Глава 9

— Я не могу поверить в эту хрень, — выплюнула Харлоу, стоя перед нами, уперев руки в бока и широко расставив ноги. Она была зла, и я не знала, почему. Теперь мы сидели на расстоянии доброго фута или полутора друг от друга и не смотрели друг на друга. — Ты и так ходишь по лезвию ножа после прошлого года.

Она разговаривала с Люком.

— Ты знаешь, насколько близок к тому, чтобы тебя исключили, и что потом?

— Тяжелая жизнь, выполняя черную работу на Высших в твоем городе?

Прежде чем он успел ответить, она повернулась ко мне и сказала:

— Из-за твоего идиотского поведения тебя чуть не убили в прошлом году. Ты склонна к суициду? Ты знаешь, что сделали бы Ремингтоны, если бы нашли тебя здесь? Или что они сделали бы с ним?

— Боже! Ты такая чертова дура. Ты сказала мне, что собираешься держаться от него подальше.

— Я думала, ты ничего не знаешь о моей жизни, — съязвила я, не в силах сдержать собственный гнев, который совпадал с её. Просто я была не в настроении разглагольствовать, как она. Я была слишком отвлечена ощущением припухлости в моих губах и пульсацией в нижней части тела.

— Я сказала, что знаю тебя, — огрызнулась она мне в ответ. — Я действительно знала тебя, просто не настолько хорошо. Но я знала тебя достаточно, чтобы понять, что ты выделяешься среди остальных. Ты всегда отличалась от других, от этой стервозной морды, Виктории.

— Она и есть стерва, — сказала я, на мгновение отвлекшись от того, насколько сильно она мне не нравилась.

— Мы можем перестать говорить о ней?

— Она никто. Она бессильна, — сказал Люк хриплым от боли голосом. — Я облажался. Харлоу права. Я поклялся, что не собираюсь делать этого с тобой снова, Уиллоу. Я не могу быть причиной того, что Ремингтоны заставят тебя исчезнуть.

— Что случилось в прошлом году? — спросила я. Я ненавидела то, каким туманным все это было. Я ненавидела, как мало мог ухватить мой мозг, когда мысли и чувства кружились вихрями силы торнадо.

— Так не должно было быть, — начал говорить Люк, но за живой изгородью я услышала какой-то шум. Звук нескольких взволнованно переговаривающихся голосов.

Из-за изгороди донеслось, как кто-то окликнул меня по имени. Сначала Виктория, без особого энтузиазма, а затем присоединились голоса Александра и Рома. Голос Александра звучал сломленным, испуганным. Какой бы фальшивой ни казалась мне наша помолвка, в этот момент его забота выглядела искренней.

— Мне сказали, что она ушла, — сказал он прямо за изгородью, где я все еще могла слышать, его голос звучал напряженно.

— Черт, если я снова потеряю ее. Если она уедет, а я узнаю, что она снова в дороге…

Его голос прервался от боли.

— Он ищет меня, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я должна вернуться в свою комнату, или мне придется все объяснять Александру, а я не думаю, что хочу.

— Мудрый выбор, — сказала Харлоу. — Наверное, будет лучше, если вы двое пока будете держаться подальше друг от друга. Или, по крайней мере, тусуйтесь, только если я здесь с вами.

— Мы не дети, — проворчал Люк. — С нами не нужно нянчиться.

— Правда, Люки, дорогой? — спросила Харлоу, и ее лицо резко повернулось к нему. — Две минуты наедине с ней, и ты уже делаешь это. Ты хочешь, чтобы я выяснила, что происходит, когда ты проводишь с ней полчаса? Ждать, пока тебя поймают за сексом, и Ремингтоны уничтожат твою семью?

Он что-то пробормотал в ответ, но я заметила, как на его щеках появился румянец, такой же, как у меня. Он думал об этом, как и я. В тот момент, когда наши тела соединятся, когда он возьмет все под свой контроль и доставит меня туда, куда я жаждала каждой клеточкой своего существа.

Я хотела, чтобы он доминировал надо мной. У меня были четко очерченные воспоминания о том, как он стоял надо мной, заставляя меня умолять об этом. И, o боже, как мне нравилось умолять, когда он был предлагаемым призом.

— Тебе нужно пошевеливаться! — Харлоу рявкнула на меня. — Господи Иисусе, ты выглядишь, как сучка во время течки! Иди уже!

Я в последний раз с тоской посмотрела на Люка и, наконец, повернулась и протиснулась сквозь живую изгородь, чтобы помчаться обратно в свою комнату, метнувшись по краям двора, где меня никто не мог увидеть.

Меня терзало чувство вины, я все еще чувствовала губы Люка на своих всю оставшуюся дорогу, и когда я наконец осталась одна в своей личной спальне на этаже Высших, я приложила к ним пальцы и на мгновение задумалась.

Он ощущался так приятно, и он ощущался таким правильным. Возможно, он пришел после Рома, каким-то образом заменил его после того, как я его потеряла, но он глубоко запал в мое сердце и принадлежал мне.

Я все еще стояла, прижав палец к губам и закрыв глаза, когда моя дверь распахнулась. Я не заперла ее, но я также не ожидала, что Александр войдет без стука. Обычно он был таким строгим джентльменом, придерживающимся кодекса поведения, которому мы все следовали в Верхах.

