20 БАШНЯ

РОУЭН

Такое чувство, что последние две недели я прошел через ад, чтобы добраться именно до этого момента — открытия «Палача и Черной птички».

У нас были обычные трудности перед запуском. Проблемы с кассовыми аппаратами. С поставщиками. Обычные вещи, но ничего особенного — просто куча дерьма, которое складывается воедино. Но в «3 в Вагоне» был совершенно другой ад. Поломки оборудования. Проблемы с электричеством. Неисправные приборы. Как бесконечная заноза в заднице, хотя все должно идти гладко. Я пытался отмахнуться от многих трудностей, чтобы оставаться сосредоточенным, но все равно стрессовал, и у меня даже не было времени выпустить пар, как обычно делал бостонский палач. Можно было бы выбрать легкую мишень, какого-нибудь наркоторговца, чтобы почувствовать себя намного спокойнее. Но просто нет времени.

И, слава богу, единственный яркий свет — это Слоан.

Если ее и беспокоят мои задержки на работе или усталость и стресс, она этого не показывает. Я знаю, что она беспокоится обо мне, но она не злится, и не требует больше внимания. На самом деле, она, кажется, процветает, хотя мне в это трудно поверить.

«Я чувствую себя ужасно, ты проделала весь этот путь, переворачивая свою жизнь с ног на голову, а меня почти нет рядом», — сказал я, глядя в темноту на потолок, когда мы лежали в постели две ночи назад. Но не сказал, насколько я беспокоюсь из-за того, что все идет совсем не так, как я представлял. Я хотел Слоан много лет, и теперь, когда она наконец здесь, меня гложет мысль, что я, возможно, не даю ей того, в чем она нуждается. Кажется, что я просто прихожу домой каждую ночь, немного избавляюсь от стресса, чтобы заснуть, но не отдаю ничего ощутимого взамен. Так и происходит?

«Я счастлива», — просто ответила она, как будто это очевидно. «Я люблю одиночество, Роуэн. Я чувствую себя в безопасности, когда одна. Может, не тогда, когда этот меховой мешок выглядит так, будто хочет расквасить мне лицо», — сказала она, махнув рукой в сторону двери спальни, — «но, если отбросить Уинстона, мне это все идет на пользу. Я не чувствую себя одинокой. В первый раз за долгое время».

Она запечатлела поцелуй на моей щеке, как бы подчеркивая свою мысль, а затем заснула там, где всегда засыпает, положив голову мне на сердце. Но после этого я еще долго не мог заснуть, и в моей голове крутился один-единственный вопрос:

Что, если она лжет?

Я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на текущей задаче, а именно на том, чтобы на сковороде не подгорела фуа-гра для закусок, когда Райан, метрдотель¹⁰ входит на кухню, чтобы проверить время подачи закусок. Две минуты. Две минуты, и первые гости будут ужинать в «Палаче и Черной птичке». Две минуты до того, как следующий шаг в моей карьере станет реальностью.

Я кладу фуа-гра на поджаренную бриошь, приготовленную су-шефом Миа. Мы заправляем каждую тарелку, всего пять, и ставим их на стойку для официанта, который уже ждет, и сразу же приступаем к оформлению следующих заказов, которые уже готовятся.

Начинается суматоха.

Супы. Закуски. Салаты. Быстро и ловко. Тарелка за тарелкой. Я слежу за номерами столиков, но семнадцатого нет, тот, что всегда зарезервирован для Слоан.

Бросаю взгляд на часы, висящие на стене.

Семь сорок две.

Укол беспокойства пронзает ребра и скручивает внутренности. Она опаздывает на сорок две минуты.

— Слоан здесь? — спрашиваю я, когда Райан входит на кухню с одним из официантов.

— Пока нет, шеф.

— Черт возьми, — шиплю я.

Миа хихикает рядом со мной.

— Только не этот ирландский акцент, шеф. Она просто опаздывает.

— Она никогда не опаздывает, — рявкаю я, сверкая глазами.

— Она придет, не волнуйся.

Я хочу позвонить ей, но не могу остановиться, даже чтобы проверить телефон. Как раз заканчиваю первую порцию основных блюд, но ресторан заполняется до отказа, и люди заказывают все больше закусок.

Мое сердце разрывается на части в груди и подкатывает к горлу.

Это на нее не похоже.

Она лгала. Она здесь чертовски несчастна.

Она ушла.

Что-то случилось. Она попала в аварию. Она ранена, или ей причинили вред, или, черт возьми, арестовали. Она зачахнет в тюрьме. Это хуже смерти для такой девушки, как Слоан. Вы, блять, можете себе это представить? Застенчивая и язвительная Слоан Сазерленд, окруженная людьми двадцать четыре часа в сутки, где нет безопасного места, чтобы спрятаться?

— Эй, шеф. Слоан здесь, — небрежно говорит одна из официанток, беря с прилавка два блюда. Она уносится прочь с тарелками прежде, чем я успеваю выплеснуть свой шквал вопросов на задержанном дыхании.

Но этого облегчения достаточно, чтобы придать новый импульс моим усилиям и зарядить мою растущую концентрацию.

Мы с командой делим обязанности, я уделяю особое внимание семнадцатому столику, не зная, какой из шести заказов принадлежит ей. А затем натиск постепенно ослабевает, и когда мы, наконец, переходим к десертам, я снимаю фартук со своей талии, благодарю своих трудолюбивых кухонных работников и иду в зал.

