У нее был секс с клиентом, очень богатым клиентом, который мог унаследовать миллиарды, только если его отец никогда не узнает о его сексуальных наклонностях. Когда Нора вернулась в город, Кингсли отказался ее видеть или разговаривать с ней. Когда она подумала обо всем, что она сделала с Талелом, и обо всем, что он сделал с ней, она подумала, что это небольшая цена.

— Мне он тоже понравился, — ответил Кингсли. — Особенно его банковский счет.

— Ты видел знаки доллара, когда смотрел на него. Я видела мужчину. Я хотела его. Я взяла его. Теперь он уехал домой и еще очень долго не будет навещать нас. Так что либо прости меня, либо увольняй. Мне надоело терпеть твое наказание за то, что будь ты на моем месте, ты поступил бы точно так же.

Сначала Кингсли ничего не сказал. Она ждала, не говоря ни слова, позволяя ему обдумать сказанное ею.

— Ты уехала, и я не знал, где ты, — наконец сказал Кингсли.

— Так вот почему ты так разозлился на меня?

— Частично. Мне не нравится говорить "я не знаю", когда le prêtre спрашивает, где ты.

— Мне позволено вести личную жизнь, не так ли? Или мне нужно, чтобы ты подписывал за меня разрешение каждый раз, когда я захочу заняться сексом?

— Я бы предпочел подписывать разрешение, — ответил Кингсли.

Нора тихо рассмеялась.

– Значит, ты прощаешь меня?

— Если должен. А я должен. Джульетта в ярости из—за того, что я не поговорил с тобой. Прошлой ночью мне пришлось спать в гостевой комнате с собаками. Она заперлась от меня в моей собственной спальне.

— Скажи Джульетте, что я задолжала ей обед. Значит, все хорошо? Между мной и тобой? Король и королева снова вместе?

— Да, — ответил он. — Но больше так не делай. Если твой священник узнает, что я отправил тебя трахаться с клиентом, я — покойник. Я не сутенер. Трахайся в свое свободное время. Не в рабочее. Сделаешь это еще раз, и я найду новую королеву.

— Кстати, о сексе в мое свободное время...

— Да?

— У меня в доме гость, и я хотела бы пойти проведать его.

— Сделай это по—быстрому.

— Почему?

— У тебя назначена встреча через два часа.

— Ах, да, я забыла. Раввин Фридман. Сегодня день порки.

— Не забудь о судье Б. и Шеридан.

— Я никогда не смогу забыть Шеридан. — Шеридан была любимой клиенткой Норы, и все это знали. А жена судьи Б. всегда угощала ее печеньем. Доминатрикс не забыла о своем печенье.

— Есть какие—нибудь инструкции для вашей Маленькой Мисс?

— Скажи ей, чтобы она надела розовые трусики — кружевные. Я хочу разрезать их ножом и заткнуть ей ими рот.

— Почему ты больше не заставляешь меня надевать для тебя розовые трусики?

— Кинг?

— Quoi?

Щелчок.

Нора уронила телефон и пнула его ногой по полу. Совершенно ненужный, но удивительный катарсис. Она бы подошла поднять трубку, но кто—то опередил ее.

— Доброе утро, Госпожа. Вы уронили?

Нора улыбнулась стоящему в дверях ее кабинета подростку. На нем были боксеры, кожаные манжеты на запястьях и улыбка. Застенчивая, смущенная улыбка.

— Я не роняла. Я бросила его, но спасибо. — Она забрала у него телефон. — Как ты себя чувствуешь сегодня?

Ной, девятнадцатилетний парень, который вскоре станет второкурсником колледжа, обошел ее стол и прислонился к нему. Она положила ноги на стол, по одной с каждой стороны от его бедер.

— Я... — Он остановился, потер шею и усмехнулся. Великолепный парень, темные рыжевато—каштановые волосы, недавно ставшие широкими плечи, которые, вероятно, были очень худыми два года назад, карие глаза, которые никогда не могли скрыть его удовольствия или удивления, и губы, припухшие от поцелуев и укусов — ее поцелуев, ее укусов. — Хорошо.

— Хорошо, — ответила она. — Хочешь, я сниму это с тебя? — Нора указала на манжеты.

— Не знаю. Они мне вроде как нравятся. — Он вытянул руки и посмотрел на кожаные манжеты на своих запястьях, поворачивая их то в одну, то в другую сторону.

— Они тебе идут. Ты хорошо подчиняешься. — Она взяла его за руку и расстегнула кожаный браслет на правом запястье. Такой хороший мальчик. Он инстинктивно знал, что не должен сам снимать манжеты. Это была работа его Госпожи. — Тебе было весело прошлой ночью?

— Да. — Он медленно, задумчиво кивнул. — А вам?

