Глава 17. МИГРАЦИЯ ДРУГОГО РОДА: ВОЕННАЯ СЛУЖБА

Систематическая конскрипция во Франции берет свое начало в 1798 году. Ее общие черты на первые четыре года были заданы в период империи, когда Наполеон ввел призывную лотерею (tirage au sort) и определил основания для освобождения от службы. Каждый кантон Франции отвечал за определенное количество рекрутов. Жеребьевка проводилась ежегодно, и юноши, чье число превышало требуемый контингент, освобождались от службы. От службы освобождались женатые мужчины, священники, а также те, кто мог позволить себе оплатить услуги заменяющего их лица. Как только закон был введен в действие, появилось множество религиозных призваний, значительно увеличилось количество браков среди восемнадцатилетних. Появилось и новое занятие: наниматься в качестве заместителя к тем, кто мог позволить себе заплатить колеблющуюся цену, которая избавляла их от тяжелой и опасной службы.

В 1818 году рекрутская политика XIX века была определена новым законом, который носил имя военного министра Людовика XVIII Лорана Гувион-Сен-Сира". По своей сути новый закон ничем не отличался от прежней системы, хотя и освобождал от дальнейших призывов на службу тех, кто набрал "хорошее число" или заплатил за его замену, как это делал Наполеон, когда у него не хватало людей. Длительный срок службы (шесть лет после 1818 г., восемь лет после 1824 г., семь лет с 1855 по 1868 г., пять лет до 1889 г.) означал, что ежегодно на службу принималось сравнительно небольшое количество мужчин: 10 и менее процентов от возрастной группы, подлежащей призыву. Из них до конца 1850-х годов не менее четверти или даже больше составляли запасные - бедные парни, искавшие способ заработать деньги, или ветераны, намеревавшиеся в любом случае вновь поступить на военную службу и, таким образом, зарабатывавшие на своем решении.

в

Поиск заменителей происходил бессистемно примерно до 1820 г., когда в сельской местности появились агенты вновь созданных страховых компаний. Затем, в 1830-х годах, правительство Луи Филиппа поощряло организацию "взаимных" и "семейных" ассоциаций, которые давали более надежные гарантии от индукции, чем сомнительные обещания специальных купеческих компаний, чья деятельность зачастую была весьма несерьезной. За 1500-1800 франков "случайный" или "жертва" призыва (как выражались в коммерческих кругах) мог купить себе увольнение, и, судя по всему, около 20 тыс. человек в год так и поступали, пуская в оборот огромные деньги.

Инвестиции имели смысл. На протяжении большей части XIX века основным капиталом крестьянина и главным фактором, определяющим его производительность, была его работоспособность и количество рабочих рук в его распоряжении. Потеря рабочих рук могла иметь серьезные последствия для судьбы семьи или прихода, как это видно на примере Плозеве (Финистер), где в 1860 г. староста просил о восстановлении сына крестьянина, "так как если ему придется вернуться на службу... его отец будет вынужден бросить свое хозяйство"; и где статистика 1873 г. отражает потерю рабочей силы во время войны 1870-71 гг. в сокращении обрабатываемых земель. "Крестьяне идут на самые тяжелые жертвы, чтобы сохранить своих сыновей, - писал имперский прокурор из Анжера в 1866 г., - не из привязанности к ним, а потому, что труд скуден и дорог". Крестьянину было выгодно выкупить своего сына, но он ворчал и вспоминал то время, когда это стоило ему всего 1000 франков, т.е. вдвое меньше, чем сейчас. В Вандее даже наемные рабочие предпочитали влезать в долги, чем уходить на семилетнюю военную службу, хотя это означало, что все их жалованье уходило на выплату денег, собранных для найма замены".

Замещение было отменено 1 января 1873 г. в ходе первой военной реформы Третьей республики, которая также подтвердила пятилетний срок службы. Одновременно правительство ввело множество льгот, в основном для образованных слоев населения, - от полного освобождения от службы до "добровольного" прохождения службы в течение одного года при уплате сбора в размере 1500 франков. К тому времени часть общественного мнения выступала за всеобщую службу, отчасти потому, что от военной дисциплины можно было ожидать восстановления уважения к власти, отчасти потому, что в военной службе видели средство сделать обучение всеобщим. Но им пришлось подождать. Более короткая и общая служба, за которую первоначально выступали военный министр генерал Буланже и радикалы, в итоге была принята как антибуланжистская мера, принятая в надежде, что она выбьет почву из-под ног опасного генерала. Наконец, в 1889 г. срок службы был сокращен до трех лет, отменена льгота в 1500 франков, и все, кто ранее был освобожден от службы (в частности, студенты, учителя, священники, полунищие, старшие сыновья вдов и многодетных семей), должны были отслужить один год под флагом. Эта мера пользовалась популярностью. Она стала решающим моментом, когда все физически здоровые французы стали проходить службу под национальными знаменами. В 1905 г. срок службы для всех был увеличен до двух лет, в 1913 г. он вновь стал равняться трем годам. Но институционализированная миграция и замешивание, воплотившиеся во всеобщей воинской повинности, заработали еще в 1890-е годы.

