После ужина в своё жилище на окраине деревушки путешественников пригласил колдун. Вход в хижину охраняли высушенные на солнце человеческие головы. Насаженные на пики, устрашающие экспонаты молчаливыми стражами берегли покой обитателей деревни.

– А это что, настоящие, это не шутка? – Спрашивала ошарашенная женщина, указывая на зловещую экспозицию.

– Я ведь предупреждал, местные жители не любят чужаков. – Перейра, кажется, не шутил, но, взглянув на Анну, с улыбкой добавил. – Поверь, тебе со мной нечего бояться.

Гости расположились на циновках, сплетённых из волокон лиан. Колдун, о чём-то поговорил с испанцем и раскурив глиняную трубку, протянул Анне. Себастьян пояснил, – завтра он покажет священное для племени место, но, чтобы их пропустили, необходимо попросить соизволения и получить благословение духов предков.

Белая дама, неумело затянувшись, с непривычки малость закашлялась. Странный терпкий аромат дыма, явно не табак. Женщине кажется, что тело медленно расплывается. После второй затяжки писательница растянулась на циновке и прикрыла отяжелевшие веки. Калейдоскоп беспрерывно меняющихся цветов увлекал в раскрывающиеся одни за другим пространства. Понятие «время» перестало существовать. Сердце бешено ухает в груди, и женщине кажется, что она умирает, навсегда и необратимо. Inertia¹⁴ покоя.

Стихия воды. В морской кипучей пене Анна возрождается вновь; мелькает вереница жизней – меняются сущности. Карусель реинкарнаций завораживает, устрашает неотвратимостью, но и увлекает новыми зримыми образами…

Писательница с трудом приподнимает веки: стены хижины пульсируют и кажутся прозрачными. Внезапно эфир уплотняется и на глазах растерянной Анны обретает плоть и кровь многорукая Дива. Обагрённый нож в карающей руке, левая держит за волосы отсечённую голову колдуна. Анне кажется, что демон своими бесовскими очами заглядывает в самую душу. Испытующий взгляд раздевает женщину, делает беззащитной, но чувство страха, как ни странно, прошло. Дива изрекла Анне загадку, предложила дилемму, вынесла вердикт – единовременно, всё проявилось в голове, ведь многорукая дьяволица не размыкала своих сластолюбивых коралловых уст. Игра воображения рождает в сознании новую реальность, образы и аллюзии намекают: время выбора наступило, но есть ли привилегия на ошибку…

Пока Анна размышляет, как ответить, Дива обвила женщину безжалостными руками, приблизила и жарким поцелуем обожгла пересохшие губы. Анна явственно ощутила, как властный, бесконечный язык демонессы вторгается в чувственные уста. Щекоча и будоража, змей-искуситель проникает всё глубже, заполняя пустоты, овладевает самим естеством женщины. Дьявольские руки, жадные до плоти, грубо тискают груди, выкручивают затвердевшие соски, упоённо пошлёпывают пышный зад, словно взбивают пуховую подушку. Длинные чуткие пальцы натирают, обжимают, и изощрённо мусолят чувственный клитор. Рука, невыносимо растягивая мышцы влагалища, проникает неудержимо и жёстко, заставляя трепетную плоть изнывать и извиваться. И это крайнее насилие, такое мучительное, преображает Анну в Богиню, выносит на волну такого же острого, первобытного наслаждения. Эмоции переполняют естество Избранной, крик истомившейся в грудной клетке вырывается на свободу, словно птица из золотой клети. И невозможно распознать чего больше в этом отчаянном вопле – боли или дикого восторга.

Женщина и дьяволица плавятся в единое целое. Анну напитывает тягучая, дурманящая тёмная сила; Дива упивается трепещущей человеческой сущностью, тонкие вибрации женского естества так желанны и сладостны. Анна чувствует, как необратимо меняется каждая клеточка плоти, перерождается эссанс¹⁵, она явственно осознаёт, что уже никогда не вернётся, прошлое словно лопнувшая Nympha¹⁶ ещё цепляется за ре-Альность¹⁷, но Imago¹⁸ уже вырвалось на свабоду¹⁹…

Писательница открыла глаза: она всё ещё лежит на циновке в хижине, видения отпустили. Себастьян помог приподняться и устроиться поудобней. Анна бросила взгляд на колдуна – в первый раз в жизни она видит побледневшего негра, с красными как у кролика глазами, испуганными и какими-то неживыми. Впрочем, в следующее мгновение взгляд старика сделался прежним – тяжёлым и словно что-то выпытывающим. А потому женщина решила, что, возможно, бледный негр с перепуганным взором – всего лишь следствие пережитого трипа.

Анна прислушалась к новым ощущениям. Во рту проявился странный привкус, он кажется, перекликается с чем-то узнаваемым, но в тоже время остаётся особенным и чужим. Тело плохо слушается, приятно саднит интимная дырочка, как бывает после страстной, бессонной ночи с неутомимым любовником. Женщина вспомнила, что напоминает это странное послевкусие – характерный отпечаток мужского семени.

