— Глава ордена Шэнь.

— Этот Шэнь уже не глава ордена. Господину Ли не нужно так ко мне обращаться, — ответил Шэнь Цяо.

Ли Цинъюй не обратил на это внимание, продолжив говорить:

— Я уже изучил ступень «Стремления меча», но всё ещё немного уступаю Дуань Вэньяну. Неужели шиди Кунье уже превзошёл Дуань Вэньяна по силе?

— Навыки боевых искусств Кунье высоки, но не так хороши, как у Дуань Вэньяна, — покачал головой Шэнь Цяо.

— Прежде Ци Фэнгэ был первым в Поднебесной, люди всем сердцем стремились достичь тех же высот в боевых искусствах, — произнёс Ли Цинъюй. — Глава ордена Шэнь является учеником, что унаследовал его рясу и патру, но даже не смог одолеть Кунье.

Шэнь Цяо промолчал.

Ли Цинъюй тихо вздохнул.

— Когда господин родился, меня ещё не было. Когда я родился, господин уже был стар. Хотелось бы мне воочию увидеть изящество боевых искусств Ци Фэнгэ! Раньше я думал, что на вершине Сюаньду найдутся его достойные последователи. Какая жалость, какая жалость!

Лицо его ничего не выражало, однако в голосе отчётливо слышалось искреннее разочарование.

Этот человек преданно следовал пути боевых искусств. Он не стал бы презирать тех, кто не отличался врожденными способностями или не имел возможности обучаться у хорошего учителя. Однако Шэнь Цяо в глазах Ли Цинъюя имел и то, и другое. Он намного превосходил других и по способностям, и по воспитанию, однако в результате закончил вот таким образом. Потому к Шэнь Цяо он испытывал не только разочарование, но и скрытый гнев.

Сначала презрение Дуань Вэньяна, вслед за чем шли горькие вздохи Ли Цинъюя, и это не говоря о странных взглядах, которые на него бросали присутствующие — любой хотя бы сколько-нибудь темпераментный человек если бы не разразился яростью, то по крайней мере изменился бы в лице и постыдился оставаться в этом месте дольше.

Однако Шэнь Цяо мог стерпеть то, чего не стерпели бы обычные люди. А может, он изначально ничего не терпел. Он по-прежнему не шевелился, лицо его осталось невозмутимым, он даже кивнул головой в подтверждение слов Ли Цинъюя:

— Учитель действительно обладал необыкновенным талантом. Мало кто мог поравняться с ним. Жаль, что господин Ли не встретился с ним при жизни, иначе учитель непременно похвалил бы ваши изумительные способности.

Ответив так, он плавно избежал оценки, которую дал ему собеседник. Даже Пулюжу Цзянь невольно восхитился выдержкой Шэнь Цяо.

Ли Цинъюй, похоже, не ожидал подобной реакции Шэнь Цяо и холодно сказал:

— Вы были прекрасным человеком. Как же вышло, что вы теперь танцуете с дьяволом и развращаете собственную натуру?

Под «дьяволом» он подразумевал, конечно же, Янь Уши.

Шэнь Цяо был порядочным главой даосского ордена, однако опустился до того, что спутался с «дьяволом» в лице Янь Уши. В глазах посторонних это, разумеется, было падением.

Но для других людей Цзянху глава демонического ордена Янь Уши занимал должность младшего наставника наследного принца, которую пожаловал ему император. Пулюжу Цзянь нахмурился и вмешался, не дождавшись ответа Шэнь Цяо:

— Господин Ли обладает выдающимися способностями, этот Цзянь очень восхищается вами. Однако чем талантливее человек, тем скромнее должно быть его поведение. Господин Шэнь обладает слабым здоровьем, он ничем вас не обидел. Ваши слова звучат властно и агрессивно — неподобающие для знаменитого ордена манеры!

Ли Цинъюй посмотрел на Пулюжу Цзяня, но промолчал. Не задерживаясь более, он развернулся и собрался уйти.

Су Вэй остановил его, поклонился и громко сказал:

— Незваный гость на сегодняшнем торжестве испортил вам настроение. Семья Су благодарна всем господам за то, что они бесстрашно заступились за нас и пришли на помощь, следуя своему долгу. Мой младший брат ранен, потому мы не можем продолжать банкет. Я прошу прощения у всех гостей и обещаю вновь устроить приём в другой день. Надеюсь, господа нас простят.

Никто не ожидал случившегося сегодня, но и обвинять хозяина гости не стали, а наоборот — один за другим высказали ему слова утешения. Знатные семьи, связанные близкой дружбой с семьей Су, обсудили с ними жалобу, которую необходимо предоставить императору.

Некоторые гости попрощались и ушли. Служанка госпожи Цинь отвела Ли Цинъюя в заднюю комнату, чтобы он мог отдохнуть и обработать раны.