Улыбки, аплодисменты, полупьяные, сытые люди приветствуют меня, когда я выхожу, но мои глаза сразу же находят Слоан, где она сидит в окружении моих братьев, Ларк, Роуз и моей подруги Анны, с которой она, кажется, поладила. Райан передает мне бокал с шампанским, а другие официанты переходят от столика к столику, раздавая бесплатные бокалы посетителям.

— Большое всем спасибо, что пришли сегодня вечером, — говорю я, поднимая свой бокал в тосте. Мой взгляд скользит по комнате, задерживаясь на докторе Стефане Ростисе, который сидит за столом со своей женой, но я заставляю себя отвести взгляд. Черт, если я разделаю этого мудака, ночь станет незабываемой. Моя улыбка становится ярче при этой мысли. — Без вашей поддержки не существовало бы «3 в Вагоне» и «Палача и Черной птички». Я хочу поблагодарить моих трудолюбивых и преданных своему делу сотрудников, которые проделали невероятную работу не только сегодня вечером, но и в преддверии открытия.

Вокруг меня раздаются аплодисменты, когда я переключаю свое внимание на столик Слоан. Она сидит между Роуз и Ларк, которые обе приехали на открытие, братья сидят по обе стороны изогнутого дивана.

— Спасибо моим братьям, Лаклану и Фионну, без которых меня бы здесь не было. Мы можем поднасрать друг другу, но они всегда прикрывали мою спину. Знайте, что я люблю вас, ребята.

Роуз наклоняется поближе к Фионну и что-то шепчет ему на ухо. Он ухмыляется, делая щелкающее движение указательным и большим пальцами.

— Ну, как люблю… на самом деле просто терплю большую часть времени. Особенно тебя, Фионн, — уточняю я под звуки смеха.

Затем переключаю свое внимание на Слоан.

Она чертовски красива в платье, которое было на ней в вечер торжества «Best of Boston», темные волосы перекинуты через одно плечо блестящими волнами. Мерцание свечей на столе танцует в ее карих глазах, когда она улыбается. Никто никогда не смотрел на меня так, как она, с опьяняющей смесью гордости и секретов, которыми делимся только мы. Остальная часть комнаты исчезает, я просто впитываю ее.

Когда говорю, то обращаюсь только к ней.

— За мою прекрасную девушку Слоан, — говорю я, поднимая бокал в ее направлении. — Спасибо за то, что доверилась мне. За то, что терпишь мое дерьмо. И дерьмо моих братьев, — толпа смеется, и улыбка Слоан становится шире, когда румянец заливает ее шею. — Раньше я собирал все талисманы на счастье, какие только мог найти. Повсюду носил с собой кроличью лапку. Не спрашивай Фионна, где я ее взял, он не заткнется, — говорю я, и нас снова окружает смех. Но Слоан не смеется, она лишь печально улыбается, оставаясь зацикленной на прошлом, скрывающемся за моими словами. — Я не мог понять, почему эти талисманы не приносили удачу, поэтому перестал верить. Но теперь понял. Судьба приберегала эту удачу до встречи с тобой, Черная птичка.

Ее глаза сияют, когда она касается губами своих пальцев и посылает мне поцелуй.

— За Палача и Черную птичку, — говорю я, поднимая свой бокал. Толпа подхватывает мой тост, и мы пьем, последовавшие за этим аплодисменты ослабляют мои сдерживаемые опасения по поводу нашего успеха.

Я трачу время на проверку гостей, большинство из которых были постоянными посетителями «3 в Вагоне» и их внесли в ограниченный список на бронь этого ужина. Волнение следует за мной от столика к столику. Люди с энтузиазмом относятся ко всему — от дизайна интерьера до коктейлей и меню. Я знаю, что это победа. Чувствую всем своим существом.

И, возможно, безумие последних нескольких месяцев того стоит.

Последний столик, у которого я останавливаюсь, — это кабинка в центре «крыла ворона».

— Я горжусь тобой, маленький засранец, — говорит Лаклан, кладя татуированную руку мне на затылок и прижимаясь своим лбом к моему точно так же, как мы делали в детстве. — Молодец.

— Да, ты не так уж плох. Значит, остаешься с нами, — подытоживает Фионн и хлопает меня по плечу сильнее, чем необходимо. Роуз остается сидеть, ее нога все еще в гипсе, поэтому я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в обе щеки. Анна одаривает меня лучезарной улыбкой и коротко обнимает, прежде чем вернуться к разговору с Роуз, маленькой банши, развлекающей стол своими нескончаемыми рассказами о цирковой жизни. От Ларк получаю пылкие объятия и череду комплиментов, пока Лаклан с досадой наблюдает за ней. Когда я наконец добираюсь до Слоан и усаживаюсь рядом с ней, сочетание облегчения и усталости пробивается сквозь маску, которую, как мне кажется, я носил слишком долго. Она обнимает меня, я кладу подбородок ей на плечо и провожу рукой по мягкому бархатному платью на ее спине.

— Ты не просто красавчик, как я говорила, — говорит Слоан, когда я смеюсь в ее объятиях. — Ты потрясающий, Палач. Это идеально. И прости, что мы опоздали, — она прижимает губы к моему уху, затем шепчет: — Все из-за Лаклана и Ларк. Кажется, они переспали, но я в замешательстве, потому что они чертовски ненавидят друг друга.