Важно отметить, что в своем ограниченном виде воинская повинность мало влияла на деревенское сознание, однако ее влияние было достаточным, чтобы окрасить реакцию крестьянства на национальную и международную политику. Так, например, Крымская война 1854 г. оставалась популярной до тех пор, пока она не повлекла за собой "никаких действительных и прямых жертв". Итальянская война 1859 г. была встречена с явным недовольством и пониманием того, что она может привести к удорожанию заменителей. Середина 1860-х годов принесла "живой спрос на мир и экономию", тем более что снижение деревенских повинностей уменьшило бы стоимость увольнения, а в 1867 г. известие о снижении официальной стоимости увольнения (высокая цена которого была воспринята как признак подготовки к войне) принесло успокоение в деревню, беспокоившуюся о своих карманах и сыновьях. В 1867 г. началось обсуждение нового армейского закона. На юго-западе, где "военный дух развит очень слабо", людям не нравилась неопределенность, которую вносили предлагаемые изменения (в частности, срок службы в резерве, подлежащий отзыву). Стандартный срок службы мог бы быть короче, но люди не знали бы, когда их могут призвать на более длительную службу, и, в любом случае, - сообщал имперский прокурор в Ренне, - "хороших номеров больше не будет" - все будет одинаково для всех °.

Не нравилась высшим классам и идея "видеть своих сыновей призванными на службу бок о бок с крестьянскими сыновьями". В итоге между двумя группами не сложилось смешения. Но мы слышим, и это поучительно, что "из различных мер, представленных на рассмотрение законодательного собрания, военная реформа - единственная, которая попала в самое сердце страны; массы мало обращают внимания на вопрос об общественных свободах". Возможно, это и правильно: общественные свободы вряд ли могли их затронуть. Как, собственно, и воинская повинность. По крайней мере, в их образе жизни. В любой год в период между войнами конца Первой империи и 1870 г. один, два, три или ни один из молодых людей коммуны не был призван в армию. Вскоре мы увидим, что мало кто из тех, кто пошел, вернулся после окончания срока службы. И это было вполне справедливо, поскольку призыв в армию считался не как долг перед каким-то большим сообществом или нацией, а как тяжелая дань, взимаемая деспотичным и чуждым государством".

Наиболее заметной реакцией на призыв в армию являются непрекращающиеся рассказы об уклонении от призыва или дезертирстве, где бы и как бы оно ни было организовано. История, которую Ричард Кобб рисует для 1790-х годов и которую Ладюри подтверждает через поколение, сохранялась и во времена Второй империи, и в начале Третьей республики. Начальные школы 1830-х годов, ученики которых, как и четверть века назад, оттарабанили под барабан, вызывали подозрение как рекрутский пункт и по этой причине избегались. Куда бы ни обратились, везде можно найти свидетельства отсутствия тяги к военному делу. "Мало склонности к военной службе" (Hérault, 1825). "Ярко выраженная антипатия к военной службе" (Канталь, 1832 г.). "Очень неохотно идут в армию; все крестьяне, имеющие хоть какие-то средства, покупают мужчину, чтобы заменить своих сыновей" (Луарэ, 1839 г.). Баски стремятся дезертировать в Испанию, чтобы избежать военной службы, которая им не нравится, так же как они дезертировали из имперских армий (Пиренеи, 1840 г.). Большая склонность к уклонению от службы путем членовредительства, ухода из лагеря или попыток подкупа (Арьеж, 1856 и 1857 гг.). Низкий вкус к военной службе и постоянная практика членовредительства, чтобы избежать ее (Луар-и-Шер, 1859 г.); та же заметка годом позже, настаивающая на многочисленных членовредительствах во время призыва. Солдатами становятся только те, кого к этому принуждают, - профессия, которая пользуется очень низким уважением (Eure-et-Loir, 1860). На военную службу смотрят как на налог, взимаемый государством, своего рода кражу; из этого следует, что армия будет встречена плохо, поскольку она напоминает о воинской повинности (Ille-et-Vilaine, 1860). Глубокий ужас перед военной службой (Сена-Инферьер, 1860 г.). В Вандее "до 1850 года их было трудно сдвинуть с места, они прятались или убегали. После 1850 года они искупили свою вину".

Стендаль отмечал тревогу и страшные истории, связанные с военной службой. Ходили слухи, что ни один призывник не выдерживал более четырех лет. Полковые казармы приобрели вид замка Синей Бороды. Спустя почти два десятка лет, в 1869 году, книга Бруно "Франсинет" (ее тираж составил полтора миллиона экземпляров) утверждала, что избегание военной службы - естественное желание, а побег от службы - награда за добродетель.