— И у Малыша Марвела появится идея, как обмануть немецкую армию, — усмехнулся Марлин.
Впервые за весь вечер кто-то улыбнулся. Это казалось хорошей нотой, чтобы закончить день.
— Мне лучше вернуться и проверить Хелен, — сказала я.
Рэйвен полетел со мной к внешнему подъёмному мосту.
— То, как ты разговаривала с Арсиноей, было поразительно, — сказал он, когда мы приземлились на мосту. — Ты ведь не испытываешь таких чувств к мужчинам, правда?
Я рассмеялась, увидев беспокойство на его лице.
— Нет, — сказала я, — мне кажется, что в этом мире есть очень хорошие мужчины — и среди людей и Дарклингов, — я подошла ближе и положила руку ему на грудь. — Вроде тебя, — он наклонил голову, чтобы поцеловать меня.
— Но, — сказала я, когда он поднял голову, — когда я работала в "Трайангл", а потом на Генри-Стрит, я видела ужасные вещи — девушек, которые приходили на работу с синяками под глазами и кровоподтеками на руках, женщин, у которых было больше детей, чем они могли прокормить, потому что их мужья не оставляли их в покое, девушек, которые занимались проституцией, потому что никто не давал им приличной работы...
Рэйвен положил руку мне на плечо, и я поняла, что вот-вот расплачусь.
— Ты же знаешь, я никогда бы не поступил так с тобой, — хрипло сказал он.
— Да, — ответила я, — но это не значит, что я не понимаю, что чувствовала Арсиноя, когда её предал Годфри. Я просто рада, что мы смогли убедить её остаться с нами...
Трель жаворонка прервала меня, и я заметила, что небо на востоке посветлело, и поняла, как мало времени у меня осталось с Рэйвеном.
— Не хотела бы я, чтобы ты летел на восток, — сказала я, кладя голову ему на грудь. — Там уже могут идти бои... оружие, бомбы...
— Я буду осторожен. Ты тоже будь осторожна. Ненавижу оставлять тебя с ван Друдом.
— Может быть, он останется в Льеже, — сказала я.
— Может, он встанет перед одной из немецких пушек, — сказал Рэйвен, — и решит все наши проблемы.
— Только смотри сам не встань перед одной из этих пушек, — сказала я, вздрагивая от этой мысли.
— Не встану. У меня слишком много причин для жизни.
Потом он поцеловал меня и так яростно взмыл в небо, что стряхнул несколько перьев. Я смотрела на него, пока он не превратился в точку на востоке неба, а затем повернулась и спустилась по ступенькам.
Я остановилась у алтаря Святой Элеоноры у подножия лестницы. В нише горело ещё больше свечей и сувениров, фотографии возлюбленных, мужей, братьев и отцов. Женщины Боулиона украдкой выходили ночью, чтобы помолиться за мужчин, которых заберёт эта война. Жаль, что у меня не было фотографии Рэйвена.
Вместо этого я выдернула из волос одно из его перьев и положила на алтарь.
— Береги его, — сказала я. — Береги их всех.
Когда я возвращалась в отель Боулион, в деревне зазвонили колокола. Я надеялась, что это знак того, что кто-то слушает наши молитвы.