Глава 20

Ей удалось найти свободное место в бизнес-классе на рейс тем же вечером в двадцать один час. Менеджер в агентстве дважды переспросила, уверена ли она в том, что хочет совершить покупку, и Грейс в самой вежливой и твёрдой манере умоляла её завершить сделку. Грейс не столько хотела бежать к Ральфу, чтобы попрощаться, хотя вся эта история с выстроившимися в очередь для прощания любовницами казалась ей по меньшей мере странной, сколько чувствовала необходимость уехать из Рима, от Николаса, от любви, грозившей захлестнуть её. Грейс не верилось, что он отвечает ей взаимностью, и, даже если объяснение Елены имело смысл, Николас слишком долго оставался в неприкаянном состоянии, из которого вернуться будет трудно.

Елена проводила Грейс до дома, чтобы составить ей компанию, пока она собирала лёгкий багаж и брала ключи от дома в Лондоне.

— Позаботься о моей Mini. Я только что её починила, — напутствовала она, опуская ключи в раскрытую ладонь двоюродной сестры.

— Не волнуйся, я буду относиться к ней как к дочери, — торжественно пообещала та.

После обеда позвонил Николас, но Грейс проигнорировала звонок. Она не знала, что ему сказать, к тому же была сосредоточена на встрече с Ральфом и начинала испытывать ужас, представляя, как на него повлияла болезнь. Изменился ли он? В её представлении он выглядел так же, как и в их последнюю встречу, но рак разрушительным образом меняет внешность. Сможет ли она скрыть своё разочарование, свою боль и горе?

— Почему ты не отвечаешь ему? — спросила Елена, закрывая ставни в спальне и переходя к ставням в гостиной.

— Я боюсь, — вздохнув ответила Грейс и положила руки на талию.

Елена прошла мимо и направилась в ванную, но, прежде чем войти, обернулась.

— Если ты затянешь, Николас может подумать, что ты хочешь сделать шаг назад. Ты едешь к умирающему… — Пожалуйста, не называй его так… — Николас поймёт. В следующий раз, когда он позвонит, ты возьмёшь трубку и всё ему расскажешь, — убеждённо сказала Елена.

Грейс надела чёрные брюки и красную шёлковую рубашку без рукавов. Она завязала волосы в низкий небрежный пучок и дрожащими руками провела по губам помадой.

— Когда ты планируешь встретиться с Ральфом?

Грейс изучала отражение в зеркале: казалось, что глаза поглощают всё её лицо, настолько широко они были открыты.

— В последнем сообщении он назначил мне встречу на завтра в три у него дома, — она улыбнулась, прикрыв глаза, — обычно именно в это время мы и встречались.

— Уххх, как романтично… Грейс закрыла помаду и бросила в косметичку.

— Поехали, я не хочу рисковать попасть в пробку.

По дороге снова позвонил Николас, следом отправил дюжину сообщений, одно тревожнее другого. В последнем он умолял Грейс позвонить ему.

— Какая же ты стерва, — обратилась к ней Елена, пока искала место на ближайшей к терминалу парковке.

Грейс оставалось только согласиться: она стерва и трусиха.

Она вышла из машины, не дав сестре времени заглушить двигатель, схватила с заднего сиденья чемодан и решительным рывком вытянула ручку.

— Я позвоню ему сейчас.

Елена тоже вышла из машины и положила руку на крышу.

— Ладно, я обещаю не слушать.

Грейс бросила на неё скептичный взгляд, достала из сумки мобильный телефон и перезвонила Николасу. Он ответил после первого гудка.

— Грейс! Где ты? Ты в порядке?

Она прикусила губу, испытывая радость оттого, что услышала его голос и чувство вины за своё поведение.

— Да, да, извини, я не ответила, но… я была занята… — её голос затих.

— Ты в порядке? У тебя странный голос. Грейс, ты заставляешь меня волноваться… Она закрыла глаза.

— Я уезжаю в Лондон, — бросила с остервенением эти слова.

А когда открыла глаза, перед ней предстало встревоженное лицо Елены. Обещания сестры были так же хороши, как деньги в «Монополии». Грейс повернулась к ней спиной и пошла прочь.

— Что ты имеешь в виду под Лондоном? Это была запланированная поездка? — в его вопросе угадывалась нотка обвинения. И ей пришлось рассказать ему всё, причём быстро.

— Я собираюсь встретиться с Ральфом, но подожди, это не то, что ты думаешь. Он… он умирает и просит меня проведать. Ну, знаешь, что-то вроде прощания… — прозвучало жалко даже для собственных ушей.

Николас замолчал, а когда заговорил, то со смесью гнева и недоверия.

— Скажи на милость, ты не могла дождаться моего возвращения? Я приземляюсь в четверг вечером, не думаю, что его… конец так уж неминуем. Я бы поехал с тобой, если бы ты только попросила, — его голос стал низким и резким.

Грейс почувствовала, как в центре живота зарождается боль и, подобно инфекции, распространяется по всему телу. Она подняла взгляд на трубы, проходящие по низкому бетонному потолку.

