— Я не удивлен, учитывая, как Лаклан старался, — отвечаю я, целуя ее в шею и немного отстраняюсь, чтобы увидеть ее глаза. Она улыбается, когда я провожу пальцами по ее волосам. — Следовало бы сказать: «давай пойдем куда-нибудь и повеселимся, сделаем ставки, переспят они снова или нет», но на самом деле я просто хочу украсть твою электронную читалку и свернуться калачиком в постели, почитать порно с пиратами, а потом заснуть на тысячу лет.

Слоан закатывает глаза и отводит взгляд, когда я ухмыляюсь.

— Тебе нужно наверстать упущенное. Я уже читаю порнушку про автостопщиков.

— Тогда я точно ее украду.

— Пошел ты, — говорит она и прижимается губами к моей щеке, переплетая наши пальцы. — С любовью, конечно.

Я устраиваюсь удобнее, ощущая спокойствие ее прикосновений в компании семьи и друзей, потом возвращаюсь на кухню, помогая Мии и команде готовить ужин для персонала. И тогда вихрь хаоса, которого я жажду и в котором процветаю, отступает, оставляя после себя покой.

Уже далеко за полночь, когда мы со Слоан возвращаемся домой, и мне кажется, что я едва успеваю забраться в постель, тут же засыпаю.

Следующее утро — воскресенье — технически выходной, хотя обычно я все равно чем-то занят. Слоан уже проснулась, кофе сварен, ее ноутбук открыт, глаза прикованы к экрану, пока она кидает в рот какие-то шарики. Уинстон сидит на противоположном конце стола, пристально глядя на нее сверху вниз, словно пытаясь телепатически донести до нее свое презрение. Я беру его на руки, когда прохожу мимо, и он рычит, когда я опускаю его на пол.

— Что, черт возьми, ты ешь? — спрашиваю я, щупая ее пульс и продолжая свой путь к благословенной кофеварке.

— Хлопья «Cheerios» уникального цвета. Все утро красила, — язвит она.

Я ухмыляюсь, хотя она не видит.

— Этому умному язычку найдется хорошее применение, как только я выпью кофе.

— Ты угрожаешь мне хорошо провести время?

— Обещаю. И, кстати, о хорошем времяпрепровождении, — говорю я, наливая остаток кофе в самую большую кружку, которая у нас есть, чтобы заварить новый, — ты видела доктора Ростиса вчера вечером?

— О да, видела. У меня не было возможности поговорить с ним. Может, стоит включить его в игру на следующий год вместо того, чтобы привлекать Лаклана.

Приступ беспокойства сотрясает мое тело мелкой дрожью. Я все еще вижу Слоан, запертую в подвале дома Харви Мида, отпечаток ботинка — сердитый красный след на ее лице, кровь, капающая из ее ноздрей под дождем. Вспышка молнии на ее деформированном плече все еще жива в моей памяти. Я слишком часто думаю об этом моменте. Это, блять, меня преследует.

— Или, может быть, вместо соревновательной игры в этом году мы можем поиграть вместе. Поохотиться командой.

Слоан насмешливо фыркает.

— Ты боишься снова проиграть, красавчик?

— Я боюсь потерять тебя.

Слоан поворачивается ко мне, внимательно изучая мое лицо. Ее взгляд смягчается, в нем появляется что-то похожее на жалость. Вероятно, из-за темных кругов у меня под глазами, растрепанных волос и более длинной, чем обычно, щетины. Она запоминает каждую деталь, откидываясь на спинку стула.

— Роуэн, со мной все будет в порядке. Это наше дело. То, что случилось с Харви — моя собственная ошибка.

— Зачем ты это сделала? — давлю я на нее. Хотя уже знаю ответ. И она это знает.

Слоан сглатывает.

— Потому что я думала, что он идет за тобой.

Я направляюсь к столу, и она протягивает руку, окутывая меня своим теплом, обнимая за талию и кладя голову мне на бок, когда я останавливаюсь рядом.

— Я не хочу прекращать, — говорю я. — Но риск больше, когда мы работаем друг против друга, а не вместе.

— Да, но еще весело, когда я надираю тебе задницу.

Вздох покидает мои легкие, намек на разочарование в дуновении воздуха.

— Слоан, я не могу сейчас переживать за тебя. Не вынесу этот стресс вдобавок ко всему остальному. Мне едва удается вести с тобой повседневную нормальную жизнь, не говоря уже об этом.

Слоан напрягается, прижимаясь ко мне. Понимаю, что это прозвучало грубо, но я не нарочно. Просто дико устал, и постоянное беспокойство о том, что я могу испортить эту новую жизнь, проявляется именно так, как я не хочу: портит все к чертовой матери.

— Прости, любимая. Я не это имел в виду.

— Все в порядке, — говорит она, но жизнерадостность в ее тоне звучит наигранно.

— Нет, серьезно. Не думай, будто ты мешаешь мне.

— Все в порядке, — снова говорит она, одаривая меня короткой улыбкой, переключая внимание на ноутбук. — Я все понимаю. Твои тяжелые труды того стоили. Первоначальные отзывы об открытии великолепны.

