В воздухе между нами возникает электрический разряд, когда он отстраняется, смотря на меня сверху вниз с кривой улыбкой. Как мужчина может одновременно выглядеть таким самоуверенным и краснеть, я понятия не имею, но это опьяняет.

— Я бы поцеловал тебя в щечку, — говорит он, проводя пальцами по моей коже в том месте, где были прижаты его губы. — Но не хотел испортить макияж.

Мои губы растягиваются в улыбке, которая так и просится наружу. Я знаю, он видит, как в моих глазах пляшет веселье.

— Что задумал, красавчик?

— Заставить тебя краснеть, конечно, — он подмигивает мне, а затем берет за руку, казалось бы, ничего не понимая в какофонии мыслей, которые проносятся в моей голове от простого прикосновения его ладони. — Пойдем. Машина ждет. У нас будет веселая ночка, Черная птичка. Гарантирую.

Роуэн ведет нас к дверям вестибюля и круговой дорожке, где припаркован затемненный «Эскалейд», водитель ждет у задней пассажирской двери, которую открывает при нашем приближении. Роуэн держит меня за руку, пока я забираюсь в машину, потом обходит ее с другой стороны, а затем мы едем в отель «Omni Boston» в морском порту, — место проведения торжественного мероприятия.

— Очень вычурно, Палач, — говорю я, проводя рукой по кожаному сиденью. — Знаешь, мы могли бы поехать на такси.

Роуэн ловит мою руку и удерживает ее на пустом сиденье между нами, пока я пытаюсь спрятать удивление на лице.

— Я не повезу самую красивую девушку вечера на светское мероприятие года на гребаной «Хонде Аккорд».

— А что не так с «Хондой Аккорд»? — спрашиваю я, когда стайка бабочек танцует по моей грудной клетке. — У меня такая машина.

Роуэн усмехается и закатывает глаза.

— Не-а. Ты ездишь на серебристой «БМВ третьей серии».

— Сталкер.

— Кстати, ты припозднилась с заменой масла.

— Нет.

— Врушка. Последние три недели машина буквально твердила тебе: «Смени ебучее масло, варварша».

Я заливаюсь смехом и хлопаю Роуэна по руке.

— Откуда ты знаешь?

Он улыбается и пожимает плечами.

— У меня свои способы, — его телефон звенит в кармане куртки, и он отпускает мою руку, чтобы, нахмурившись, прочитать сообщение. — Я подумал, будет неплохо для разнообразия потратиться. А то будто застрял в яме, решая проблему за проблемой между двумя ресторанами. Я бы не отказался провести веселую ночь со своей лучшей подругой.

Мое сердце подпрыгивает в груди, как будто оно повернулось не в ту сторону. Как будто все так, как надо. Держание за руку. Поцелуй на шее. Может быть, я слишком много смысла придаю этим маленьким жестам.

Что, если все это только в моей голове?

Я прочищаю горло и выпрямляю спину, кладя обе руки на сверкающий клатч, лежащий у меня на коленях.

— Как дела на новом месте?

Роуэн наклоняет голову из стороны в сторону, его внимание сосредоточено на экране телефона, когда он набирает ответ.

— Не так уж плохо. Много работы. Готовимся к запуску в октябре, но модернизация электрооборудования оказалась непростой задачей.

— Как Дэвид? Хорошо справляется?

При этих словах он издает смешок, блокируя экран, убирая телефон в карман.

— Вообще-то, здорово. Недавно я попросил Лаклана еще раз поискать какие-нибудь заявления о пропаже людей, подходящих под его описание, но по-прежнему ничего нет. Дэвид отличный помощник. Он аккуратно моет посуду. Надежный. Его заселили в новый пансионат — они привозят его и забирают каждую смену, когда кто-то из кухонного персонала не может подвезти. Все правда хорошо.

— Я рада, — говорю я с улыбкой, убирая волосы с плеча, за этим движением Роуэн следит с большим интересом, а потом переводит взгляд на городские улицы, проплывающие мимо окна.

— Я тоже. Хоть что-то нормальное в ресторане. Последние несколько месяцев похожи на кровавый цирк. Я знаю, что это часть природы бизнеса — дерьмо происходит и нужно все исправлять. Что-то неизбежно идет не так. Просто… в последнее время кажется, что это слишком часто случается.

Я кладу руку на запястье Роуэна, и он смотрит на прикосновение, потом встречается со мной взглядом, нахмурив брови.

— Эй, зато ты получишь награду сегодня вечером. Третий год подряд, да? Я знаю, что управлять сложно, но ты все равно справляешься.

Выражение лица Роуэна смягчается, и впервые я замечаю едва уловимые признаки стресса на его лице, намек на темные круги под глазами.

— И если что-то пойдет не так, я знаю, что поможет, — говорю я с мудрым кивком, когда он наклоняет голову. Его глаза смотрят на мою ямочку и сужаются. — Салат с говядиной Нисуаз.

Роуэн стонет.

— С домашней дижонской заправкой.

— Черная птичка

— И, может быть, немного…

— Не говори этого…

— Печенья и сливочного мороженого на десерт.

Он тычет меня в ребра, и я издаю какой-то звук, которого никогда раньше не издавала.

