Ли Цинъюй подошёл к нему.

— Глава ордена Шэнь.

Шэнь Цяо перехватил меч и протянул Цюшуй обратно владельцу.

— Большое спасибо, молодой господин Ли, за то, что одолжили меч. К сожалению, мои боевые искусства недостаточно хороши, и я обесчестил такой замечательный меч.

Ли Цинъюй взял меч.

— Ранее я оговорился. Прошу, не принимайте это близко к сердцу.

С одного взгляда было видно, что он редко говорил так мягко и скромно. Даже его извинения звучали немного холодно и чёрство.

Шэнь Цяо улыбнулся:

— Молодой господин Ли, вы слишком вежливы. Если бы вы не одолжили мне меч вовремя, боюсь, сейчас я бы лежал здесь мёртвым.

Его глаза могли смутно разобрать что-то, поэтому со временем он привык щурить их, глядя на людей и предметы. И даже так, его взгляд оставался отсутствующим. Но, когда он попадал под лучи солнца, в них словно переливался шелковистый блеск, и каждый, кто замечал это, с сожалением вздыхал.

Ли Цинъюй мгновение смотрел на него и внезапно заговорил:

— Если вам некуда пойти, даосский храм Чуньян может выделить место. Не надо опускаться до того, чтобы ютиться под чужим кровом и связываться с людьми, которые вам не нравятся.

Су Цяо, стоявший сбоку, не мог не удивиться его словам. Все в даосском храме Чуньян знали, что этот шиди был холоден, имел каменное сердце и интересовался лишь боевыми искусствами. Он мог продемонстрировать некоторую мягкость перед учителем и соучениками, но на этом список заканчивался. Су Цяо никогда не видел, чтобы он смотрел ободряюще на других людей и, уж тем более, приглашал их в орден Чуньян. Кто же мог подумать, что он так выделит абсолютного незнакомца, вроде Шэнь Цяо.

Последний тоже был, казалось, несколько удивлен. Остолбенев на секунду, он со смехом ответил:

— Большое спасибо, молодой господин Ли, за проявленное участие.

Благодарность была выражена, но предложение тактично отвергнуто, ведь о нужде в помощи речи не зашло.

Их знакомство было случайным. Между ними не было особых дружественных чувств, поэтому Шэнь Цяо не хотел обременять орден Чуньян личными проблемами.

Ли Цинъюй кивнул и, придерживая в руке меч, удалился без лишних слов.

Хотя никто не произносил этого вслух, но в душе, несомненно, совсем недавно относились к этому скитающемуся по свету прежнему главе ордена пренебрежительно. Но они отбросили эти мысли после битвы Шэнь Цяо с Дуань Вэньяном.

Даже учитывая, что Шэнь Цяо воспользовался преимуществом второго поединка, в тех обстоятельствах, если бы не он, то кто бы остановил Дуань Вэньяна?

И кто мог с уверенностью утверждать, что смог бы заставить того отступить?

Прихватив с собой братьев Су, госпожа Цинь, поддерживаемая служанкой, подошла и низко поклонилась Шэнь Цяо.

— Большое спасибо, господин Шэнь, за своевременное спасение моего сына. Пожалуйста, примите благодарность этой старой женщины!

Шэнь Цяо поспешно остановил её:

— Вам нет нужды выказывать такое почтение. Дуань Вэньян поступил бесчестно, когда пришёл сюда и даже взял в заложники начальника уезда Мэйян. Будучи вашим гостем, я был обязан помочь!

Госпожа Цинь сказала:

— В любом случае, с этого момента вы — благодетель семьи Су. Наши двери всегда открыты для вас. Если у господина Шэня есть какие-либо пожелания, наша семья непременно сделает всё возможное, чтобы исполнить их.

Хотя семья Су не была способна на многое, подобное обещание показывало искренность благодарности госпожи Цинь.

Празднование дня рождения оборвалось из-за вмешательства Дуань Вэньяна. Все пришли заинтересованными, а ушли разочарованными. Пулюжу Цзянь покинул поместье Су вместе с Шэнь Цяо. Он пригласил последнего зайти как-нибудь с визитом, и после этого они наконец распрощались.

Шэнь Цяо собирался уже сесть в экипаж, как Чжань Цзыцянь вдруг окликнул его:

— Господин Шэнь! Подождите!

Он сложил перед собой руки в приветствии и сказал:

— Я хотел поговорить с вами ранее, но мне не выпало шанса. Не могли бы вы оказать мне одну услугу?

Шэнь Цяо удивился:

— Произошло что-то серьёзное?

Чжань Цзыцянь улыбнулся:

— Я хотел спросить вашего разрешения изобразить вас на моих картинах.

— Картинах? — переспросил Шэнь Цяо.

— Да, — ответил Чжань Цзыцянь. — Мне всегда нравилось рисовать, особенно небожителей. Но где найти настоящего небожителя в этом смертном мире? И только когда я встретил господина Шэнь, я наконец нашёл образ, ближайший к тому, что мелькает в моих мыслях. Поэтому я хочу попросить вас быть моей моделью, это возможно?

Шэнь Цяо слышал тысячи странных просьб, но это был первый раз, когда кто-то просил разрешения рисовать его. Ему было одновременно и смешно, и крайне неловко, так, что он не знал даже, что ответить.

Не успел Чжань Цзыцянь сделать шаг вперед и попытаться убедить его, как подошёл Се Сян.

— Господин Шэнь, пожалуйста, не посчитайте это оскорблением. Мой шисюн просто одержим рисованием и постоянно вытворяет что-то подобное!