Она двигает ноутбук поближе, чтобы я увидел отзывы, которые она читала. Но мне требуется мгновение, чтобы сосредоточиться. Не знаю, стоит ли продолжать разговор, или это отпугнет ее еще больше. В конце концов, решаю, что, скорее всего, сделаю только хуже, если открою свой рот без кофеина на эту тему, поэтому сжимаю ее руку и читаю отзывы через ее плечо. Некоторые слишком вычурные и немного предвзятые, поскольку большинство из них от постоянных клиентов, но по деталям и энтузиазму понимаю, что у нас хорошее начало. И поскольку Слоан указывает на конкретные отрывки и комментарии, я знаю, что она тоже гордится, даже если мои слова сейчас задели ее за живое.

— Какие планы? — спрашиваю я, когда мы вместе прочитываем несколько отзывов.

— Встречусь с девочками за чашечкой кофе. Хочу увидеться, пока они не уедут из города, — отвечает Слоан, но ее тон подсказывает мне, что она сейчас придумала этот план, дабы выбраться из квартиры. — Потом, может быть, выполню кое-какие поручения, не знаю. А ты?

— Нужно съездить в «3 в Вагоне», когда закончится поздний завтрак. Дженна написала, что у них возникли проблемы с вытяжкой, — я скольжу пальцам по волосам Слоан, их волны все еще слегка завиты с прошлой ночи. — Давай встретимся там в четыре? Заходи сзади, через кухню. Пойдем куда-нибудь, выпьем.

— Хорошо. Звучит заманчиво, — Слоан встает и одаривает меня короткой улыбкой, когда поворачивается в мою сторону, но в ней чувствуется напряженность. Она целует меня в щеку и уносит свою пустую миску на кухню. — Пойду собираться.

В последний раз улыбнувшись, Слоан подхватывает Уинстона и исчезает в коридоре с урчащим котом на руках.

Я подумываю о том, чтобы последовать за ней в душ. Может, прижать ее к холодным плиткам, зарыться в ее тепло и целовать каждую каплю воды с ее лица, пока не поймет, что она мне не мешает. Но я этого не делаю. Беспокоюсь, что, если ей понадобится личное пространство, она не попросит об этом, постесняется, а я не хочу давить. Иначе оттолкну.

Подпираю лоб руками и долго остаюсь в таком положении, думая обо всех вещах, которые нам следует обсудить сегодня вечером, когда мы сможем расслабиться за парой бокалов. Мы найдем уединенный столик в тихом баре и обсудим все, как договаривались у Фионна. А потом вернемся домой, и этот утренний разговор станет просто еще одним кирпичиком в фундаменте жизни, которую мы вместе строим.

Когда Слоан появляется из коридора с раскрасневшейся от горячего душа кожей и влажными волосами, я все еще сижу за столом, допивая вторую чашку кофе.

— В четыре часа в ресторане, да? — спрашиваю я, поднимаясь со стула.

Она кивает, ее улыбка сияет, но напряженность, которую она не может скрыть от меня, остается.

— Я буду там.

И хотя она целует меня на прощание, и говорит, что любит меня, даже бросает улыбку через плечо, уходя, тонкая маска все еще провожает ее до двери.

— Пиздец, — говорю я себе, проводя рукой по волосам и плюхаясь на диван.

Я придумал эту гребаную игру по наитию, просто чтобы удержать ее рядом, и теперь создаю впечатление, что она — гигантская заноза в заднице. И что еще хуже, я веду себя так, будто ее присутствие в моей жизни — гребаное бремя.

Это не так. Мне просто невыносима мысль о том, что я могу потерять ее, именно это и произойдет, если я не возьму себя в руки и мы не обсудим все.

На этом решаюсь.

Поднимаю свою задницу и иду в спортзал дальше по улице, потом возвращаюсь домой принять душ. Трачу некоторое время на поиск идей для новогоднего меню, до которого еще несколько месяцев, но время быстро летит. Уинстон наблюдает, как я делаю кое-какие дела по дому, готовлю обед и даю ему ломтик бекона, который он не заслужил, потому что придурок. Затем еду в ресторан, зная, во сколько уйдут сотрудники, чтобы посмотреть, смогу ли я сам починить вытяжку до прихода Слоан.

Я вхожу через заднюю дверь и отключаю сигнализацию, затем направляюсь по темному коридору без окон на кухню.

Все сверкает чистотой, вся посуда, кастрюли и сковородки там, где они должны быть к обеду во вторник, когда ресторан снова откроется. Пока я осматриваю подготовительную зону, мой взгляд натыкается на висящий на стене набросок в рамке, тот самый, который Слоан оставила, когда пришла сюда первый раз. Слабая улыбка пробегает по моим губам, когда я вспоминаю румянец на ее коже и панику в красивых глазах. Это первый раз, когда я по-настоящему позволил себе поверить, что она может хотеть чего-то большего, чем дружба, но она не знала, как этого добиться.

Внезапный шум из темного угла пугает меня, и я резко оборачиваюсь, видя Дэвида, сидящего на стальном стуле, который мы поставили для него рядом с мойкой.

— Господи Иисусе, — шиплю я, сгибаясь в талии и прижимая руку к сердцу. — Какого черта ты здесь делаешь?

Дэвид, конечно, мне не отвечает. Он не произнес ни единого слова с тех пор, как мы нашли его в особняке Торстена. Его отсутствующий взгляд прикован к полу, он раскачивается в медленном ритме на своем стуле, как делает в тех редких случаях, когда взволнован.

Я подхожу к нему и низко наклоняюсь, чтобы внимательно рассмотреть его пустое лицо. Кажется, он немного успокаивается, когда я кладу руку на его плечо. Все остальное выглядит нормальным.