— Ты знаешь, что с тех пор я не могу есть мороженое? — спрашивает он, пока я хихикаю под натиском тычков. — Раньше я его обожал, большое тебе спасибо.

— Я не виновата, — хриплю я, когда он, наконец, перестает. — Просто хотела убедиться, что ты ознакомлен с ингредиентами, на случай, если бы захотелось чего-нибудь сладенького в дополнение к прекрасному ужину.

— Конечно. Верю.

Автомобиль замедляет ход и сворачивает к месту проведения мероприятия, останавливаясь перед стеклянным зданием, куда прибывают другие участники торжества в мерцающих платьях и костюмах. Я дергаю за подол своего платья там, где оно доходит чуть ниже колена, как будто это волшебным образом удлинит его. Водитель держит мою дверцу открытой, ожидая, что я подам ему руку и выйду из машины, но я этого не делаю.

— Тут нет особого дресс-кода, — говорит Роуэн, просовывая руку между моей спинкой и сиденьем, подталкивая меня к двери. — И клянусь, ты могла бы надеть мешок из-под картошки, и все равно была бы самой красивой девушкой. Платье потрясающее, Черная птичка. Идеально сидит.

Бросив последний неуверенный взгляд на Роуэна, я беру водителя за руку и выскальзываю на свежий воздух, в весеннем бризе чувствуется запах моря. Рука Роуэна ложится мне на поясницу, как только мы выходим из машины, мое сердце подскакивает к горлу и застревает там с каждым шагом.

Бальный зал украшен ярко-белой расцветкой и украшениями в виде тропических цветов, мы находим наши места в центре второго ряда от сцены, обрамленной светильниками темно-розового и голубого оттенков. В нескольких барах разливают напитки, и группы людей смеются и болтают возле своих столиков, фоновая музыка играет из динамиков по периметру зала. Группа настраивает инструменты на нижней сцене, где под приглушенным верхним освещением поблескивает танцпол.

Мы берем напитки, пробираясь сквозь растущую толпу, которая змеится между столиками. Там друзья и знакомые Роуэна. Рестораторы, юристы, профессиональные спортсмены. Постоянные клиенты. Редкие гости. Роуэн в своей стихии, сияет ярче, чем разноцветные прожекторы, мелькающие над головой. У него легкая улыбка, теплый смех. Его энергия заразительна. Несмотря на то, что он способен убить любого без угрызений совести, он все равно успокаивающе действует на людей, его маска непогрешима.

Возможно, это стихия Роуэна, но точно не моя.

Светская беседа обычно дается мне легче, когда я охочусь, потому что у меня есть цель, план, как заманить человека. Мне трудно общаться с людьми, когда я знаю, что они не придурки, заслуживающие смерти. Но с Роуэном все кажется проще. Он помогает мне завязать первые знакомства с другими людьми. Найти точки соприкосновения. «У тебя новый альбом выходит? Поздравляю, а ты знал, что Слоан — близкая подруга Ларк Монтегю?» или «Слоан утром уезжает в Мадрид на встречу, ты же была там в прошлом году?» А потом вливаюсь в толпу как с разбегу, как будто я не просто «плюс один». Он помогает мне выйти за пределы зоны комфорта, не подталкивая к краю.

И все это время его нежное прикосновение служит мне якорем. На пояснице, когда мы стоим. На локте или руке, когда мы двигаемся. И на протяжении всего ужина он продолжает проверять, как я, даже несмотря на то, что мы сидим рядом, улыбкой, или взглядом, или одним пальцем, который скользит по моему запястью. Когда называют его имя, он выходит на сцену и забирает свой стеклянный трофей за лучший ресторан во время церемонии награждения, и даже тогда он подмигивает мне и криво ухмыляется.

А боль, затаившаяся глубоко в моей груди, разгорается все сильнее с каждым проходящим мгновением.

Когда ужин заканчивается, начинает играть оркестр. Некоторые люди переходят на танцпол, другие остаются поболтать за своими столиками. Роуэн направляется к бару, чтобы принести нам еще по порции выпивки, и по пути увлекается разговором. А я увлекаюсь историями и анекдотами наших товарищей по столу.

Но мой взгляд останавливается на высоком красивом мужчине, который высасывает весь воздух из комнаты, как из ада.

Он знает мои самые темные секреты. Я знаю его. Мы монстры, и, возможно, не заслуживаем того, что есть у других людей. Счастье. Привязанность. Любовь. Но я не могу избавиться от своих чувств, когда смотрю на каждую грань Роуэна, от его ярчайшего света до самой глубокой, самой опасной тьмы. Может быть, я не заслуживаю этого. Но очень хочу. Я хочу от него большего.

Внезапно я извиняюсь, выхожу из-за стола и направляюсь к нему, даже не успев сообразить, что буду делать. Он стоит ко мне спиной, в одной руке мой бокал шампанского, в другой — стакан виски со льдом. Он разговаривает с супружеской парой и еще одним мужчиной, которого представил мне как инвестиционного брокера. Я останавливаюсь прямо за ним, и когда в разговоре наступает пауза, я кладу руку на рукав Роуэна, мой разум словно раскалывается надвое, как будто я наблюдаю за собой вне тела.

— Хэй, извини, — говорит он с застенчивой улыбкой, передавая мне бокал. — Мы разговорились о бизнесе.