— Прости, я не думала, что ты захочешь сопровождать меня. Я даже не знаю, когда вернусь, если честно. Ты должен работать, я не знаю твоего расписания и… — Чушь собачья, — грубо прервал он, и Грейс почувствовала, как её захлёстывает новая волна паники. — Попробуй хоть раз быть честной. Ты не хотела, чтобы я был рядом, я подхожу до тех пор, пока ты хочешь, чтобы тебя трахали. В остальном я один из двадцати четырёх тысяч адвокатов Рима, а ты — чертовски успешная писательница. — Он презрительно рассмеялся. — Мне понадобились годы, чтобы снова влюбиться, Грейс. Годы… Да пошла ты.

Связь прервалась, и Грейс уставилась на свой мобильный телефон с болью, смешанной с тоской. Она поднесла руку ко лбу.

— Что я натворила? — спросила она, в ужасе глядя на Елену, как будто только в этот момент осознавая, причинённый вред.

— Ну, я не всё слышала, но, кажется, ты его сильно разозлила. На самом деле, ты разбила ему сердце.

— Ты мне не помогаешь.

Елена потянулась, чтобы обнять сестру.

— Отправляйся в Лондон, делай то, что должна. Он ведь сказал, что любит тебя?

Значит, будет ждать.

Грейс отпустила ручку чемодана.

— Нет, я не могу. Николас доверился мне, и я отплатила ему тем, что позволила руководить мной страху.

— Смотри, самолёт скоро улетит. Сделай то, что должна, и немедленно возвращайся в Рим. У тебя есть целая жизнь, чтобы всё рассказать и объяснить.

Грейс уставилась на сестру в нерешительности, переместив вес своего тела с одной ноги на другую.

— Я его обидела, — пробормотала скорее себе, чем Елене.

— Да, бывает, что обижаем. Но у тебя есть время, чтобы загладить свою вину.

— А если он больше не захочет?

Елена крепко обняла Грейс.

— Вот почему я избегаю влюбляться — всегда страдаешь. Поезжай в Лондон, попрощайся с Ральфом и похорони своё прошлое раз и навсегда.

Самолёт оторвался от земли без двух минут девять.

Незадолго до посадки Грейс отправила Николасу сообщение, которое так и осталось непрочитанным. Она представила как он один в Милане, закрылся в гостиничном номере и, лёжа на кровати, проклинает её, положив руку на лоб, с потерянным и измученным взглядом.

В следующее мгновение на предыдущий образ наложился другой: Николас катается по этой кровати с норвежской моделью, утопив свои разочарования в обычном безличном сексе.

Грейс застонала, поднеся руки к лицу. Что она наделала? Зря она послушала Елену: сердцу всегда надо потакать. Ей следовало открыться ему, признаться в ответ, что любит его, и не позволять сомнениям вклиниваться между ними с риском разлучить.

Грейс разбудил любезный голос стюардессы. Она вручила ей меню и с пластиковой, неподвижной улыбкой ждала заказа.

Она пролистала список изысканных итальянских блюд и карту вин. Однако желудок, сжимавшийся от беспокойства, напоминал тяжёлый шар для боулинга, и одна мысль о том, чтобы проглотить твёрдую пищу, вызывала тошноту.

— Чай был бы в самый раз.

Но и горячая заварка не смогла её успокоить. Грейс откинулась в кресле, включила вибромассаж, и вскоре колебания стали нервировать её ещё больше, поэтому она надела наушники и включила монитор, прокручивая список фильмов, и только потом поняла, что видела большинство из них. Раздражённым жестом сняла наушники и расположила кресло под углом девяносто градусов, отдавшись созерцанию чёрного неба за окном иллюминатора.

Чем ближе самолёт подлетал к Лондону, тем больше Грейс убеждалась, что в этот самый момент Николас изменяет ей с другой женщиной.

Изменяет. Она повторяла это слово в уме столько раз, что оно потеряло всякий смысл.

Если он любил её, он не мог быть неверным, но можно и изменить, чтобы забыть болезненный отказ. А Грейс со своим молчанием решительно его отвергла.

Самолёт готовился к посадке, и Грейс выглянула наружу, чтобы полюбоваться огнями города, образующими звёздный ковёр. Она почувствовала прилив эмоций при мысли о том, что снова окажется в том месте, которое столько лет считала своим домом. Голос командира поприветствовал пассажиров в Лондоне, сообщив о температуре на улице; самолёт приземлился с визгом тормозов, напомнившим ей момент перед столкновением.

Как только прошла контрольно-пропускной пункт проверки документов, она снова открыла ленту сообщений. К своему ужасу, Грейс обнаружила, что Николас просмотрел все её смски, но не ответил.

Она с отчаянным вздохом отложила телефон и прошла сквозь упорядоченную суету, скопившуюся в огромной зоне регистрации. На улице её окутала суровая ночь, совсем не похожая на ту, что оставила после своего отъезда. Грейс достала из чемодана кардиган, надела и, дрожа от холода, поспешила к стоянке такси.

Последний отрезок пути она провела, погрузившись в сиденье, пропитанное незнакомыми запахами, разрываясь между воображаемым гостиничным номером и слишком реальной комнатой, где её ждал умирающий мужчина. Веки опустились, скрывая опасения и страхи, и через некоторое время, показавшееся бесконечным, как бывает в глубоком и внезапном сне, её разбудил жёсткий прокуренный голос таксиста, предупреждая о прибытии в пункт назначения.