А через весь фасад ресторана, над дверью и навесом, тянется массивная вывеска.

«Палач & Черная птичка».

— Роуэн… — я подхожу на шаг ближе, разглядывая надпись, красивого ворона из кованого железа и мясницкий тесак, расположенные за первыми буквами. — Ты серьезно?

— Тебе нравится?

— Это невероятно. Очень нравится.

— Что ж, это большое облегчение, учитывая, что до открытия осталось две недели. Места забронированы до Рождества. Было бы неловко все отменять, — со вспышкой улыбки он берет меня за руку и тащит к двери, где на большом плакате подробно рассказывается о предстоящем торжественном открытии и указаны контактные данные. Он отпирает ее и придерживает дверь, чтобы я вошла внутрь, нас встречает запах свежей краски и новой мебели. — Но мне все равно нужна твоя помощь.

Когда мы направляемся на кухню, Роуэн указывает на детали, украшения, которые отражают вкусы его братьев, например, бурбон «Weller's» за стойкой бара, когда Фионн придет на открытие, или фирменные кожаные подставки, изготовленные Лакланом. Но я тоже везде. Огромное черное крыло с замысловатыми перьями на стене над кабинками — именно там, где я хотела бы сидеть. Черно-белые картины местных художников, изображающих воронов, на каждой из них присутствует мясницкий нож или разделочная доска.

Там не только я. А мы.

Я останавливаю Роуэна в центре комнаты. Его взгляд скользит по моему лицу и опускается к шее, когда у меня в горле возникает жгучий комок.

— Ты… — это все, что мне удается выдавить из себя. Я жестом указываю между нами, а затем на помещение. — Это…?

Роуэн пытается подавить смех, когда понимающая ухмылка расползается по его губам.

— Красноречиво. Это еще одна ситуация «мужчина-парень»? Надеюсь, однажды ты придумаешь что-то…

— Я люблю тебя, Роуэн, — выпаливаю я. Мне требуется всего мгновение, чтобы заметить шок на его лице, потом я бросаюсь к нему, заключая его крепкое тело в свои объятия. Его сердце колотится у меня под ухом, когда я прижимаюсь лицом к его груди.

Его руки обвиваются вокруг меня, одна рука запускается в волосы, он целует меня в макушку.

— Я тоже люблю тебя, Слоан. Очень сильно. Но ресторан, думаю, уже сам все сказал за меня.

Я смеюсь ему в грудь и просовываю руку между нами, чтобы поймать слезинку, пока она не упала.

— Я вроде как уловила фишку. Но засомневалась. Возможно, из-за вывески у входа.

Роуэн отстраняется, теплыми руками обнимая за плечи. Когда он смотрит на меня сверху вниз, я вижу, как все мои чувства отражаются в его слабой улыбке и нежных глазах. Я испытываю облегчение, зная, что могу любить и быть любимой, после долгих лет размышлений о том, насколько я сломлена, что в моем сердце оставалось место только для мести и одиночества. И мне кажется, я вижу, как освобождение от этого бремени отражается и в глазах Роуэна.

— Пойдем, — говорит он после быстрого поцелуя в мои губы. — Мне правда нужна помощь.

Роуэн ведет меня на кухню, где под встроенными светильниками на свежевыкрашенном потолке поблескивают совершенно новые бытовые приборы и столешницы из нержавеющей стали. Сначала он направляется к ряду крючков, на которых висят фартуки, и бросает один мне, потом исчезает в холодильнике.

— Что мы делаем? — спрашиваю я, когда он возвращается с ингредиентами, сложенными на подносе, который ставит на стойку рядом со мной.

— Строим космический корабль, — он ухмыляется, когда я бросаю на него равнодушный взгляд. — Готовим, очевидно же. Я все еще подбираю обеденное меню на неделю открытия. Мне нужна твоя помощь.

— Я думала, мы уже выяснили, что готовка — не моя сильная сторона.

— Нет, мы выяснили, что ты прекрасно готовишь, нам просто нужно делать это вместе.

И мы делаем.

Мы начинаем с более простых вещей, например, готовим заправку «red wine vinaigrette» для салата и овощи для супа. Затем переходим к более сложным блюдам — свиной корейке с кольцами лука-шалота, филе лосося со сливочным соусом. И наблюдать за тем, как Роуэн делится своим искусством с такой страстью и уверенностью, все равно что вводить афродизиак прямо в мои вены. Мое желание к нему становится все сильнее с каждым проходящим мгновением, а он настолько погружен в дело, что, кажется, не замечает никаких признаков.

От этого я хочу его еще больше.

Мы пробуем блюда, которые готовим, и Роуэн прижимает золотую звезду со своей щеки к верхней части свежей страницы в испачканном блокноте с загнутыми уголками, где он записывает идеи и отзывы обо всем, что мы готовим. А потом объявляет, что пришло время для десерта, блюда, в котором он больше всего нуждается в помощи. Когда я пытаюсь возразить, что наелась, он отшучивается.

— Я знаю, ты можешь больше, — говорит он с ухмылкой, затем направляется к холодильнику.

Он возвращается с другим подносом, но на этот раз торт «Павлова», крем-брюле и шоколадный кекс уже приготовлены. Их просто нужно подать и добавить сиропы, что Роуэн делает быстро и аккуратно, затем ставит блюда передо мной на стойку. Делает шаг назад и пристально смотрит вдоль всего моего тела. Я чувствую жар в груди, как будто он до боли дергает за невидимую струну.

