Глава 109. Где были твои мудрость и дальновидность в то время?

Поняв, что Янь Уши обманул, притворившись, что его рвет кровью, Шэнь Цяо решил не говорить ему ни слова на протяжении всего путешествия в резиденцию Суй-гогуна в Чанъане.

В его сердце, этот человек уже давно был связан со словами «хитрый и коварный», словно те висели у него на шее, а его глаза будто жало пчелы*; Шэнь Цяо был в курсе, что даже если бы он применил все способности и таланты, что имелись в его арсенале, он бы все равно не смог взять верх над Янь Уши. В этом случае молчание – золото. Поэтому он не произнес ни единого слова. Что бы ни говорил Янь Уши, Шэнь Цяо отвечал только односложным «эх» или «о». Таким образом, Янь Уши не сможет найти никаких лазеек для использования.

*(心眼比蜂;xīnyǎn bǐ fēng) – первая часть иероглифа обозначает в будд. «глаз души», то есть очень чуткое зрение, далее идет сравнение со пчелиным жалом. В целом выражение можно перевести, как «у него был настолько острый взгляд, что ничего не может от него ускользнуть».

Янь Уши понимал, что зашел слишком далеко в своих поддразниваниях; он вызвал тревожное беспокойство у Шэнь Цяо. Тем не менее, каждый в подобной ситуации хотел бы сохранить свое лицо. Независимо от того, насколько добродушный человек Шэнь Цяо, если бы кто-то насильно поколебал его достоинство, нет ничего удивительно в том, что он разозлился, было бы куда более странно, если бы он не был зол.

Чанъань такой, каким был всегда, с его высокими городскими стенами и величественным пейзажами. Многообразие погодных условий и величественная картина в целом – этот город достоин того, чтобы быть имперской столицей. Даже его внушающая благоговейный трепет мощная аура престижа была чем-то таким, чего Шэнь Цяо никогда раньше не испытывал, даже в столице Южной династии Цзянькане*.

*(建康;jiànkāng) – столица династии Восточная Цзинь и Южных Династий.

Когда Юйвэнь Юн поручил Янь Уши сопровождать посланников, представляющих династию Чжоу, Шэнь Цяо некоторое время оставался в Цзянькане. По сравнению с Чанъанем Цзянькан был гораздо более роскошным и великолепным, грациозным и очаровательным, но ему не хватало чувства серьезности и строгости. Говорят, что столица выбирается на основе того, обладает ли она аурой совершенного правителя. Если это так, то считается, что это место рождения династии, так как именно там находятся драконьи вены*. Хотя это заявление принесло бы с собой религиозных шарлатанов, в этом все еще есть некоторая истина. Даосы не совершенствуют техники инь-янь*, но вполне очевидно, что некоторые начнут баловаться этим. У Шэнь Цяо были некоторые навыки в наблюдении и интерпретации ци; таким образом, когда он наблюдал за потоком ци Юйвэнь Юна и его нездоровым цветом лица, он почувствовал, что Юйвэнь Юну осталось недолго жить. Теперь, когда он сравнивал Цзянькан с Чанъанем, он также чувствовал, что имперская ци немного уступала той ци, что исходила из Чанъаня. И все же это небольшое несоответствие может иметь решающее значение в определении судьбы династии.

*(龙兴之地;lóng xìng zhī dì) – прародина или место рождения монарха-основателя также является землей Лунсин, которая, как полагают, является местом расположения драконьих вен, что благоприятно в соответствии с фэн-шуй.

*(阴阳术;yīnyángshù) – изначально использовалась для нужд государства (например, для оценки благоприятности и прогнозирования бедствий или для создания новой столицы). Включает в себя гадание, жертвоприношение и т. д.

Однако такие разговоры о богах и призраках должны быть ограничены собственными мыслями. Даже если Император разделяет эту веру, немногие Императоры перенесли бы свою столицу только на этом основании.

В конце концов, процветание династии – это сочетание правильного времени и возможностей, благоприятной местности и географических преимуществ, а также гармонии людей – все это было неразделимо и необходимо. Династия уже потеряла Юйвэнь Юна. Какая разница, если кто-то другой занял нужное место в нужное время? Они просто желтые цветы завтрашнего дня*, бессмысленные и устаревшие.

*(明日黄花;míng rì huáng huā) – «хризантемы следующего дня». Относится к желтым цветам хризантемы на следующий день после Двойного девятого фестиваля (Праздник Хризантем 9-го числа 9-ой луны). Во время Двойного девятого фестиваля проводится мероприятие по оценке цветов (хризантемы), поэтому на следующий день после этого события цветы теряют свое значение и вянут. Случайный факт: Двойной девятый фестиваль был в тот же день, что и Ярмарка Паньлун, на которой Янь Уши был осажден пятью лучшими мастерами.

– Почему у А-Цяо такое серьезное выражение лица? – голос Янь Уши раздался раздражающе близко с Шэнь Цяо, разрушая его мыслительный процесс.

Шэнь Цяо не хотел с ним возиться и вел себя так, словно ничего не слышал.

Янь Уши напоролся на железный гвоздь*. Но этот факт его нисколько не огорчил, без тени неудовольствия он продолжил улыбаться и последовал за Шэнь Цяо, когда они вместе вошли в город.

