Глава 125. Учителю не нужно искать спутника жизни[125.1]

Имена были написаны аккуратным ровным почерком:

Первое место: Наньгун Сы. Статус: молодой господин Духовной школы Жуфэн.

Второе место: Сюэ Мэн. Статус: молодой господин Пика Сышэн.

Сюэ Мэн от возмущения дар речи потерял и с громким хлопком закрыл брошюру. Мышцы на его лице дрожали от напряжения. Казалось, стоит ему чуть расслабиться и отпустить себя, и он тут же превратится в того злодея[125.2], что сжигает книги и закапывает живьем их авторов[125.3].

— Да ладно?! — потемнев лицом, Сюэ Мэн похлопал брошюрой по плечу испуганного хозяина. Каждое его слово было похоже на плевок сквозь зубы. — Эту книжонку с другими паковать не надо, я заберу ее и тщательно изучу.

Запихнув «Бестолковый список[125.4]» за пазуху, Сюэ Мэн, нагруженный выбранными хозяином лавки книгами, пошатываясь, начал взбираться на гору.

Он был очень зол. Да что там, он умирал от гнева!

Значит у него второе место в рейтинге «самых высокомерных молодых заклинателей»?

Тьфу! Да если бы он знал, кто та слепая псина, что составляет подобные списки, отметелил бы его так, что мать родная не узнает! Чтобы выместить зло, ему бы сотни ударов не хватило. Пошел бы ты со своим «высокомерный», сукин сын!

От негодования упоительный восторг от новости о пробуждении Учителя в его сердце несколько поугас. К моменту возвращения в Павильон Алого Лотоса он смог восстановить душевное равновесие, но уже не лопался от переполнявших его радостных эмоций. Хотя он все еще испытывал волнение, злость уравновесила его чувства, а разум обрел ясность.

Снаружи Павильон охраняли два старших ученика. Входить кому-то было строжайше запрещено, ведь посетители могли помешать отдыху старейшины. Но Сюэ Мэн был молодым хозяином Пика, кто бы посмел остановить его? Поэтому он без труда смог проникнуть внутрь.

Уже стемнело, окна Павильона были приоткрыты, пропуская слабый медовый свет. Сюэ Мэн не знал, проснулся ли его Учитель, поэтому неслышно приблизился к двери и тихонечко толкнул ее, продолжая сжимать в руках книгу.

Было так тихо, что он слышал, как сердце бешено бьется, словно птица в клетке.

На какое-то время выбросив из головы мысли о «Бестолковом списке», он, затаив дыхание, устремил сияющий взгляд в сторону кровати.

— … — довольно долго ошеломленный Сюэ Мэн не мог произнести ни слова. — Э?..

Почему на кровати никого нет?

Он уже собирался пройти дальше и осмотреться, когда ледяная влажная ладонь опустилась ему на плечо.

Пронизывающий до костей замогильный голос раздался у него прямо за спиной:

— Зачем вы вторглись в Павильон Алого Лотоса?

Зубы Сюэ Мэна выбили дробь, лицо посерело, краем глаза он смог разглядеть мертвенно бледную кожу нападавшего и, вскинув руку, нанес удар.

К его изумлению, тот оказался быстрее и со скоростью молнии нанес рубящий удар по шее Сюэ Мэна, а затем впечатал ногу ему в живот. Сюэ Мэн опустился на колени и сложился пополам, книги рассыпались по полу. Теперь он был не только потрясен, но и совершенно раздавлен!

Стоит отметить, что за последние годы Сюэ Мэн сильно изменился. Он усердно тренировался в течение последних пяти лет, и теперь даже Наньгун Сы не мог совладать с ним. И вот человек, лица которого он даже не смог рассмотреть, в два удара уложил его на пол. Кто это мог быть?

Кровь прилила к голове, в ушах загудело. Когда Сюэ Мэн почти довел себя до нервного срыва, совсем рядом раздался холодный голос, и тон, с каким он заговорил с ним, был совершенно ледяным:

— Я провел в уединении пять лет, и теперь каждый считает вправе врываться в мое жилище? Чей ты ученик, кто твой учитель? Почему никто не научил тебя соблюдать правила приличия?

Стоило этим словам отзвучать, и Сюэ Мэн бросился вперед, чтобы заключить произнесшего их человека в крепкие объятия.

— Учитель! Учитель!

Чу Ваньнин:

— …

Сюэ Мэн поднял голову. Изначально он обещал себе проявить выдержку, но в итоге не смог сдержаться. Слезы брызнули из глаз и непрерывным потоком потекли по лицу:

— Учитель, это я... Посмотри... Это же я...

Оказалось, Чу Ваньнин только проснулся и вышел умыться. Именно поэтому его руки и были такими холодными и влажными. Он все еще оставался в тени, и выражение его лица было не рассмотреть, но тусклого света свечи было достаточно, чтобы сам он мог видеть все.

Перед ним на коленях стоял молодой человек лет двадцати, с очень белой кожей и темными густыми бровями. Его глаза были посажены несколько ближе друг к другу, чем у большинства людей, что придавало ему серьезный вид при общей чувственности черт. Губы у этого молодого человека были красиво очерченные, полные и влажные. Такое лицо не вызывает негативных эмоций, даже когда гнев искажает его. На самом деле подобную внешность можно было описать как «исполненную очарования», вот только ее обладателю такой эпитет вряд ли пришелся бы по вкусу.

Однако самой восхитительной и совершенной частью этого лица были глаза, похожие на крепкое вино, приправленное такими острыми пряностями, как врожденная страстность, дерзость и уверенность в своих силах.

