— О черт. Нет, — ответил он и снова погладил меня по спине. — Я не это имел в виду. Как будто с тобой что-то не так. Ты сногсшибательна, Уиллоу Авалон.

— Наверняка ты это знаешь. Я имею в виду, из-за того, насколько далеки были наши социальные круги. У нас с тобой не было бы ни малейшего шанса когда-либо… заняться этим.

— Это очень плохо, — сказала я прежде, чем поняла, что говорю. Его голова откинулась назад, и он уставился своими великолепными темно-синими глазами в мои, и в этом свете они всего на мгновение вспыхнули темно-фиолетовым.

— Не говори так, — сказал он, и его голос охрип от невысказанного желания. — Не говори так, черт возьми, не после того, как я чуть не потерял…

Его голос оборвался, и мне показалось, что я повис в воздухе, как жук, наколотый на булавку. Его губы были слегка приоткрыты, и свет отражался от светлой щетины вдоль его скошенного подбородка. Он был просто ошеломляющим, и чем дольше мы смотрели друг на друга, тем более странным это казалось.

Я просто знала, что прикасалась к нему раньше, я чувствовала, как тяжесть его тела давит на меня, и я чувствовала, как его длинные, толстые пальцы обхватили мое горло, когда он погружался в меня.

Но я не смогла этого доказать. Я не могла знать то, чего никогда не случалось, не так ли?

Я уже собиралась прийти к выводу, что это был просто очень яркий сон или даже дикая фантазия, когда он сглотнул и издал сдавленный звук желания. Это было рычание, которое зародилось в его груди и прогрохотало у меня в ушах, когда он замедлил выдох.

Его рука поднялась, и я застыла на месте, когда он положил ее мне на затылок, под густую гриву волос. Он притянул меня к себе, и я подумала, что сойду с ума, если он поцелует меня, но он этого не сделал.

Он прижался своим лбом к моему, закрыл глаза и сказал:

— Мы не можем сделать это снова. Я пытаюсь быть сильным и держаться от тебя подальше. На этот раз тебя убьют из- за этого. Я не могу потерять тебя. Потеряв Марианну, я не могу потерять и тебя.

— Мы делали это? — спросила я, тщательно подбирая слова. Мне казалось, что если я заговорю слишком быстро, он бросится к изгороди, как великолепный олень в центре леса, прыгающий при звуке трескающейся ветки. — Я чувствую, что сделала с тобой так много.

— Мы делали только это, целовались и прикасались, но не до конца, — выдохнул он, и в этот момент истина пронзила мое сердце, пробудив какую-то часть моего мозга, которая была мертва. В моем сознании вспыхнул яркий, полноцветный образ того, как мы целуемся в этих самых зарослях, пока Виктория ждет меня в наших комнатах.

— Мы делали, — сказала я и ахнула от удивления. — Мы сделали это. Наконец-то у меня прояснилась память.

Он не ответил. Его пальцы запутались в моих волосах, а рука обхватила весь мой затылок. Впервые за долгое время я почувствовала себя как дома. Я чувствовала себя успокоенной, и мне казалось, что все вокруг меня выстроилось в ряд.

А потом он приподнял мою голову, отстранился, посмотрел на меня сверху вниз, и, наконец, Люк Ланкастер поцеловал меня.

Это было именно то, чего я хотела.

Знакомое, ожидаемое, но ожидаемое по тому, как вспышка молнии сверкнула в потемневшем небе. Это вызвало желание в каждом нерве моего тела и отправило меня в бесконечность возможностей.

Люк не был для меня незнакомцем. Я любила его. Я чувствовала это своим сердцем и тем, как он обнимал меня, когда его рот впился в мой. Сначала мы были нежны, как будто испуганные повторным открытием тел друг друга. Но через несколько мгновений мы стали еще горячее и настойчивее.

Я поймала себя на том, что цепляюсь за него, прижимаю к себе так крепко, словно держусь за свою собственную личность. С каждым движением его языка по моему, с каждым горячим дыханием, которым мы обменивались, с каждым шепотом или комком, застрявшим у нас в горле, я чувствовала себя ближе к пониманию того, кем я была на самом деле.

Мои воспоминания, все они, промелькнули просто вне досягаемости. Я крепче зажмурила глаза и почувствовала ширину его груди, такой широкой и мощной, зная, я уже проходила это раньше.

И я почти поймала себя на этом. Почти ухватилась за эти воспоминания.

Но как только я почувствовала, что мой разум открылся, рассеивая тьму яркими, пронзительными лучами моей жизни, он захлопнулся.

— Черт, только не снова! — Харлоу зашипела позади нас. — Вы двое никогда не научитесь. На этот раз из-за тебя ее точно убьют, гребаный идиот!

И с этими словами все отлетело от меня, а Люк отпрянул назад, как будто обжегся.

Снова отвращение отразилось на его лице, и я осталась одна в темноте внутри своей головы.