Я смотрю на депрессивный синий цвет над его головой. Он действительно упрямый человек. Возможно, не будь он таким, моя мама не развелась бы с ним.

Наша поездка к бабушке неожиданно помогает нам решить нашу проблему: едва услышав, что наш старый дом будут ремонтировать, и что мы с дедушкой не хотим жить с папой, она хлопает себя по бедру, показывая, что это вообще не проблема.

Она вытаскивает свой мобильный телефон, щурясь, копается в нем, и, наконец, демонстрирует нам рекламную запись: «10-дневный тур для желающих полюбоваться снегом в Бейди и спастись от летней жары».

- А-Сянь, разве ты не хотел куда-нибудь съездить? Давай поедем вместе со старым Чжаном и его женой. Это займет десять дней, так что к тому времени, как мы вернемся, дом будет готов.

Видно, то для дедушки это звучит очень соблазнительно, но он спрашивает:

- А что с Миань-Миань?

Бабушка бросает на меня быстрый взгляд.

- Он взрослый мальчик, с ним все будет в порядке. Если он не боится жить один, он может спать здесь, заодно поможет мне: будет выгуливать собаку и кормить кошку. А если боится - может найти другое место для ночлега, только если не забудет выгулять собаку и покормить кошку.

Я понимаю: вы хотите, чтобы я выгуливал собаку и кормил кошку...

-Я не против, - говорю я.

- Миань-Миань почти девятнадцать, с ним все будет в порядке,- папа тоже начинает уговаривать дедушку.

И так уже колебавшийся дедушка поддается на уговоры и соглашается. Как только мы возвращаемся домой, он сразу же идет к господину Чжану, чтобы обсудить детали их поездки.

К ночи поездка оказывается, по большей части, распланированной. Я помогаю четырем старикам записаться в туристическую группу и оплатить поездку. Оказывается, отъезд состоится очень скоро, мы заказали билеты в последний момент. От волнения дедушка превращается в маленького ребенка, он почти сразу же начинает паковать свой чемодан. Раньше ему не часто выпадала возможность путешествовать, так что даже чемодан он одалживает у меня. Я учу его, как открыть и закрыть замок чемодана, и он быстро учится — а потом, найдя себе новое развлечение, начинает возиться с замком.

- Ах да, завтра мне нужно не забыть повесить на тележку маленькую табличку, - вдруг говорит дедушка, когда мы уже почти отправляемся ко сну. Он бродит по дому в поисках черного маркера.

- Какую табличку?

- Чтобы повесить на тележку с яйцами: надо сообщить покупателям о моей предстоящей поездке, чтобы они знали, что в течение десяти дней у них не будет чайных яиц, - он роется в ящиках и шкафах, но маркера не находит. В конце концов, он вздыхает и отправляется спать, бормоча себе под нос, что завтра надо купить хоть один маркер.

Он действительно относится к продаже чайных яиц как к серьезному бизнесу, даже оповещает клиентов о своем отъезде. Трудолюбивый предприниматель.

Дедушка обустроил для папы гостевую комнату, но тот отказался от нее, вместо этого решив втиснуться со мной в мою, вероятно, для того, чтобы у нас было больше времени на родительско-сыновье общение. К счастью, из-за жары я и так не сплю на своей кровати, поэтому я занимаю пол, пока он ложится на кровать, и нам не слишком тесно.

Перед сном я подхожу к окну и задергиваю шторы, и, не в силах удержаться, бросаю взгляд на соседний двор. Я думал лишь мельком взглянуть, но неожиданно я застаю снаружи курящего Ян Конгшаня.

Словно почувствовав мой взгляд, он смотрит в мою сторону. Мы смотрим друг на друга, один сверху, другой снизу. Он выпускает в мою сторону кольцо дыма. Расстояние между нами так велико, что я ничего не могу почувствовать, но все равно по телу пробегает дрожь, а в носу чувствительно покалывает, как будто я могу закашляться.

Сжав рукой занавески, я шепчу ему «спокойной ночи». Я не жду, поймет он или нет, просто задергиваю занавески, разрывая зрительный контакт.

Выключив свет, я изо всех сил стараюсь позволить стрекотанию цикад убаюкать меня.

- Миань-Миань, поздравляю с поступлением в колледж твоей мечты.

Я моргаю в темноте.

- Спасибо, - вежливо говорю я, не в силах придумать другой ответ.

Папа больше ничего не говорит, поэтому я закрываю глаза, проваливаясь в объятия сна, но вдруг...

- Миань-Миань, ты меня ненавидишь?

Ну, теперь я точно не смогу заснуть.

Ненавижу ли я его?

Честно говоря, у меня к нему двойственные чувства. Он редко появлялся в моей жизни, и я полагаю, что в прошлом я испытывал разочарование, но чтобы ненавидеть? Ненависть – слишком сильное чувство, я даже особой любви к нему не испытываю, не говоря уже о ненависти.

После минутного молчания я, проигнорировав его вопрос, вместо этого спрашиваю:

- Ты помнишь, когда у меня день рождения?

- Помнишь, как я упал с дерева и попал в больницу?

- Помнишь, что я написал на первой открытке, которую подарил тебе на День отца?

Шквал вопросов, кажется, лишает отца дара речи. И после долгого молчания, когда становится понятно, что он, видимо, не собирается продолжать наш разговор, я вздыхаю про себя и закрываю глаза, засыпая.

Может быть, есть вещи, о которых он сожалеет, но теперь все это в прошлом. Какой смысл в раскаянии?