Через дорогу, примерно в сорока метрах от парковки у детской площадки, сидит женщина с открытой дверцей машины и курит сигарету. Хотя ее облик ему лишь смутно знаком, в голове Родди довольно чётко начинают срабатывать тревожные звоночки. Что-то в ней не так. Очень не так.

Когда это абсолютно необходимо, его разум может проясниться, и Родди сейчас делает усилие. Женщина сидит, опустив голову и положив локти на бедра, время от времени поднимая руку, чтобы сделать затяжку из своей раковой палочки. Когда она заканчивает, то тушит сигарету и убирает ее в небольшую баночку, может быть, коробочку от "Сукретса", и садится прямо. Ему кажется, что он догадался о ней еще раньше, потому что на ней те же самые брюки-карго, что были, когда она приходила в их дом, или очень похожие на них. Но когда он видит ее лицо, сомнений быть не может. Это та самая любительница стукаться локтями, которая приходила к ним и интересовалась Кэри Дресслером. Женщина, которая также расследует дело Бонни Даль, хотя она об этом не говорила.

«У нее возникли подозрения», - сказала Эмили.

«Это может быть серьезно», - сказала Эмили.

Родди считает, что она права.

Он достает телефон из кармана и звонит домой. На другой стороне улицы женщина надевает кепку, низко опуская ее от вечернего солнца (или даже пряча свои глаза). Она запирает машину. Машина мигает фарами. Она уходит. В его руке телефон звонит раз... два... три раза.

- Давай, - шепчет Родди. - Давай, давай.

Эмили поднимает трубку.

- Если ты звонишь, чтобы сказать, что голоден...

- Я не голоден. - На другой стороне улицы стукальщица локтями поднимается вверх по холму. - Та женщина идет, Молли Гивенс или как ее там, и я не думаю, что она пришла задавать вопросы, иначе бы она не стала парковаться на соседней улице. Я думаю, она шпиони...

Но Эмили уже отсоединилась.

Родди возвращает телефон в левый передний карман и похлопывает по правому, надеясь, что там есть то, что ему нужно. Обычно он носит эту вещь с собой, когда гуляет в одиночестве, ведь иногда в парке бывают опасные люди. Вещь на месте. Он встает со скамейки и переходит дорогу. Женщина идет быстро (особенно для курильщика), и из-за больного бедра он за ней не поспевает, но всё в порядке, пока она не оглядывается.

«Как много она знает?» - спрашивает он себя. – «Знает ли она о девушке-веганке, Эвелин, Элеоноре, как ее там?»

Если она знает о ней столько же, сколько о Кэри и девушке Даль, то она... она...

- Она может всё испортить, - шепчет он себе.

18

Эмили спешит в кабинет на нижнем этаже. Спешить больно, но она всё равно торопится, издавая хныкающие звуки и прижимая пальцы обеих рук к пояснице, словно пытаясь удержать ее. Самая мучительная боль от радикулита прошла после того, как они поели печень девушки Даль - Родди дал ей львиную долю, и она жадно проглотила ее полусырой, - но она не прошла полностью, как это было после Кастро и Дресслера. Она страшится будущей боли, если та вернется в полную силу, но сейчас надо разобраться с этой любопытной сучкой, не Молли Гивенс, а Холли Гибни.

Как много она знает?

Эм решает, что это уже не так важно. После того, как в уравнение добавилась Эллен Краслоу, ответ стал более или менее ясен. Может, Родди и перепутал ее имя, но в одном он прав: вы не будете парковать машину в четверти мили от дома, если пришли просто позадавать вопросы. Вы будете парковать машину в четверти мили дальше по улице, если лезете в чужие дела.

В их доме установлена самая современная система сигнализации, охватывающая весь периметр дома и участка. Система не вызывает полицию, если ее отключат через шестьдесят минут после первого срабатывания. Когда ее устанавливали, взломщики и незваные гости не были их главной заботой, хотя, конечно, они этого никогда не говорили. Эм включает сигнализацию, переводит ее в режим "ТОЛЬКО ДОМ", затем включает все десять камер, которые Родди сам установил в те счастливые времена, когда ему можно было доверять подобные вещи. Они охватывают кухню, гостиную, подвал (разумеется), переднюю часть дома, боковые стороны, заднюю часть и гараж.

Эмили садится и наблюдает. Она говорит себе, что они зашли слишком далеко, чтобы поворачивать назад.

19

Холли приближается к пустому дому по адресу Ридж-роуд, 91. Она бросает быстрый взгляд вперед и на дальнюю сторону улицы. Она не видит никого и, не колеблясь, потому что тот, кто колеблется, теряется, сворачивает на умирающую лужайку и идет по левой стороне дома, чтобы скрыться от соседнего дома 93.

