- И, - заметила Водичка, - покамест мы гаже всех. Верно?

Аникс Фро кивнула. - Боги, как я устала.

- Выпалила из Железной Пасти?

- Нет. Фитиль отсырел или еще что. Погасла.

- И хорошо.

Аникс Фро вздохнула. - Точно. И хорошо.

Лишь один гонец от компании Балка сумел добраться до города. Двое погибли на минах. Одинокий всадник скакал по пустым улицам, пока случайно не нашел капитана Грубита со свитой из сержанта Шрейки, Глиняного Таза и Вама Ханы.

Они быстро шагали к расположению взвода сержанта Муштрафа. Вам Хана был за спиной Грубита, когда гонец натянул поводья и сказал: - Мой командир Балк просит о переговорах!

- Дорогой мой, о переговорах?

Гонец как будто смутился. - Ну, точнее, о встрече. Это, хмм, срочно.

- Уверен. Значит, он узрел два батальона морпехов, марширующих по Кулвернской дороге?

У всадника отпала челюсть, он потряс головой. - Ничего не знаю, сэр.

Грубит обернулся. - Сержант Шрейка, думаю, позиция Муштрафа получила подкрепление. Согласны?

- Так точно, капитан. Эти разрывы - Серк, уверена. Я сказала бы, там Четвертая рота.

Кивнув, Грубит обратился к гонцу: - Скачите назад и приведите сюда Балка. Встретимся у ворот. О, не забудьте посоветовать держаться вне полей между нами. Дорога безопасна.

Гонец схватил поводья и ускакал.

Капитан Грубит стянул кожаные перчатки и бережно заправил за пояс, поглядел на Шрейку. - Слышу усиленный шум на северо-востоке, и там не только Подтелега, Дай и Ори Громче. Значит, легион уже здесь, и нам не требуется удерживать позиции. Пошлите солдата, пусь приведет сюда сержанта Штыря и его команду.

- Вам Хана, - рявкнула Шрейка. - Глиняный Таз медленнее черепахи. Давай, солдат.

Кивнув, Вам Хана развернулся и потрусил по улице. Что ж, типичное дело. Она просто не хочет его рядом, так? Дурная удача, что вокруг него клубится - он видит, как она нервничает и как желает услать его подальше.

Может, пора покончить с солдатством. Он мог бы уйти в запас, уехать в какой-нибудь город, присоединиться к самой гнусной политической клике и улыбаться, когда всё вокруг сгорит.

Мысли улучшили его настроение, как ничто не смогло бы в этот глупый день.

Балк и Ара проскакали по дороге до ворот. Ара с удивлением увидела хозяина гостиницы Сторпа, засевшего за скамьей у дверей, с арбалетом у бедра. Капитан Грубит говорил с ним, не получая никакого ответа. Тогда капитан пожал плечами и прошел ближе к воротам.

Балк и Ара спешились снаружи, командир передал ей свои поводья.

Камни мостовой вибрировали от шагов малазанской морской пехоты, большой отряд трусцой приближался с юга. Его появление стало шоком. Ара теперь понимала, почему три взвода в городке не волновались о своей судьбе. Они знали заранее.

"Если бы мы напали, две тысячи морпехов уже вцепились бы в наш обширный зад".

Капитан Грубит вышел через ворота. - Чем могу, капитан Балк? Полагаю, вы предпочтете вернуть старый чин, верно? Мы встретились как равные, или почти равные, насколько позволяет разница породы и воспитания.

- Я вынужден отказаться от службы, - заявил Балк. - Основной контракт требует нашего присутствия в ином месте.

- Неужели? Вот так сюрприз, - сказал Грубит с улыбкой и явно не удивленный. - Могу ли узнать, кто ваш основной наниматель?

Балк колебался. Покачал головой: - Это не имеет значения, капитан. Мы сняли лагерь и готовы уйти в лес.

- В лес? Вы понимаете, капитан, что, если ваш наниматель видит в нас врагов, кулак Севитт не позволит вам уйти. Напротив, она немедленно ударит по вам.

- Контракт не рассматривает Малазанскую Империю в качестве врага. Капитан Грубит, конфликта не будет и вы нас более не увидите.

- Сомневаюсь, но пусть так. Надеюсь, вы понимаете, что не получите последней выплаты?

Балк кивнул.

Всадник несся с южной дороги, обогнав всех. Ара поняла, что это морпех, и знакомый. "Омс. Вот почему тебя давно не видели. Мы думали, ты погиб в лесу. Но мы же такие дураки".

Омс замедлялся, всматриваясь в капитана, тот поднял руку, делая знак. Омс явно расслабился. Помчался назад, к авангарду.

"Кулак Севитт. Боги подлые".

- Мы закончили? - сказал Балк. - Не терпится увести компанию из этой сутолоки.

- Уверен, не терпится. Так идите. О, если найдете в лесу оставшихся туземцев, ваших нанимателей или других - советуйте уходить. Мы не хотим продолжать эту резню.

- Сделаю что смогу, - бросил Балк, хватая у Ары поводья. Они торопливо сели на коней и уехали в лагерь.

Пот быстро похолодел под кожаным панцирем Ары, сердце начало успокаиваться. Она глянула на Балка. - Мы были так близки, - сказала она.

Казалось, он не настроен отвечать, но хотя бы грубо кивнул.

Вам Хана влез на вал и прошел к группе морпехов на дальнем краю. Долговязая фигура Беллама Нома из Двадцать Третьего взвода была узнаваема.