— Брат Шэнь, почему бы нам тоже не уйти? — предложил Пулюжу Цзянь.

Шэнь Цяо кивнул головой, но не успел ничего сказать, как пришла беда!

— Сразу после ухода у меня возникла отличная мысль! Вы отказались выдать семью Юань Сюна, потому я попрошу госпожу Цинь побыть моей гостьей. Посмотрим, кто для вас важнее: матушка или младшая сестра!

Голос доносился как бы издалека, но звучал так чётко и ясно, словно кто-то говорил прямо у людей над ухом. Развить подобную связку было даже сложнее, чем искусство тайного проведения звуков в уши нужного человека.

Су Вэй и Су Цяо немедленно переменились в лице. Первый был бессильным [3] учёным из служилого сословия, а второй только что проиграл Дуань Вэньяну и всё ещё не мог шевелить правой рукой. Однако в тот момент он не обратил на это внимания и немедленно бросился в сторону матери.

[3] 手无缚鸡之力 (shǒu wú fù jī zhī lì) — досл. в руках нет силы, чтобы связать курицу (обр. слабый, бессильный).

Но не успел он приблизиться, как вдруг отлетел в противоположном направлении и тяжело рухнул на землю. Присутствующие даже не смогли разглядеть, каким образом он получил рану!

Никто не рассчитывал, что Дуань Вэньян вернётся сразу же после ухода.

Однако, если подумать, покинув семью Су, он не согласился оставить требования касательно выдачи Юань Сюна и его жены. Очевидно, он заранее всё это продумал и не стал уходить далеко.

В критический момент бранить его за то, что он самым подлым и бесстыдным образом не сдержал слово, было бесполезно. На землях Цзянху, в императорском дворе или даже во всём мире — везде выживал сильнейший [4], а победителей не судили. Решающее слово оставалось за тем, у кого кулаки больше.

[4] 弱肉强食 (ruò ròu qiáng shí) — досл. «мясо слабого — пища сильного»; обр. «сильный поедает слабого, выживает сильнейший, право сильного, закон джунглей».

Поэтому, когда Су Цяо отлетел в сторону, Ли Цинъюй, Доу Яньшань, Се Сян и другие, не сговариваясь, бросились вперёд, чтобы помешать Дуань Вэньяну.

Все они были первоклассными мастерами в современном мире боевых искусств. Даже если между ними и первой десяткой знатоков существовала какая-то разница, она не была слишком большой. Ли Цинъюй, вероятно, уже мог бы занять место в ней. Один на один он несколько уступал Дуань Вэньяну, однако сейчас несколько человек атаковали одновременно и определённо не могли потерпеть неудачу.

Однако они просчитались.

Дуань Вэньян пришёл не за госпожой Цинь. Вдруг изменив цель на полпути, он бросился прямо на Су Вэя!

Госпожа Цинь в юности была ученицей Хулугу. Даже если она много лет не сражалась, её боевые искусства наверняка не особо ухудшились. А вот Су Вэй — другое дело. Этот начальник уезда Мэйян действительно целиком и полностью был учёным и ничего не смыслил в боевых искусствах. Дуань Вэньян двигался плавно, ни секунды не колеблясь, очевидно, следуя заранее подготовленному плану. Слова его были лишь приманкой.

Остальные уже немного отстали от него, а затем ещё раз оказались остановлены ладонью противника, когда тот взмахнул рукавами. Когда они снова собрались атаковать, пальцы Дуань Вэньяна почти коснулись шеи Су Вэя. Они не успели бы спасти его вовремя.

— Брат! — несдержанно крикнул Су Цяо.

Госпожа Цинь изменилась в лице и строго приказала:

— Не трожь моего сына!

Дуань Вэньян вдруг вздохнул от удивления.

Но сделал это не из-за криков Су Цяо и госпожи Цинь и тем более не из-за того, что Ли Цинъюй с остальными подоспел вовремя.

Дело было в бамбуковой палке, которая появилась из ниоткуда и преградила ему путь.

Дуань Вэньян инстинктивно протянул руку, чтобы устранить преграду, но палка каждый раз ускользала, словно гладкий вьюн в пруду [5], заставляя людей попросту тратить силы. Волны истинной ци вздымались вслед за перемещениями бамбуковой палки, наслаиваясь друг на друга. Эта ци, пусть и не была властной и резкой, была достаточно сильной и непрерывной. Дуань Вэньян вынужден был временно оставить Су Вэя и сосредоточиться на внезапно появившимся противнике.

[5] 泥鳅 (níqiu) — амурский вьюн; рыба, зарывающаяся в ил, ильная рыба.

Когда же он наконец рассмотрел, кто стал его противником, лицо его невольно вытянулось от удивления.