Рядом со «смотровой башней», где мы с Сун Жуй пили в тот раз, стоит импровизированная палатка со столами, стульями и простым туалетом. Закончив сбор персиков, родители приходят сюда, наклеивают именные бирки на свои корзины, а затем ждут, пока Сун Жуй с помощью других добровольцев взвесит и упакует для них персики. Отец Сун Жуя нарезал несколько арбузов, чтобы все могли полакомиться ими.

Мои руки покрыты пухом от персиков, поэтому, едва отнеся корзину, я иду мыть руки в туалет, расположенный за палаткой. Кран висит довольно низко, и нам всем приходится наклоняться, чтобы дотянуться до него. Я как раз заканчиваю мыть руки, когда ко мне подходит Ло Фейлан и небрежно просит мыло.

Я передаю его ему. Когда он замечает, что мы остались только вдвоем, к нему возвращается его вкрадчивый тон.

- Ничего страшного, если ты не хочешь, чтобы я ухаживал за тобой, мы можем просто станцевать горизонтальное танго без всяких условий. Сун Жуй говорила тебе, что я хорош в постели?

Я молчу, ожидая пока вода смоет пену с моих рук.

Ничуть не обескураженный моим молчанием Ло Фейлан подкрадывается ближе.

- Или можешь хотя бы поцеловаться со мной. Я хорошо целуюсь.

- Нет, спасибо, мне это неинтересно, - спокойно отвечаю я, отодвигая его от себя все еще мокрой рукой.

- Откуда ты знаешь, если не попробуешь? - Он снова подходит ближе, похоже, ему нравится дразнить меня.

Я сомневаюсь, что он и вправду сможет насильно поцеловать меня, но это все равно меня раздражает.

– Не надо ... -

Но прежде чем я успеваю договорить, ближайшая дверь туалета —на самом представляющая собой лишь тонкий кусок дерева — внезапно отодвигается. Ян Конгшань широкими шагами подходит к нам и пристально смотрит.

- Вы двое закончили мыться? Если да, то двигайтесь.

Ло Фейлан прочищает горло, быстро споласкивает руки и уходит. Я медленно встаю, наблюдая, как Ян Конгшань подходит к раковине и с удивлением вижу ярко-красный цвет его индекса настроения.

Как человек может так злиться, просто сходив в туалет? Неужели туалетная бумага закончилась?