За домом она пересекает выложенный каменной плиткой дворик и направляется к живой изгороди, отделяющей этот участок от участка Харрисов. Она шагает решительно, не замедляясь. Теперь она вовлечена, и более хладнокровная версия Холли берет верх. Та самая, которая швыряла все эти мерзкие фарфоровые статуэтки в камин дома своей матери. Она медленно идет вдоль изгороди. Благодаря жаркому, сухому лету и отсутствию какого-либо ухода за газоном и участком, по крайней мере, с момента переезда предыдущих хозяев, Холли находит несколько тонких мест. Самое лучшее из них - напротив, видимо, кухни Харрисов, но оно ей не подходит. Худшее - напротив гаража, что логично, но это именно то, которое она собирается использовать. По крайней мере, на ней длинные рукава и длинные брюки.

Она наклоняется и смотрит сквозь живую изгородь на гараж. Это вид сбоку, и она так и не может понять, гараж на одну машину или две, но кое-что интересное она все-таки видит. Там всего одно окно, и оно полностью черное. Возможно, это штора, но Холли думает, что его могли закрасить изнутри.

- Кто это сделал? - бормочет она, но ответ кажется очевидным: тот, кому есть что скрывать.

Холли поворачивается спиной, прижимает сумку к груди и протискивается сквозь живую изгородь. Она выходит с незначительными царапинами на затылке. Она оглядывается по сторонам. Под карнизом гаража стоит пара пластиковых мусорных баков и мусорный контейнер. Справа от Холли видна подъездная дорожка, ведущая на улицу, и крыша проезжающей машины.

Она подходит к единственному окну, и да, оно замазано черной матовой краской. Она обходит его сзади и находит то, что надеялась найти - заднюю дверь. Она ожидает, что она будет заперта, и так оно и есть. Она достает из сумки футляр из крокодиловой кожи и открывает его. Внутри, выстроившись в ряд, как хирургические инструменты, лежат отмычки Билла Ходжеса. Она осматривает замок. Это «Йель», поэтому она достает отмычку с крючком и вставляет ее в верхнюю часть замочного отверстия - очень осторожно, чтобы не повредить ни один из запорных элементов. Вторую отмычку Холли вставляет в нижнюю часть. Холли поворачивает ее вправо до тех пор, пока она не упирается. Затем ей удается поддеть верхний штырь крючковой отмычкой... она слышит, как он втягивается... и второй штырь... и...

Есть ли третий? Если да, то он не задействован. Это старый замок, поэтому возможно, его там и нет. Медленно, впиваясь верхними зубами в нижнюю губу почти до крови, она поворачивает отмычку с крючком и нажимает. Раздается щелчок, и на мгновение ей становится страшно, что она потеряла один из штырей и придется начинать всё сначала. Затем дверца приоткрывается под давлением двух отмычек.

Холли выдыхает и убирает отмычки обратно в футляр. Она бросает футляр в сумку, которая теперь висит у нее на шее. Она выпрямляется и достает из кармана телефон.

"Будь на месте", - думает она. - "Пожалуйста, будь там".

20

Эмили не может ждать Родди; она знает, что его ненадежный разум может укатить совсем в другую сторону. Три бетонные ступеньки ведут вниз от двери кухни к внутреннему дворику Харрисов. Она садится на самую нижнюю, затем ложится. Бетонная ступенька больно впивается в спину, но ей сейчас нельзя думать об этом. Она отводит одну ногу в сторону и закидывает руку за спину, как она надеется, под неудобным углом. Видит Бог, это действительно неудобно. Похожа ли она на старушку, которая только что серьезно упала? На старушку, которой срочно нужна помощь?

"Я лучше и умнее ее", - думает она. - "Я просто лучше".

21

Фургон стоит там, и Холли даже не нужно проверять, оборудован ли он подъемником шасси, чтобы выдвигать пандус. Над задним бампером прикреплен автомобильный номер штата Висконсин с символом инвалидной коляски, означающий, что это официально аккредитованное транспортное средство для людей с ограниченными возможностями. Свет, проникающий через дверь, тусклый, но более чем достаточный. Она поднимает свой айфон и делает три снимка. Она думает, что одного номера будет достаточно для начала полицейского расследования.

Она понимает, что пора уходить, уже пора, но ей хочется большего. Она бросает быстрый взгляд через плечо - там никого нет - и подходит к задней части фургона. Окна затемнены, но, прижавшись лбом к одному из них и прижав руки к лицу, она может видеть, что находится внутри.

Она видит инвалидную коляску.

«Вот как они это делают», - думает она, ощущая триумф. – «Вот как они заставляют свои жертвы останавливаться. Затем тот, с кем они работают - настоящий злодей - выпрыгивает из фургона и делает всё остальное».

Ей действительно нужно перестать испытывать судьбу. Она делает еще три снимка коляски, выходит из гаража и закрывает дверь. Она поворачивается к изгороди, собираясь вернуться тем же путем, и тут раздается слабый голос:

- Помогите! Кто-нибудь, помогите мне! Я упала, и мне ужасно больно!

Холли не проведёшь. Даже близко не получится. Отчасти потому, что кто-то упал слишком вовремя, но главным образом потому, что ее собственная мать разыгрывала ту же самую карту "ой, как больно", когда хотела, чтобы Холли осталась рядом... или, если не получится, то чтобы ушла с чувством вины, чтобы вернуться поскорее. Долгое время это срабатывало. «А когда это перестало срабатывать», - думает Холли, - «они с дядей Генри провели со мной аферу».