Закончив, он сложил руки в поклоне перед Шэнь Цяо и схватил Чжань Цзыцяня за плечо, готовый уйти.

Чжань Цзыцянь издал протестующий крик, но тягаться с Се Сяном в силе не мог. Поэтому только продолжал бросать взгляды на Шэнь Цяо, восклицая:

— Господин Шэнь! Пожалуйста, не покидайте столицу в ближайшее время! Я обязательно зайду к вам как-нибудь!

Шэнь Цяо невольно улыбнулся и покачал головой. Когда он развернулся и забрался в повозку, он достал платок и закашлялся кровью. Сразу за тем выражение его лица сменилось на измученное.

Дуань Вэньян был ранен его «Стремлением меча» — на восстановление ему потребуется по крайней мере полмесяца. Но и Шэнь Цяо не извлек отсюда никакой выгоды, к тому же получил внутренние повреждения. Просто он держал эту боль в себе.

Се Сян, должно быть, тоже заметил это. Поэтому и увел Чжань Цзыцяня, задержавшего Шэнь Цяо.

Янь Уши всегда нравились роскошь и лоск, поэтому слуги, стараясь угодить ему, сделали экипаж комфортным и великолепным. После того, как Шэнь Цяо велел извозчику направляться обратно в резиденцию младшего наставника, ему не было необходимости скрывать свое состояние. Уставший, он прислонился к стенке и, слегка хмурясь, незаметно для себя провалился в сон.

Так как он совершенно выбился из сил, Шэнь Цяо спал глубоким сном, не имея никакого представления о том, что происходит вокруг. Проснувшись, он обнаружил, что повозка продолжает двигаться вперед. Его сердце упало.

Он приподнял занавески и выглянул наружу. Судя по всему, карета уже покинула город и ехала по окраине. В любом случае, было очевидно, что двигались они не в сторону резиденции младшего наставника.

— Старина Вэй, это ты?

Никто не ответил, но повозка замедлила ход, пока не остановилась вовсе.

Возница обернулся. Хотя на нем была одежда старины Вэя, лицо этого человека было другим, утонченным и привлекательным, с ямочками на щеках даже, когда тот не улыбался.

Шэнь Цяо не мог четко видеть, но, как только он заговорил, понял, кем он являлся.

— Не посчитай за упрек, но у семьи Су очень ненадежная стража. Все, что я сделала — надела одежду старины Вэя и бамбуковую шляпу. Пока я могла имитировать его голос, мне даже не надо было накладывать макияж. Никто даже не заподозрил ничего. В такое место может приходить и уходить кто угодно. Может, ты и помог им прогнать Дуань Вэньюя в этот раз, но в следующий его визит повторить это не получится.

Шэнь Цяо спросил:

— Где старина Вэй?

Бай Жун обиженно надула губы:

— И почему глава ордена Шэнь так переживает за старика, когда перед ним такая красавица? Почему ты не думаешь обо мне? Мёртв, мёртв! Разумеется, я убила его!

Шэнь Цяо улыбнулся.

— Я сказал лишнее, в этом вопросе не было смысла. Такой умный человек, как ты, не стал бы начинать вражду с Янь Уши из-за извозчика.

Бай Жун хихикнула.

— Я похитила даже тебя, что уж там извозчик. Ты сказал это, потому что боишься, что я не раскрою правду? Хорошо, хорошо, не будет никакого вреда от того, что я расскажу тебе. Ты прав. Мне неинтересно убивать такого незначительного человека. Я оглушила его и оставила в конюшне семьи Су, сохранив жизнь! Мне всё равно, если какая-то лошадь раздавила его насмерть! Но, возвращаюсь к сказанному, кстати, Янь Уши относится к тебе не слишком хорошо. Очевидно, он знает, что ты болен, кашляешь кровью и время от времени теряешь сознание, однако прислал в сопровождение только возницу? Быть может, он уже с давних пор догадывался, что произойдет сегодня?

Шэнь Цяо покачал головой:

— Мои отношения с Янь Уши не такие, какими тебе кажутся, тебе не надо подстрекать меня. Так по какой же причине барышня Бай привезла меня сюда?

Бай Жун внезапно наклонилась к нему так, что её теплое душистое дыхание оказалось совсем близко. Шэнь Цяо неосознанно нахмурился и отклонился назад, но девушка попыталась схватить его. Так как его бамбуковая палка сломалась ещё в резиденции Су, пришлось защищаться рукой. Они обменялись несколькими десятками приемов.

Бай Жун двигалась необычайно быстро; её пальцы стремительно переплетались, меняя формы, словно цветок. За два вздоха этот цветок успел пройти все стадии — бутона, цветения и увядания — точно взлёт и падение, крайности жизни, прошедшие за одно мгновение.

Однако её искусная техника «Печать Синего лотоса» была разрушена Шэнь Цяо. Казалось, он предугадывал движения Бай Жун и каждый раз оказывался чуть быстрее.

Бай Жун не видела сражения между Шэнь Цяо и Дуань Вэньяном. В её глазах Шэнь Цяо всё ещё оставался больным и серьезно раненным человеком, таким, каким он был в префектуре Хуай. В момент, когда она увидела, как Шэнь Цяо успешно блокирует «Печать Синего лотоса», которой она так гордилась, нет нужды говорить о том, как сильно она была поражена.

— Я не поверила, когда мне сказали, что ты убил шисюна. Но теперь вижу, что это правда. Ты уже восстановил свои боевые искусства?