Глава 32

Миледи

Нора подъехала к дому на Лонг—Айленде, маленькому домику бледно—желтого цвета с остроконечными крышами, немного ветхому. Она постучала в парадную дверь и стала ждать. Дверь открыла пожилая женщина в льняных брюках и вылинявшей синей кофте.

— Да? — Спросила седая женщина с легкой улыбкой на лице. — Чем могу помочь?

— Кимберли дома? — Спросила Нора. — Я ее старая подруга.

— Бабуль? Кто пришел?

И вот она, сама Миледи, стоит наверху деревянной лестницы в простой темно—синей юбке и белой блузке и смотрит на Нору убийственным взглядом. Нора ухмыльнулась.

— Привет, Ким, — сказала Нора. — Я была рядом. Не хочешь прогуляться?

— Конечно, — Миледи/Ким ответила. — Дай мне обуться.

— Приятно познакомится, мисси Мацуи, верно?

— Верно. Приятной прогулки, — сказала она и Миледи прошла мимо нее на крыльцо.

— Милый район, — сказала Нора пока они спускались по лестнице. — Куда пойдем? Здесь есть парк?

— С тобой я никуда не пойду. Пока ты не скажешь, как нашла меня.

Руки миледи были стиснуты в кулаки, а губы сжались в жесткую линию крайнего недовольства.

— Ты действительно думала, что мой священник позволит тебе поцеловать его за деньги? Человек, который дал обет бедности, продает поцелуи за деньги?

Миледи посмотрела налево и кивнула.

— Мы встретились в плохом районе. Я подумала, что меня ограбили на улице.

— Этот священник. Сводит меня с ума большую часть времени, я думала убить его раз или два, но он чертовски красив и безумен в постели, так что ты собираешься делать?

— Что ты собираешься делать со мной? — Спросила Миледи.

— Еще не решила, — ответила Нора. — Прежде чем у тебя возникнут какие—либо идеи, позволь прояснить ситуацию. Я знаю, кто ты — Кимберли Мацуи. Я знаю, где ты живешь — в этом милом домике на окраине. Я знаю твою семью — твой дедушка владел суши—рестораном, в котором ты работала, когда росла, поэтому ты знаешь японский язык. На самом деле ты не дочь гейши. Ты не училась в Гарварде или каком—либо другом колледже, не говоря уже о том, чтобы тебя оттуда выгнали. Ты вдова богатого человека, но еще не унаследовала от него денег, потому что его дети оспаривают завещание, утверждая, что ты соблазнила и оскорбила их отца. Я знаю всю твою жизнь, как и Кингсли, его секретарь и еще несколько человек, имена которых останутся неизвестными. Если со мной что—нибудь случится, они уничтожат тебя.

— Я не заслужила этого. Я не унижала своего мужа.

— Не ты ли затрахала мужа до смерти? Кажется, его дети так думают.

— Мой последний муж умер от рака. Я ухаживала за ним всю его болезнь. Мы не занимались сексом последний год его жизни, он был слишком слаб.

— Может, если бы ты не вышла замуж за богатого человека на тридцать пять лет старше тебя, ты бы получила немного больше сочувствия от его детей — его детей, которые старше тебя, как я заметила.

— Его дети — стервятники, которые ненавидели его за развод с их бедной святой матерью. Им нужны были только его деньги. Я была его женой, его любовницей, его медсестрой и его домохозяйкой. Конечно, он изменил свое завещание, чтобы отдать мне все, когда умер.

— Это очень милая, печальная история. Должна ли я сейчас же позвонить в департамент шерифа округа Ориндж и сообщить им, где ты живешь, чтобы судебный курьер наконец смог доставить повестку в суд, от которой ты скрываешься? Дети твоего покойного мужа хотели бы провести день в суде по поводу завещания.

— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала.

— Ты можешь выиграть дело. Похоже, оно в тупике прямо сейчас. Поместье в подвешенном состоянии, пока ты не объявишься.

— Я не выиграю. Неважно, что я была его женой, что я заботилась о нем, пока он умирал. Мы познакомились в БДСМ—клубе. Я была его госпожой. Я буду высмеяна в зале суда, и ты это знаешь. Правда, я не могу получить его деньги, пока я прячусь, но и его дети тоже не могут, и мне этого достаточно.

— Я могу сказать им где ты.

— И ты скажешь?

— У тебя есть телефон Торни, и я намерена заключить сделку. Мое молчание за его секреты? И мои секреты. И секреты моего священника.

— Я даже не знаю настоящее имя твоего священника. Ты поставила меня в невыгодное положение.

— У тебя не заняло бы много времени узнать настоящее имя единственного в округе светловолосого священника ростом шесть футов четыре дюйма. Священников уже не так много. Его личная жизнь никогда не разглашалась, потому что Кингсли защищает его, я защищаю его, и наше сообщество защищает его. Мы храним секреты друг друга из уважения друг к другу. У тебя нет уважения к нашему сообществу.

— Я должна позаботиться о себе. Я должна заботиться о своей бабушке. Больше за меня это сделать некому. И когда мой лучший клиент уходит от меня к тебе, я должна позаботиться о бизнесе.

— Талел имеет полное право видеть того, кого он хочет видеть. Если его отец узнает, что он сабмиссив, который платит женщинам за доминирование над ним, его лишат наследства и выгонят. Думаешь, доминатрикс, которая регулярно шантажирует своих клиентов, подходит для такого положения?

