И Слоан, богиня хаоса, стоит в центре.

Ее нож начинает дрожать. Мой взгляд медленно прослеживает путь вверх по ее руке. Плечи дергаются, ее внимание сосредоточено на каком-то далеком воспоминании, которое слишком сильно вылезло на поверхность. Я знаю это, потому что иногда тоже чувствую подобное. У нее все написано в лишенных света глазах.

Никому из нас не следует доверять. Она может наброситься на меня, пока находится в этом смертельном тумане. Но когда я вижу первую дрожь на ее губах и скатывающуюся слезу по веснушчатой щеке, я понимаю, что готов на любой риск ради Слоан.

Я приближаюсь осторожными, размеренными шагами. Она не двигается, когда я обхватываю ее запястье и вырываю рукоять ножа из ее хватки. Кладу его на окровавленные колени Торстена, и она даже не переминается с ноги на ногу, ее взгляд все еще прикован к другому моменту времени.

— Ты в порядке. Ларк в порядке, — шепчу я, скользя одной рукой по ее спине. Когда Слоан не реагирует, я обнимаю ее другой рукой, пока она не оказывается в моих объятиях, как в клетке. — Ты молодец.

В ней ничего не меняется, даже когда я крепче обнимаю ее и кладу голову ей на плечо.

— Я тоже в порядке, — продолжаю я. — Хотя, возможно, мне понадобится немного антацида для желудка. Наверное, дижонская заправка была не очень. Даже не знаю, почему так.

Слоан издает смешок и немного прислоняется к моей груди. Куда бы она ни ушла, в этот момент я понимаю, что смогу вернуть ее обратно.

— Может, у Дэвида спросить. Похоже, ему понравился ужин.

— Это отвратительно, Роуэн, — говорит она мне в кофту приглушенным голосом. — Когда я пошла на кухню за миской, у него изо рта свисала длинная колбаса.

— Ну и что такого…

— Сырая.

— Хорошо, да. Это ужасно, — я проглатываю неприятные протесты своего желудка и прогоняю образы из головы, глубоко вдыхая имбирный аромат Слоан. Не хочу отпускать ее, но время всегда работает против меня, когда дело касается ее.

Время точно не на нашей с ней стороне.

Слоан напрягается в моих объятиях, и я отпускаю ее прежде, чем она успевает отстраниться.

— Наверное, нам стоит проверить, как он, — говорю я, отвлекаясь, когда она вопросительно смотрит на меня, нахмурив брови.

— Да, я тоже так думаю.

Слоан обходит меня, ее взгляд опущен под ноги, пока она выходит из столовой. Когда я предлагаю взять металлическую миску, она отказывается, утверждая, что я могу разлить ее по стенам и ей придется в два раза больше убираться, но не думаю, что это настоящая причина. Может быть, она чувствует себя виноватой за то, что не рассказала мне о Торстене раньше. Может быть, ей нужно сосредоточиться на чем-то другом. Или, просто может быть, она сказала правду. И ей не все равно.

Я обдумываю все доводы, следуя за Слоан по коридору, которая держит миску так далеко от лица, как только может, не рискуя пролить. Ее шаги замедляются, пока она не останавливается и не задерживается прямо перед порогом кухни. Когда я останавливаюсь рядом с ней, она поднимает на меня взгляд с гримасой, ее нос морщится, небольшое пятнышко крови покоится на ее щеке, втесняясь между веснушками. Моя воля, я бы вытатуировал эту капельку прямо на ее коже.

Чертовски очаровательно.

— Здесь слишком тихо, — шепчет она. — Мне это не нравится.

— Может, он пошел погулять.

— Или, может быть, он в мясной коме.

— Господи. Это слишком.

Мы наклоняемся вперед и заглядываем в дверь.

Дэвид сидит на кухонном столе, болтая ногами с отсутствующим взглядом, отправляя в рот ложкой что-то похожее на печенье и сливочное мороженое прямо из ванночки.

— Фух, — говорю я, переводя задержанный вдох.

— Он живет своей лучшей жизнью, — плечи Слоан опускаются, и она чуть наблюдает за Дэвидом, прежде чем войти в комнату осторожными шагами, словно стараясь не спугнуть его. Он отслеживает ее движение, когда она останавливается у раковины, чтобы вылить содержимое миски, а потом заливая все отбеливателем, но чувак не двигается, просто продолжает медленно есть мороженое.

Я прислоняюсь к дверному косяку и скрещиваю руки на груди, наблюдая, как Слоан копошится над раковиной.

— Когда ты выяснила, кто такой Торстен?

— Почти сразу же, — она пожимает плечами, ее внимание все еще приковано к своим рукам, когда она моет миску тщательнее, чем нужно. — Несколько лет назад я слышала об убийце-каннибале в Великобритании, который в последнее время залег на дно. Когда Лаклан сообщил нам местоположение, и я изучила случаи исчезновения поблизости, они соответствовали прошлым случаям. После этого просмотрела покупки местной недвижимости за последние несколько лет и, бинго, нашла его.

— Ты не задумывалась в какой-нибудь момент… рассказать, что каннибал пригласил нас на ужин? — спрашиваю я.

Слоан пожимает плечами, ее внимание не переключается на меня.

— Может быть. В основном тогда, когда соскребала человеческое мясо с твоего языка. До этого момента, нет, кажется не хотела. В конце концов, ты буквально напросился на этот ужин.

— Господи.

Она хихикает, явно довольная собой. Ее глаза сияют весельем, когда она поворачивается ко мне, вытирая руки бумажным полотенцем.