— Встань лицом к стойке и задери платье, Слоан.

Мои трусики мгновенно становятся влажными, еще до того, как мозг переваривает слова, как будто мое тело знает, что произойдет, раньше, чем разум. Я прерывисто втягиваю воздух, и мой рот приоткрывается, но я не знаю, что сказать.

Роуэн приподнимает брови и бросает взгляд в сторону прилавка.

— Думаешь, я не заметил, как ты одернула платье, а потом наклонилась, показывая сиськи, когда мы готовили соус из белого вина? Я всегда обращаю на тебя внимание, Слоан. А теперь делай, что тебе говорят.

Я с содроганием выдыхаю, хватаюсь за подол платья и задираю его вверх по бедрам, поворачиваясь лицом к стойке из нержавеющей стали, полированная поверхность холодит мою разгоряченную кожу. Тепло Роуэна окутывает спину, когда встает сзади, проводя мозолистой ладонью вверх по моей ноге и по округлости задницы.

Он оттягивает мои трусики в сторону и приставляет свой член, затем скользит в меня одним движением под мой вздох.

А потом просто остается там, неподвижный, по самый лобок в моей киске.

Всхлип застревает у меня в горле. Клитор пульсирует, умоляя о трении, влагалище отчаянно нуждается в движении. Я пытаюсь снова двинуться вперед и назад, но между непреклонной силой Роуэна и острым краем стойки, упирающимся в бедра, деваться некуда.

— Нет, — приказывает он, когда я пытаюсь снова. — Расслабься, Слоан.

Сдавленный стон срывается с моих губ.

— И как, черт возьми, мне это сделать?

Роуэн хихикает, не понимая, насколько меня сжигает желание, а каждая клеточка сгорает от потребности в большем

— Просто попробуй. Посмотрим, куда это заведет.

Мой пульс отбивает бешенный ритм, дыхание прерывистое и неровное. Когда я перестаю пытаться пошевелиться, Роуэн кладет подбородок мне на плечо и берет десертную ложку.

— Такая хорошая девочка, Черная птичка, — воркует он мне на ухо, погружая ложку в крем-брюле и поднося ее к моим приоткрытым губам. — А хорошие девочки получают награды.

Сливочный десерт и терпкая ягодная посыпка невероятны на вкус. Роуэн замирает, пока я смакую.

— Понравилось? — спрашивает он.

— Д-да.

— Чего-нибудь не хватает?

— Я… — черт, я не знаю. Не могу ясно мыслить, когда его толстый и твердый член в моей киске, возбуждение скользит у входа, а клитор требует облегчения. Когда я качаю головой, он, кажется, понимает, что я имею в виду «нет», хотя сама не уверена.

— Закрой глаза. Попробуй еще раз.

Я делаю, как просит Роуэн, и закрываю глаза. Ароматы сахара и свежих ягод наполняют мои ноздри, ароматы, которые я не заметила в прошлый раз. Роуэн проводит кончиком ложки по моим губам, размазывая, потом сует в рот.

— Что чувствуешь? — шепчет Роуэн на ухо.

— Сливки. Ваниль. Карамель. Клубнику и малину, — отвечаю я, мои глаза все еще закрыты. Такое чувство, что я парю, но не вне своего тела, а в таких местах внутри себя, которые я никогда раньше не видела и не ощущала. Внутри есть еще одно царство, о существовании которого я не подозревала. Как будто я оторвана от остального мира, но присутствую в нем больше, чем когда-либо. Каждое ощущение становится более четким при отсутствии постороннего шума.

— Чего не хватает? — Роуэн пробует снова.

— Ничего. Но… — я качаю головой. Рука Роуэна скользит вниз по моей руке, заверяя, что с ним мои слова в безопасности. — Но это не уникально.

— Ты права, — отвечает он. Снисходительный поцелуй задерживается на моей шее, пока его член дергается внутри меня. Я замечаю каждое его движение, как его губы отрываются от моей кожи, как поднимается и опускается его грудь, прижимающаяся к моей спине. — Это не уникально. Это такое же крем-брюле, как и любое другое в городе. Нужно что-то другое. Что-то новое.

— Торстен Харрис предложил бы…

— Черная птичка, — говорит Роуэн, подкрепляя свое предупреждение укусом за мочку уха. — Даже не думай заканчивать это предложение, иначе тебе придется здорово поплатиться.

Мои глаза остаются закрытыми, когда я улыбаюсь.

— Я обожаю твои наказания.

— Это ты сейчас так говоришь. Но я могу оставаться в твоей маленькой тугой киске часами, а вот ты нет, если я не буду позволять тебе кончить, — Роуэн двигает бедрами, всего лишь намек на движение, которое разжигает мое отчаянное желание. — А теперь будь моей хорошей птичкой и назови любой фрукт. Первое, что приходит на ум.

Я даже не думаю об этом. Просто говорю.

— Хурма.

На мгновение воцаряется тишина. Роуэн расслабляется позади меня, как будто сдерживаемое напряжение в его груди улетучилось.

— Да. Хурма. Отличная идея, любимая.

А потом выскальзывает из меня.

Я открываю глаза и оборачиваюсь, когда он делает шаг назад, засовывая свою эрекцию обратно в трусы, и натягивая штаны. Мое дыхание становится прерывистым. В его глазах жар и желание, но он сдерживает их. Не так, как я. Моя отчаянная потребность в большем написана на лице.