— Я проснулась разбитая и улыбающаяся, — ответила она. — Всегда хорошая комбинация.

— Никогда не думал, что потеряю свою девственность с... понимаете...

— С женщиной, у которой коллекция плеток?

— Именно.

— Если ты никогда не представлял себе этого, тогда тебе нужно быть более изобретательным в будущем.

— Постараюсь. А я—то думал, что вы просто писательница, которая любит добавлять в кофе побольше взбитых сливок.

— Мне нравится все, что взбивается. — Она расстегнула манжету на его левом запястье и бросила обе манжеты на свой стол. Она познакомилась с Ноем в своей любимой местной кофейне, где он работал бариста, а она работала над своими книгами, когда ей нужно было выйти из дома. Он тусовался с ней во время своих пятнадцатиминутных перерывов, и когда вчера вечером она спросила его, есть ли у него девушка, он признался, что у него ее никогда не было. Колледж был дорогим, и родители мало чем помогали. Каждый свободный час он проводил на работе. Нет времени на свидания. Она сочувствовала ему. Наличие двух работ также означало, что у нее тоже не было времени на свидания. Два часа спустя Ной был прикован наручниками к изголовью ее кровати и больше не был девственником.

Иногда, сказала Нора Ною, нужно просто выкроить время.

— Я должен... — Ной указал на дверь.

— Ты можешь остаться и принять душ со мной, если хочешь.

— Ты кажешься занятой. — Он кивнул на ее открытый компьютер. — Не хочу мешать музе или что—то в этом роде.

— Муза знает, что лучше не перебивать меня, когда у меня есть компания.

— Твоя муза, похоже, очень понимающая, — сказал Ной, когда Нора просунула руку в его боксеры и начала нежно поглаживать его. Он уже был твердым. Подростки — Божий дар женщинам постарше. — Очень... очень... милая муза.

— Ной, ты когда—нибудь трахался на столе?

— До прошлой ночи я даже ни с кем не трахался в постели.

— Ты бы хотел трахнуть кого—нибудь на столе?

— Если бы кто—нибудь мне позволил.

— Кто—нибудь, возможно, позволит тебе. Если ты вежливо попросишь.

Нора встала, все еще поглаживая Ноя. Он наклонил голову и поцеловал ее, его глаза были закрыты, а руки нервными и сдержанными, когда он потянулся к ней.

— Ты можешь прикоснуться ко мне, — прошептала она ему в губы. Она ценила его сдержанность, его желание делать то, что она ему велела, не больше и не меньше.

— Я не хочу облажаться, — сказал он, засовывая руку под ее короткую черную сорочку, которую она надела, когда проснулась. — Я до сих пор понятия не имею, что делаю.

— Меня, — ответила она. — Вот, что ты делаешь. А теперь уложи меня на стол и прикасайся там, где хочешь.

Нора могла сказать, что он изо всех сил старался быть сильным и обходительным, когда обхватил ее за попку и поднял на стол.

— Если я уроню тебя, у нас все равно будет секс? — спросил Ной.

— Да, но нам придется играть так, как есть.

— Кажется, как в гольфе, — ответил Ноа.

— Те же правила.

Он рассмеялся, и это было именно то, чего она от него хотела. Он расслабился и теперь целовал ее с энтузиазмом, вся нервозность исчезла. Его руки блуждали под ее комбинацией, массировали ее бедра, раздвигая их шире. Он проник в нее одним пальцем и помассировал внутри. Прошлой ночью она подробно объяснила ему, как найти клитор и точку G и что делать, когда он соприкасается с тем или иным из них. Уроки, казалось, затянулись, потому что вскоре она стала очень, очень мокрой, а он — очень, очень твердым, и, если они не трахнутся очень, очень скоро, она будет очень, очень расстроена.

Она спустила его боксеры вниз по бедрам, пока те не оказались у лодыжек, где им и полагалось быть, схватила его член и направила его внутрь себя. Он стянул с нее трусики, и Нора откинулась на спинку своего стола, обнаженная и счастливая. Когда он склонился над ней, чтобы поцеловать ее грудь, она зарылась руками в его волосы, удерживая его там, где ей было нужно, прижавшись бедрами к нему, когда он вошел в нее.

— Это гораздо веселее, чем писательствовать, — сказала она. – Мне нужно почаще говорить своей музе, чтобы она отваливала.

Ной рассмеялся, взглянув на ее все еще открытый ноутбук.

— Что ты пишешь? — спросил он, беря в руки ее грудь.

Нора повернула голову и взглянула на свой экран, на мигающий курсор, на выделенный текст.

Ты можешь быть Норой для всех остальных, пока ты Элеонор, моя Малышка, для меня.

Она захлопнула ноутбук.

— Фантастику.