Тетя Сюй, которая уже развернулась, чтобы уйти, недоверчиво оборачивается. Ян Конгшань выглядит столь же ошарашенным.

Я не знаю, как другие дети, но Ян Ваньцю – совершенно особенный ребенок, и то, как она думает, пугает окружающих ее взрослых, и в тоже время вгоняет в краску. И то, как она сейчас стоит перед этими взрослыми людьми, так небрежно говоря о встрече с отцом, которого она никогда не встречала, одновременно удивительно и... честно говоря, не так уж и удивительно.

И если мольбы своей тети Ян Конгшань может пропустить мимо ушей, просьбу Ян Ваньцю проигнорировать он не в силах. Я вижу насколько он против— но, даже несмотря на то, что он настолько не согласен с этой идеей, что готов кашлять кровью, в конце концов он кивает, разрешая Ян Ваньцю встретиться с Дин Байчжоу.

Они договариваются о встрече на следующий день, и тетя Сюй решает остаться здесь на ночь, в спальне Ян Ваньцю.

Поздно ночью, когда дневная суета уступила место вечерней тишине, Ян Конгшань все еще не спит. Он сказал, что пойдет покурить, но прошло уже два часа.

Я иду во двор поискать его. Он сидит на длинной скамье, перед ним на столе стоят две пустые пивные банки. Пепельница заполнена почти до краев. Я тихо устраиваюсь рядом с ним, не говоря ни слова, просто желая побыть с ним сейчас.

- Карри из свинины было очень вкусным, - его пальцы, с зажатой между ними недокуренной сигаретой, упираются в стол, когда он вдруг решает сделать мне комплимент.

Его слова делают меня счастливым; все полученные мною ожоги того стоили.

Я смущенно улыбаюсь.

- На самом деле, я сегодня был весьма не уверен в результате, в следующий раз получится лучше.

Легкая улыбка озаряет его лицо, затем он смотрит на мою руку.

- Что случилось? - Он поднимает ее, хмуро осматривая волдыри.

Я хочу отдернуть руку, но он не позволяет.

- Случайно обжегся, - тихо говорю я.

Один раз готовил, и то обжегся, от меня совсем нет толка. За это тоже вычитаются баллы? - с тревогой спрашиваю я себя.

- Я знаю тебя совсем недолго, но каждый раз, когда встречаю, тебе больно, - он гладит мои пальцы. - Скажи мне, почему ты все время получаешь травмы?

Пару минут я не нахожу слов для ответа. Что я должен сказать? Потому что вселенная ненавидит меня?

- Если так и дальше пойдет, придется мне поднять уровень твоей защиты до уровня Цю-Цю, - его губы мягко касаются тыльной стороны моей руки, притрагиваясь только к коже и не прикасаясь к волдырю. Нежно, и в тоже время обжигающе, но мне кажется, он будто перышком щекочет меня.

-Уровень Цю-Цю... - это как?

Он смотрит на меня. Его теплое дыхание, легкое прикосновение кончика языка к моей коже, вызывают у меня желание одновременно отдернуть руку и удержать ее в его хватке.

- Тебе не позволено прикасаться к чему-либо опасному или острому без присмотра. Если ты хочешь что-то с ними сделать, на это необходимо мое разрешение.

- ...

Что я делаю? Я вдруг чувствую легкое волнение — почему-то это его предложение звучит так заманчиво.

Я не отвечаю, и он принимает мое молчание за страх и выпрямляется, затушив сигарету.

- Я шучу, - смеется он. - Пойдем, я посмотрю, нет ли у нас мази от ожогов.

О, так он шутил...

Мы входим внутрь, держась за руки. Сперва я чувствую что-то вроде разочарования, а потом эта моя реакция заставляет меня закатить глаза.

Ю Миань, возьми себя в руки! Не будь тряпкой! Твой мозг и так не в порядке, и если продолжишь в том же духе, будет только хуже!