— Получилось довольно неплохо, не думаешь?

— Не думаю.

Слоан улыбается, направляясь к Дэвиду, чье внимание поглощено мороженым. Она бросает на меня неуверенный взгляд, останавливаясь у его болтающихся ног.

— Привет, Дэвид. Я Слоан, — говорит она. Он не обращает внимания на ее слова, просто наблюдает за ней, отправляя в рот ложку мороженого. — Может, сделаем перерыв, что скажешь?

Улыбка Слоан милая, ее движения плавные и грациозные, когда она одной рукой берет ванночку, другой — ложку, а затем осторожно вынимает их из рук Дэвида. Он не протестует и отказывается от обоих предметов по ее просьбе.

— Что ж, — говорит она, подходя ближе ко мне, на ее ямочке появляется тень сдержанного веселья, пока она не сводит глаз с баночке в своей руке. Она читает этикетку «самоделки», когда останавливается передо мной. — Я больше никогда не буду смотреть на мороженое по-прежнему.

— Я не хочу знать.

— Ингредиенты: сливки…

— Слоан…

— Сахар…

— Я умоляю тебя, — говорю я, но как только «умоляю» слетает с моих губ, улыбка Слоан разгорается. Мой желудок переворачивается самым неприятным образом.

Слоан прочищает горло.

— Сперма, добытая с десятого до тринадцатого апреля. Интересно, слушай, чем заменили соль…

Я бегу мимо нее, и меня рвет в раковину под звук ее предательского смеха. Господи, я думал, в желудке ничего не осталось, но ошибался. Требуется много времени, чтобы прийти в себя, я полоскаю рот и раковину, выравнивая дыхание.

— Ради всего святого. Настоящее чудило, — говорю я, вытирая тонкую пленку пота со лба и поворачиваясь лицом к Слоан, которая стоит рядом с Дэвидом, скрестив руки на груди, и на ее губах расплывается гадкая ухмылка.

— Да, он был странным человеком.

— Не знаю, кого я имел в виду, тебя или Торстена.

Слоан хихикает и пожимает плечами.

— А мне забавно видеть идеального симпатичного мальчика немного испорченным.

Мой мрачный взгляд, кажется, только еще больше забавляет ее.

— Я думал, ты уже достаточно насмотрелась, — отвечаю я, когда воспоминания о прошлогодней игре всплывают на поверхность. Я до сих пор помню прикосновение Слоан, когда она перевязывала мои окровавленные костяшки, до сих пор чувствую тепло ее пальцев на своей коже.

— Это было по-другому, — говорит она. — Ты был в своей естественной стихии. Это… определенно не то.

Я выдыхаю в знак согласия, но больше ничего не говорю.

— Но ты вроде как должен мне доплату за победу в этом году, — говорит Слоан, подходя ближе.

Я бросаю на нее подозрительный взгляд, прислоняясь к раковине из нержавеющей стали.

— Почему это?

— Во-первых, спасла тебя от асфиксии. Я думала, это вроде как очевидно, — отвечает она, пожимая плечами. Она останавливается вне пределов досягаемости и покусывает краешек нижней губы. — Мне очко.

— Какое еще очко?

— Очко за победу.

— Подожди, — говорю я, качая головой. — Я не претендовал на победу в прошлом году, когда втоптал тот кусок дерьма в землю за то, что он шпионил за тобой.

— Честно говоря, ты тоже вроде как шпионил.

Я усмехаюсь, но это звучит натянуто.

— Ничего я не делал.

— Нет? Насколько я помню, ты был практически вжат в стену, напряженно слушая, как я занимаюсь своими делишками.

— Я слушал, как этот ублюдок в розовом галстуке дрочил на тебя. Так что, нет.

— Конечно, — говорит она с безразличным взглядом. Она поворачивается к Дэвиду, долго смотрит на него, прежде чем развернуться на пятках и смерить меня свирепым взглядом своих зелено-золотых глаз. — Дэвид.

Мой взгляд перемещается на отсутствующее выражение лица мужчины, который сидит на столе для приготовления пищи, все еще с болтающимися ногами.

— Что с ним? — спросил я.

— Дай ему работу.

Я фыркаю от смеха.

— Работу, — еще один громкий смех вырывается из груди, прежде чем реальность доходит до меня. Она чертовски серьезна. — Что за хрень?

— Ты меня слышал. Работу, — Глаза Слоан сужаются, когда я качаю головой. Она делает шаг ближе и пронзает меня убийственным взглядом. — Мы не можем оставить его в таком состоянии.

— Конечно, можем. Пусть радуется, что его не сожрали. Он вне подозрений. Увернулся от пули. Или вилки, — говорю я.

— А теперь у него ничего нет. Ты можешь дать ему работу. Цель.

— Ты заметила, что мы в Кали-гребаной-Форнии? Я живу в Бостоне, Слоан. Как, черт возьми, я его туда привезу, не вызвав подозрений?

— Не знаю, — говорит она, пожимая плечами, с выражением безразличия на лице к этой дилемме, которую она свалила мне на колени. — Если никто не заявлял о его пропаже, ты можешь просто… забрать его.

— Это тебе не Уинстон. Я не могу положить его в переноску для кошек и взять с собой.

Слоан вздыхает и пытается не закатить глаза, хотя ей отчаянно хочется.

— Расследуя, я не нашла ничего о пропавшем человеке, подходящим под его описание в этом районе. Если Торстену нужен был слуга на длительный срок, он, видимо, взял кого-то, чье отсутствие никто не заметил. Скажи, что это твой брат. Он не будет перечить.