Тяжеловесы - Дай, Ори Громче, Скудно-Бедно и Скажу-Нет сгрудились на самом краю, смотря куда-то вниз. Штырь говорил с Бенжером.

Опушка леса была полна убитых дикарей, в самом лесу ничто не шевелилось.

Взвод Беллама стоял в паре шагов, молча глядя на соратников.

Происходило что-то странное. Вам побежал. Кивнул Белламу мимоходом и встал рядом со Штырем.

- Время отходить, - сообщил он.

Бенжер поднял голову. - Не сейчас.

- Капитан желает, чтобы все...

- Не сейчас, - повторил Бенжер, кивая на склон вала.

Одинокая Теблора ползла к валу, она была еще довольно далеко. Ноги оторваны у коленей, Вам Хана видел кровавые полосы, след ее пути. Оставалось еще половина поля.

- Назад, - велел Штырь тяжеловесам. - Я спускаюсь.

Скудно-Бедно выпрямилась. - Берегись внезапного нападения, сержант. Мы видели среди них настоящих безумцев.

- Она безоружна, - бросил Штырь, начиная спуск.

Пехотинцы приготовили арбалеты, на всякий случай. Беллам Ном подозвал своих.

Все следили, как сержант во власянице садится на корточки около умирающей женщины. При нем был водяной мех, но она не выказала желания пить. Да, она точно умирала.

Вам обернулся к взводу Беллама. - Есть целитель?

По кивку сержанта один морпех вышел вперед. - Олит Фес. Только прикажите.

- Не мне приказывать. - Вам Хана указал на Штыря. - Но, скажу я, слишком поздно. Она потеряла всю кровь.

- Еще не всю, - заметил Олит Фес.

Теблора говорила, сержант Штырь слушал, наклонившись совсем близко.

Все напряглись.

Но голова ее упала, а сержант встал. Полез назад на вал. Заметил Олита и покачал головой.

Солдаты протянули руки, помогая сержанту влезть.

- Что она хотела сказать? - спросил Бенжер.

Штырь прошел мимо и обернулся к городку. Всмотрелся в Серебряное Озеро и развернулся. - Беллам, рад видеть тебя и благодарен. Пришли вовремя. Но теперь, если не против, можете уходить. Мы догоним.

Беллам Ном кивнул и потрусил по валу, солдаты за ним.

Штырь подождал, пока они не отошли подальше, и поглядел в лица оставшимся. - Это решать нам. Ну, мне кажется, так будет верно.

- Что она сказала, сержант? - спросила Скудно-Бедно.

- Простая женщина, бывшая рабыня. С просьбой.

- Выслушаем, - сказал Бенжер тихо и осторожно.

- Она просила, чтобы мы сожгли городишко до основания, - сообщил Штырь. - Только этого они и хотели. Всего лишь. - Он смотрел на них. - Я прошу голосовать. Сейчас руку поднимает тот, кто...

Он замолчал, ведь продолжать не стоило.

Все руки тянулись вверх.

Глава двадцать первая

Ветвь перевесилась через садовую стену. Плоды она обыкновенно приносила кислые и некрасивые. И все же оскорбленный хозяин земли настаивал, что падающие на землю плоды принадлежат ему; однако же владелец остального дерева, делавший из плодов довольно скверное вино, требовал платы за урожай со своевольной ветви. Это стало для него вопросом принципа, и та подробность, что сосед оставлял плоды гнить на земле, казалась несущественной.

Ссора расширялась. Ущерб собственности, испорченные репутации, составление изобретательных и кровавых проклятий, призывание злых духов... наконец, были потеряны и жизни. Когда дело дошло до местного суда, список претензий и обвинений потребовал для чтения целого дня.

Проблема была в том, что исходный случай затрагивал два разных малазанских закона, о частной собственности и точной оценке стоимости. Крючкотворы выдвигали обвинения о проникновении на чужую землю, другая сторона твердила о намеренной порче чужого имущества (а именно, о том, что плоды оставляли гнить без пользы). Судья был новичком в той области. Не входил в местные общины, не был связан семейными и деловыми отношениями. Вначале это воспринимали как преимущество, поскольку ждали от него справедливого решения и строго соблюдения буквы закона.

Какая неожиданность: он приказал сжечь дерево и оба дома, засыпать землю солью, обе семьи изгнать за границы области.

Обосновывая свое решение, судья сказал буквально следующее: "Мир переполнен жалкими тупоумными ублюдками, и здесь им просто не посчастливилось жить по соседству. Но теперь стало иначе".

"Юриспруденция, судебная практика и уголовное право во времена Реформации Маллика",

воспоминания судьи Илгиша Факельщика

Если бы не бесконечная боль, он смеялся бы. Если бы не смрад истерзанных и гниющих тел вокруг, не липкая трава у придавленной щеки, он смотрел бы в пустое небо, видя голые черепа сброшенных вниз богов.

Сколько верований может уместиться в одной голове? Велок не знал. Но едва они его покинули, вытекая волнами боли и стыда, он понял: занимаемое ими пустое место оказалось вовсе не таким уж большим.

"Голова глупца пуста. А тот, что слушает летающее по черепу эхо и читает в нем истины, глуп вдвойне. Но все мы слышим лишь это эхо. Вера кормит веру, вздор подобен змее, пожирающей свой хвост".

Он верил в мужество. Не в своё: он знал, что не так уж смел. Но ведь правое дело наделяет мужеством, и пламя становится нестерпимо жарким, чистым и белым. Непобедимым. Он верил в будущий мир, в котором ему найдется место. В мир, манящий новой свободой.