Анна хотела расспросить старика, что означают таинственные видения и получено ли благословение духов. Но слова как-то путаются в голове, вязнут на языке, не желая складываться в осмысленные предложения. Испанец, словно читая мысли растерянной женщины, успокоил, дескать, всё в порядке, а колдун сопровождал Анну в астральном путешествии, открывая потусторонние миры. Старик обменялся с Себастьяном прощальными фразами, и путешественники покинули хижину. Анне кажется, что мистический опыт длился несколько часов, хотя по факту не превысил и получаса. «Завтра рано вставать, пойдём отдыхать», – подытожил испанец. Дама и сама чувствует накопившуюся за день усталость; действительно, очень хочется спать.

*****

Себастьян разбудил Анну до восхода солнца. Мужчина уверенно ведёт журналистку через джунгли, освещая лишь ему ведомую и видимую тропинку фонарём. Путь продолжается в гору, и занял около часа, когда путники вышли на плато. Здесь они и устроили привал.

– Надо немного подождать, скоро начнётся, – заинтриговал даму проводник.

Женщина слышит, как где-то впереди гремит водопад.

– Начнётся что?

– Ты всё увидишь сама, и приготовь фотоаппарат.

И вот Анна стала свидетельницей. Солнце лениво показалось над горизонтом, тревожа своими ласковыми лучами дремлющие джунгли. Путешественники оказались на краю обрыва, а впереди чуть левее гремит своими потоками величественный водопад. Внизу находится небольшой водоём с песчаным пляжем. Как только первые солнечные лучи озарили воду, в её брызгах тут же вспыхнула радуга. И чем выше поднимается светило, тем больше радуг зажигается в водяной пыли. Открывшаяся панорама завораживает первобытной красотой. Всего Анна насчитала пять радуг одновременно, но по мере восхода солнца они исчезают.

– Для племени это место священно, – Себастьян задумчиво смотрит на падающие потоки воды, – а источник считается целебным, и, по преданию, омолаживает тело и очищает душу. Хочешь спуститься?

– Да, конечно, – Анну переполняют эмоции.

Путники неожиданно быстро вышли к озерцу и оказались на пустынном маленьком пляже, окружённым со всех сторон непроходимыми джунглями.

– Окунись если хочешь; второй такой возможности может и не представиться.

– Я не захватила купальник, – сожаление читается в голосе журналистки.

Солнышко пригревает и Анна, конечно, не против совершить омовение в священной для местных жителей воде. Но раздеваться перед малознакомым мужчиной… хотя, что греха таить, Себастьян нравится даме. Перейра и здесь повёл себя как настоящий кавалер.

– Поверь, в этом месте мы одни, а я отвернусь, – мужчина незамедлительно повернулся спиной к озеру. – Тебе нечего опасаться.

У Анны нет оснований не доверять словам Себастьяна, да и тела своего женщина не стесняется. Дама грациозно скинула на тёплый песок лёгкие одежды и с удовольствием окунулась в священные воды лесного озера.

*****

Вернувшись в деревню, журналистка сделала ещё несколько снимков, пока Перейра о чём-то договаривается с вождём. Перекусив перед отъездом, путешественники начали прощаться с местными жителями. Анну более всех удивил деревенский колдун: он увлёк женщину в свою хижину, что-то пробормотал на своём тарабарском языке и вложил в ладонь странного вида бусики. Украшение стало вторым подарок, полученным Анной. Дама как умела поблагодарила старика на испанском и английском языках, спрятала сувенир в карман рюкзачка и тут же позабыла о нём. Впереди ждал долгий путь возвращения к цивилизации. До оставленной машины путников сопровождала группа воинов и три носильщика с поклажей. Фанги перенесли к Рендж Роверу чем-то плотно набитые полотняные мешки. А Себастьян взамен достал из багажника пару баулов и передал жителям африканского племени. Испанец видел, что Анне любопытно, что находится в мешках, но в планы Перейра не входит посвящать журналистку в истинные причины путешествия в джунгли. А потому он решил ответить уклончиво.

– Я привожу людям народности фанг плоды цивилизации, – Себастьян обезоруживающе улыбается, – а благодарные обитатели деревни одаривают меня плодами матушки природы.

Женщина не стала приставать с расспросами, и путешественники двинулись в обратный путь.

*****

Вечером, ужиная в ресторанчике, дама вспомнила о подарке деревенского колдуна и показала Перейре. Себастьян с интересом рассматривает замысловатые бусы. «По-видимому, это весьма ценная для старика вещица, – прокомментировал испанец, – вот смотри, это – акулий зуб, это – клык льва, а вот – орлиный коготь. Камушки тоже непростые – алмаз, рубин, изумруд и сапфир, а этих трёх я не знаю, но, судя по виду, они тоже представляют немалую ценность. И всё это добро нанизано на сухожилие, не удивлюсь, если человеческое…».