— Я должна заботиться о себе.

— Тогда это твое решение. Я оставляю это на твое усмотрение. Ты разрушаешь жизнь Торни, мою или моего священника, а я разрушаю твою. Или ты можешь вернуть мне телефон Торни и закрыть свою фабрику страха. Мы все уходим с нашими секретами в безопасности. Справедливо?

Миледи потерла висок двумя пальцами. В своей ванильной одежде в этой ванильной обстановке она совсем не походила на свирепого мастера кнута, которого Нора видела той ночью в Доме Тела. Она выглядела усталой и испуганной, по—человечески. Нора почти пожалела ее.

— У тебя все так просто, — сказала Миледи, опуская руки по бокам. — Ты не представляешь, как тяжело мне пришлось работать, чтобы добиться того, чего я добилась. И ты появляешься из ниоткуда с Королем Преисподней на твоей стороне. Ты бьешь мужчину по носу, как гребаная скотина, и вдруг ты королева? Я потратила два года на то, чтобы научиться работать двумя кнутами. Я училась в подземелье, стирая пятна спермы с ковра и кровь с иголок, чтобы научиться моему ремеслу, а ты просто вальсируешь и забираешь все это. Ты даже не доминатрикс. Ты свитч. Испорченный свитч. Твой священник продал свои волосы, чтобы купить тебе подарок. Что ты когда—либо продала ради кого—то?

— Определенно никогда не продавала секреты клиентов, чтобы спасти свою задницу.

Миледи бросила на нее угрожающий взгляд. Она сделала шаг вперед, но Нора не отступила. Она стояла на своем. Она надеялась и молилась, чтобы это не переросло в драку. Но если что... ну, хорошо, что Нора держала при себе кастеты. Они могут ей понадобиться.

— Подожди, — сказала Миледи и подняла руку. Нора ждала.

Миледи вернулась в свой дом и вышла с пухлым конвертом. Она передала его Норе.

— Телефон Торни. Я забуду все, что знаю о нем, о тебе и твоем священнике, пока ты с легкостью забудешь все, что знаешь обо мне. В ту минуту, когда судебный курьер появляется у моей двери, я звоню по телефону. Договорились?

— Договорились, — ответила Нора и взяла конверт. — Хорошего дня. Сказала бы увидимся, но ты в черном списке в клубах Кинга.

— Твой Кинг может идти нахер.

— Возможно, он бы так и сделал, если бы знал, как это осуществить. Ты могла бы попробовать быть немного добрее. Знаешь, не шантажировать клиентов. Мне нравятся мои клиенты, даже когда я их бью и называю жалкими мальчишками. Я уважаю их, и они уважают меня.

— Я любила мужа. Я уважала его. Любой другой мужчина просто чек.

— Теперь ты знаешь.

— Теперь знаю что?

— Теперь знаешь почему твои клиенты приходят ко мне. Они не чеки. Они люди.

— Я могла бы тебе поверить, если бы ты не брала две тысячи долларов в час. Сходи к кому—нибудь бесплатно, а потом читай мне лекцию о том, как обращаться с клиентами как с людьми.

— Я доминировала бесплатно, — ответила с улыбкой Нора. — Даже сегодня.

— Над кем?

— Над тобой, — ответила Нора. — А теперь веди себя прилично. Ты же не хочешь быть наказанной. А я накажу, если придется. Скажи: "Да, Госпожа", если поняла.

Все миниатюрное тело Мидели дрожало от скрываемой ярости.

— Да, Госпожа, — ответила она.

— Хорошая девочка. — Подмигнула Нора. Затем повернулась и пошла к машине.

— Каково это? — Крикнула Миледи вслед. Нора повернулась.

— Каково что?

— Быть любимой как ты.

— Я уже сказала. Я забочусь о клиентах, и они...

— Не твоими чертовыми клиентами. Твоим священником. Он продал волосы, чтобы купить тебе подарок. У мужа был фетиш, и я была его воплощением. Но он не любил меня. Он уважал меня, заботился обо мне. Но это была не любовь. Каково быть любимой вот так?

Нора ответила одним словом.

— Изматывающе.

Оказавшись в машине, Нора позвонила Джульетте и попросила ее откопать адрес Торни. Она приехала чуть позже девяти и молилась, чтобы он был дома, а не на работе с клиентом. Она старалась не думать о том, как сильно ей было больно знать, что он трахнул ее исключительно для того, чтобы шантажировать. Он использовал ее, а Нора была не в восторге от того, что ее использовали. Во всяком случае, не так. Она использовала, а не наоборот. Это не было бы так больно, если бы ей это не нравилось, ей нравилось иметь бойфренда на целый день, нравилось просыпаться с кем—то в своей постели, вместе готовить завтрак, менять постельное белье и смотреть телевизор на диване. Все это было игрой, но это была хорошая игра, и, возможно, она просто злилась на себя за то, что желала чего—то, чего не могла иметь, так сильно, что влюбилась в игру.

Она постучала в дверь квартиры Торни и ждала. Он открыл, и она увидела страх на его лице, когда он смотрел на нее.

— Кризис миновал, — сказала она и протянула ему телефон.

— Ох, спасибо блять. — Он поцеловал телефон и засунул его в карман. — Спасибо тебе.

— И это тоже возьми, — сказала она. — Это водительские права Миледи. Они просрочены, но там все еще ее адрес. Не используй их, чтобы причинить ей боль. Она согласилась отказаться от всех нас. Но это страховка.