Одним из них, казалось, был минимальный контакт друг с другом, несмотря на то, что мы были помолвлены. Это единственное, что делало помолвку терпимой. Зная, что он не собирается затаскивать меня в постель.

— Уиллоу! — воскликнул он и пересек комнату в два больших шага, когда мои глаза резко открылись. Его страдальческое лицо было всем, что я видела, и в этот момент он, казалось, сбросил маску, за которую обычно цеплялся. Он потерял всякое притворство и контроль над собой. Его волосы были взъерошены, и он не насмехался ни надо мной, ни над кем- либо другим, обладая врожденным знанием того, что его происхождение выше всех остальных.

В этот момент он был красив. Он был подобен дикому зверю, готовому прыгнуть и напасть на то, что угрожало мне. Его белая рубашка прилипла к мускулистому телу и была влажной от пота, страх, который он испытал, сочился из его тела.

Однако от него пахло мускусом, а не потом. Как будто происхождение и хорошие деньги очистили его от всех низменных биологических реакций.

И, несмотря на все это, он не вызывал у меня таких чувств, как Ром. Или Люк.

Двое мужчин, с которыми я была, по крайней мере, в своих фантазиях. Двух мужчин, которых я любила в разное время, одного, когда была моложе, и другого после того, как потеряла первого.

Все детали были для меня расплывчатыми, но у меня было ощущение, что это правда.

С Александром все это казалось неправильным. Как будто наши клетки отталкивали друг друга, как будто ауры наших тел несовместимы, и наши души знали это.

— Я думал, что снова потерял тебя, черт возьми, — прохрипел Александр и схватил меня за плечи. — Мы искали тебя по всему кампусу. Где ты пряталась? Ты знаешь, я терпеть не могу, когда ты прячешься от меня. Нам не нужно продолжать играть в эти игры.

Видимо, до комы я была ужасна. Играла в игры, подкрадывалась к Александру тайком. У меня не было ощущения, что я буду такой сейчас.

— Я не играла в игры. Я побежала и немного развернулась, — сказал я. — Запаниковала во время процедур. Теперь они пугают меня.

— Они необходимы вам для поддержания хорошего физического и психического здоровья, — настаивал он. — В следующий раз я пойду с тобой. Я помогу тебе расслабиться, чтобы ты не убежала.

— Я не хотела тебя напугать, — сказала я, опуская глаза в пол. Я хотела показать ему почтение, подчинение. У меня было чувство, что Александру это нужно. Ему нужно было, чтобы я была такой женщиной, которой нравились уроки, которые нам преподавали, которая не видела, как это хреново, что я ела его коржи, пока он обедал. — Я постараюсь больше так не делать.

— Я поговорю со своим отцом и посмотрю, можем ли мы что-нибудь с этим сделать, — сказал он, все еще сжимая мои плечи. — Мы могли бы дать тебе чип. Крошечный имплантат, чтобы я никогда больше не потерял тебя.

Мои глаза расширились, и я посмотрела прямо на него.

— Устройство слежения? — спросила я, не очень хорошо скрывая свой ужас.

— Ты его даже не почувствуешь, — сказал он, как будто это могло меня успокоить. — Мой отец устроил бы это, а ты знаешь, насколько он искусен в подобных вещах.

Я неуверенно кивнула, но на самом деле я не знала. Я вообще ничего не помнила о мистере Ремингтоне, кроме того, что за мной наблюдали с небольшого расстояния, когда я была в клинике после комы.

— Он разработал лекарство, которое не дает тебе снова погрузиться в сон, — сказал он и наконец расслабил руки. Он переместил одну мне на затылок, туда, где совсем недавно была рука Люка. Вместо того чтобы заставить меня растаять, это заставило меня заледенеть, и я подавила дрожь, которая угрожала пробежать вверх и вниз по моему позвоночнику.

Александр провел другой рукой по моей шее к линии подбородка, где погладил его одним пальцем. Он определено хотел, чтобы это было чувственно, но я не хотела, чтобы он так прикасался ко мне. Каждая клеточка моего существа кричала против того, чтобы он прикасался ко мне как угодно, кроме чисто функциональных движений. Это желание было чуждым и нежеланным.

И все же он был моим женихом.

Человек, происходивший из самой влиятельной семьи в стране, чей отец контролировал те самые вещества, которые вводили в мой организм и в тела половины пациентов в Северной Америке.

Кто я такая, чтобы смотреть свысока на Александра Ремингтона? Кто я такая, чтобы сомневаться в абсолютной гениальности мистера Ремингтона?

Эти мысли владели моей головой, но эти проклятые навязчивые образы снова непрошеными всплыли на поверхность.

Образ того, как я занимаюсь сексом с Ромом, но мы оба были моложе. И образ меня, извивающейся в чистом блаженстве на массивном члене Люка. И я знала, что он массивный. Я знала, что они оба были такими.

Откуда я могла знать, что они оба ощущались, если я никогда не была ни с одним из них?

Такого рода вопросы мучили меня и заставляли задыхаться в растерянном отчаянии.

— Тебе нужны твои таблетки, — сказал Александр и притянул меня к себе. Он был мускулистым и хорошо сложенным, но опять же… он не подходил мне. — Но сначала тебе нужно вспомнить, кому ты принадлежишь, Уиллоу. Кто владеет тобой.