Даже если такое вино налить в чайные чаши из белоснежного нефрита, это не изменит сути такого человека: он останется все таким же категоричным в суждениях и никогда не научится признавать свои ошибки.

Надо же, ведь в самом деле прошло целых пять лет. Когда Чу Ваньнин погиб, Сюэ Мэну было шестнадцать, а теперь он уже отметил свой двадцать первый день рождения.

Шестнадцать лет — это возраст, в котором мужчина меняется сильнее всего. Бывает, что его уже и через полгода не узнать, а Чу Ваньнин пропустил целых пять лет, поэтому неудивительно, что он сразу не признал его.

Чу Ваньнин долго и пристально смотрел на молодого человека перед собой, прежде чем неуверенно окликнуть:

— ...Сюэ Мэн…

Было не совсем ясно, зовет он его или просто озвучивает тот факт, что перед ним его ученик.

Это был Сюэ Мэн, но он уже не был тем ребенком из его воспоминаний. Мальчик вырос, раздался в плечах, да и рост...

Чу Ваньнин решительно потянул его вверх, заставляя подняться на ноги.

— Почему ты стоишь на коленях? Вставай.

—...

Оказалось, что разница в росте между ними была не так уж велика.

Годы у молодых не идут, а летят. Их тела меняются очень быстро, и двух-трех лет достаточно, чтобы, словно по росчерку, ребенок стал выглядеть как взрослый. Первым, кого увидел Чу Ваньнин после того как очнулся, был Сюэ Чжэнъюн, который почти не изменился с годами, поэтому он не почувствовал течение времени. Но теперь, после встречи с Сюэ Мэном, к нему пришло осознание того, что за прошедшие пять лет многие вещи и люди сильно изменились.

— Учитель, то собрание на горе Линшань, я... — чтобы успокоиться, Сюэ Мэн решил поговорить с Чу Ваньнином, и, конечно, первой была тема, что волновала его больше всего. — Я занял первое место.

Чу Ваньнин внимательно посмотрел на него, а потом уголки его рта поднялись в легкой улыбке:

— Само собой разумеется.

Сюэ Мэн залился румянцем:

— Я сражался с Наньгуном Сы. У него было божественное оружие, а у меня нет, но я... — он почувствовал, что его слова звучат как бахвальство и просьба о похвале, и, устыдившись, опустил голову. Теребя в пальцах край рукава, он закончил, — я не опозорил Учителя.

Чу Ваньнин с улыбкой кивнул и вдруг спросил:

— Должно быть, тебе пришлось хлебнуть немало горечи.

— Это было совсем не горько[125.5]! — Сюэ Мэн помолчал, а потом добавил. — Сладко[125.6]!

Чу Ваньнин протянул руку, чтобы погладить его по голове, как делал много лет назад, но вовремя вспомнил, что Сюэ Мэн уже не ребенок, а значит это теперь будет выглядеть неуместно, на полпути поменял направление движения и похлопал его по плечу.

Книги рассыпались по полу, поэтому учитель и ученик вместе собрали их и сложили в стопку на столе.

— Ты купил так много? — удивился Чу Ваньнин, — Когда, по-твоему, я прочту все это?

— Нет, это совсем немного. Учитель, вы ведь читаете очень бегло[125.7], так что закончите за одну ночь.

— ...

Даже годы спустя Сюэ Мэн не перестал идеализировать и превозносить своего Учителя. Чу Ваньнин просто потерял дар речи. Не зная, что сказать, он зажег свечу и пролистал несколько книг.

— В Палате Цзяндун новый глава?

— Да, точно. Их новый глава — женщина, и говорят, у нее очень скверный характер.

Книга, которую он читал, была посвящена истории Палаты Цзяндун. Чу Ваньнин очень внимательно изучал статью, посвященную новому руководителю школы, пока не дошел до раздела, озаглавленного «Личные ученики последней главы Палаты Цзяндун», и вдруг, как будто между прочим, спросил:

— Мо Жань... как он жил все эти годы?

Вопрос звучал очень сдержанно, почти небрежно, поэтому Сюэ Мэн не почувствовал себя обделенным и ответил честно:

— Сносно.

Чу Ваньнин вопросительно приподнял брови:

— Сносно? В каком смысле?

Взвешивая[125.8] каждое слово, Сюэ Мэн ответил:

— Стал похож на человека[125.9].

— А раньше он не был похож на человека?

Но прежде чем Сюэ Мэн успел открыть рот, Чу Ваньнин кивнул:

— И правда не слишком похож. Продолжай.

— ... — насколько Сюэ Мэн красочно и живо рассказывал о своих достижениях, настолько краток и лаконичен был при описании жизни других людей, и особенно Мо Жаня.

— Все эти годы он бегал тут и там, но стал разумнее. Больше ничего.

— Он не участвовал в собрании на горе Линшань?

— Нет, в то время он совершенствовался в Снежной долине.

Чу Ваньнин не стал расспрашивать дальше.

Они еще немного поболтали о других вещах. Сюэ Мэн боялся утомить Учителя, поэтому, хотя ему хотелось многое сказать, он все же сдержался и, попрощавшись, откланялся.

После его ухода Чу Ваньнин, не раздеваясь, лег на постель.

Он помнил все, что случилось в Призрачном Царстве, поэтому не был удивлен переменами в личности Мо Жаня. Просто ему все еще было странно, если за эти годы Сюэ Мэн так изменился. Он с трудом смог узнать своего ученика, не случится ли то же самое при встрече с Мо Жанем?