*(钉子;dīngzi) – образное знач. «потерпеть фиаско, налететь на неприятность, остаться с носом».

Время, когда Шэнь Цяо защищал Юйвэнь Суна, прорываясь сквозь тяжелую осаду, оставило очень глубокое впечатление на людей. Даже сейчас его внешность и одежда были такими же, как и раньше. Он все еще был одет в свою даосскую мантию с длинным мечом за спиной. Его внешность была исключительной и выделялась из толпы, так что городская стража могла сразу узнать его. Они беспомощно наблюдали, как он открыто вошел в город, и ни у кого не хватило смелости ни допросить его, ни помешать ему.

Большинство людей восхищаются тем, кто действительно на что-то способен. Действия Шэнь Цяо в тот день были чрезвычайно ослепительны для глаз. Даже пехотинцы низкого ранга, участвовавшие в осаде, чтобы захватить Шэнь Цяо и Юйвэнь Суна, не чувствовали ничего, кроме искреннего уважения и восхищения этим даосом, которому удалось сбежать, приведя с собой сироту из семьи Юйвэнь, особенно из города, полного лучников и бесчисленных экспертов по боевым искусствам. Говорили, что Император слетел с катушек когда не смог уничтожить весь клан своего дяди, потому что его младший кузен стал рыбой, которая смогла вырваться из сети. В тайне, однако, не было никого, кто не чувствовал бы одобрения к Шэнь Цяо за эту чудесную и жестокую битву. Рассказы о нем уже начали циркулировать среди простого народа, со многими историями, описывающими события того дня. Обычные гражданские лица могут не знать о эксперте боевых искусств номер один в мире, Ци Фэнгэ, но они определенно слышали о Шэнь-даочжане, в высшей степени благородном и праведном даосе с выдающимися боевыми искусствами.

Но Чанъань – это не просто другое место, в конце концов. С тех пор, как они вошли в город, за ними наблюдали многочисленные глаза и уши. Янь Уши это не беспокоило, и поэтому он не предупредил об этом Шэнь Цяо. Он просто привел его прямо в резиденцию младшего наставника в городе.

Хотя секта Хуаньюэ потеряла часть своей власти и влияния, Янь Уши не стал разыскиваемым преступником императорского двора. Шэнь Цяо сбежал из города вместе с Юйвэнь Суном, но Юйвэнь Юнь в конце концов решил, что в одиночку семилетний или восьмилетний Юйвэнь Сун не сможет поднять никаких волн. В любом случае, Юйвэнь Юнь провел весь день, предаваясь различным удовольствиям, и у него не было времени беспокоиться о других делах, не говоря уже о том, что он чувствовал себя слишком ленивым, чтобы заниматься этим дальше. Поэтому, хотя появление этих двух людей в городе привлекло внимание со всех сторон, никто не пришел, чтобы задержать их. Во-первых, не было никаких законных оснований для принятия мер против них; а во-вторых, даже если бы они хотели их задержать, у них не было возможности сделать это.

С тех пор, как новый император взошел на трон, резиденция младшего наставника была закрыта и опечатана. Главная дверь была заперта, с бумажными печатями, наклеенными на нее. Янь Уши использовал обе руки, чтобы слегка потянуть за дверь, игнорируя бумажные печати поперек нее. Тяжелые и большие цепи сломались с громким шумом, когда он толкнул дверь и вошел внутрь. Увидев полное и вопиющее пренебрежение другого к императорскому запрету на резиденцию, уголки рта Шэнь Цяо дернулись, когда он последовал за ним.

Поскольку он уже решил поддержать Пулюжу Цзяня, означает ли это, что больше нет необходимости отвращать подозрения, даже средь бела дня?

Шэнь Цяо хотел задать этот вопрос и уже открыл рот, но в последний момент передумал.

Янь Уши не оглянулся; но такое ощущение будто у него были глаза на затылке, он взял на себя инициативу и заговорил:

– Во время Собрания испытания Меча секта Хэхуань попыталась причинить неприятности храму Чуньян. Сан Цзинсин и Юань Сюсю оба получили ранения во время рукопашной схватки, поэтому ни один из них не смог бы броситься сюда так быстро. Все, что осталось здесь, это несколько миньонов, ни один из которых не стоит упоминания. Если мы говорим о людях, которых я считаю заслуживающими внимания, то в Чанъане есть только Сюэтин. Этот старый лысый осел слишком полагается на ортодоксальность буддизма и слишком озабочен своим лицом; он не сможет совершить никаких коварных шпионских действий. Что касается Юйвэнь Юня, я инструктировал его в течение некоторого времени после того, как он стал наследником престола. В глубине души он слишком хорошо понимает, что не может позволить себе обидеть меня, а его разум погряз в разврате. Если он не будет полностью уверен в результате, он не будет делать никаких опрометчивых шагов. Даже если кто-то обвинит меня в его присутствии, он только закроет глаза и притворится, что ничего не видел.

Шэнь Цяо слегка нахмурился. Похоже, что Юйвэнь Юнь не совсем так некомпетентен, как кажется. После своего восхождения на трон он убил своих дядь и их семьи – такие действия были чрезвычайно пугающими и горько разочаровывающими.