикнуть предупреждение; мой голос, все еще хриплый от магии Рувена, ломался и звучал не громче шепота. Я потянулась за медальоном, но в панике запуталась в ожерелье из черных когтей Катэ, которое висело на шнурке вокруг моего горла.

Один из товарищей Рувена в маске демона метнулся за спину в вихре черного плаща и схватил меня за руки, прежде чем я успела открыть медальон. Его пальцы в перчатках, острые как когти, впились в мою плоть и рванули руки за спину. Я попыталась вырваться, в меня хлынула энергия страха, но он был слишком силен.

Нужно было как-то вырваться, или позвать столько стражников, чтобы Рувен не захотел с ними драться, или уговорить его уйти - что угодно, лишь бы побыстрее, пока Марчелло не понял, что я ушла, и не отправился на поиски.

Звук, с которым раздался безошибочный щелчок затвора пистолета, разрушил мои надежды.

"Отпустите леди Амалию, - приказал Марчелло, его голос был тверд как сталь.

Рувен закрыл глаза, словно наслаждаясь блаженством момента, и повернулся к нему лицом.

Марчелло стоял на открытом пространстве между рядами кипарисов, заслоняя собой свет дверей бального зала. В одной руке он держал пистолет, направленный на Рувена, а другой - шпагу на одного из своих спутников в плаще. Он сорвал с себя маску, и его зеленые глаза светились чистой решимостью.

"Марчелло, беги!" Я сорвалась с места: "Пожалуйста!"

Но он, конечно, не побежал. Он стоял, целясь Рувену между глаз, и в его лице не было ни капли страха.

"Если я проделаю дыру в вашем лице, не могу представить, что это будет для вас приятно, даже если ваши силы позволят вам выжить", - сказал Марчелло: " Уходите сейчас же и избавьте себя от унижения".

"Боже, какие сильные слова". Рувен прищелкнул языком: "Я только что разговаривал с леди Амалией. Уверяю вас, у меня нет намерения причинить ей вред".

Он протянул руку, чтобы небрежно задеть ветку кипариса, и деревья склонились за спиной Марчелло, сплетя ветви, чтобы закрыть нам обзор. Мой желудок скрутило от волнения, когда я пыталась освободиться от удерживающего меня человека; Рувен закрывал свою ловушку.

Один из спутников Рувена в маске с черепом двинулся - слишком быстро, чтобы за ним уследить. В вихре черного плаща пистолет Марчелло вырвался из его руки. Он выругался и нанес удар рапирой по груди нападавшего; острие зацепило маску, и она полетела в ночь.

Увидев его лицо, я попыталась закричать, но из моего горла вырвался лишь приглушенный хрип. Марчелло отшатнулся назад, как будто его ударили.

Кожа мужчины была смертельно бледной, со странным блеском, похожим на полированную кость. Его голова вытянулась в длинное безгубое рыло, как у ящерицы, а широкая ухмылка обнажила острые как бритва зубы. Над человеческими глазами, проглядывающими сквозь маску, сидели еще шесть, круглых и черных, влажно поблескивающих в огнях фестиваля.

Химеры. Вспышка чистого, тошнотворного ужаса заставила меня бороться и извиваться против той, что держала меня, но ее когти впились в мои руки, как в железо, и я не могла ни вырваться, ни достать какое-либо оружие. Ни у одного из них.

Марчелло достаточно оправился от шока, чтобы броситься на химеру и ударить ее в плечо. Химера отшатнулась, плащ взметнулся, но когтистая рука вырвалась и схватила лезвие рапиры Марчелло, прежде чем он успел отвести ее назад, и небрежно сомкнулась вокруг острых стальных граней. Марчелло попытался выдернуть клинок обратно, освободив несколько окровавленных сантиметров лезвия, но существо только крепче вцепилось в него.