- Меня отлучили.

- Я поговорил с епископом. Тебе рады в любое время. Всегда.

У Элеонор не нашлось слов. Она не знала, что должна чувствовать. Она привыкла быть изгоем и ночевать дома по воскресеньям.

- Как великодушно, - сказал Кингсли, почти с насмешкой. - Священник и епископ встретились, выпили чаю и решили, что ты достойна посещать их никчемную реликвию церкви по воскресеньям. Ты, должно быть, так польщена, что они собираются позволить тебе вернуться в Клуб Грязных Стариков, Которые Любят Трахать Маленьких Мальчиков и Указывать Взрослым Женщинам, Что делать с Их Телами.

Сорен перевел свое внимание с нее на Кингсли.

- Могу я перекинуться с тобой парой слов? - спросил Сорен.

- Bien sûr.

Все произошло так быстро, что Нора не успела ничего сделать, кроме как ахнуть, когда Сорен схватил Кингсли за шею и впечатал его в стену. Все телом Сорен придавил Кингсли словно насекомое, выставленное на стеклянной витрине. Его рот был у уха Кингсли, достаточно близко, чтобы поцеловать его.

- Ты зашел слишком далеко, - сказал Сорен, выплевывая каждое слово. - Ты принимаешь решения, о которых потом сожалеешь и затем обвиняешь всех, кроме себя, в собственных страданиях. Тебе не нужно, чтобы я делал тебе больно. Ты сам себе делаешь больно. Ты можешь обвинять меня, можешь наказывать меня за все мои преступления, настоящие и воображаемые. Но ты оставляешь Элеонор в стороне от своего мелкого плана отомстить мне. Она - мое сердце. Если с ней что-нибудь случится из-за тебя, я тебя кастрирую. Я знаю, как сильно ты хочешь детей. Я заберу у тебя эту мечту голыми руками и ржавым ножом. Ты знаешь, на что я способен. И ты знаешь, что я знаю как, потому что я делал это раньше. Мой отец пережил эту процедуру. Тебе повезет, если ты переживешь.

- Сорен, отпусти его, - сказала Нора. - Он не может дышать.

- Ему, наверное, это нравится.

- Не нравится. Черт возьми, Сорен, отпусти его, - приказала Нора.

Кингсли боролся, отталкиваясь от Сорена, его ноги боролись за опору, а легкие за воздух.

Это была не игра. Не БДСМ. Сорен мог убить его в любую секунду.

Сорен держал и держал. Кингсли сопротивлялся и сопротивлялся.

Наконец, Сорен отпустил его.

Кингсли шумно вдохнул и прижал ладонь к шее. Нора хотела подойти к нему, но он поднял руку, останавливая ее.

- Все хорошо. Я заслужил. - Кингсли говорил между вдохами.

- Никто не заслуживает такого, - с яростью ответила Нора.

Сорен оглянулся на нее через плечо.

- Нет? - спросил Сорен и ударил Кингсли кулаком в центр живота с такой силой, что Кингсли сполз по стене на пол.

Сорен вышел, не сказав больше ни слова.

- Кинг? - Нора подбежала к нему и опустилась на колени рядом.

- В порядке, - сказал он, откинув голову назад, его глаза были полны слез. - Я в порядке.

- Скажешь, что и это тоже заслужил?

- Да, oui. Я напрашивался.

- Не принимай на свой счет, но я поверила, - ответила она. Если Кингсли говорил, что напросился, значит он напросился. Кингсли наполовину рассмеялся, наполовину хмыкнул.

- Это было так же больно, как казалось? - спросила она.

- Хуже. Le prêtre в плохом настроении. Нам придется привыкнуть к этому.

- Обычно он не ходит вокруг да около и не душит людей, которые его бесят. - Нора покачала головой. - Или бьет их. Я никогда не видела его таким.

Кингсли вздохнул.

- Я видел. - Он зарычал, когда пошевелился. - Боже, это как снова вернуться в старшую школу. Если он собирался отправить меня в больницу, он мог бы, по крайней мере, подрочить мне.

- У тебя же нет сейчас эрекции?

- Не полная.

Нора застонала и прижалась лбом ко лбу Кингсли.

- Что мы будем делать? - спросила она.

- Мы что-нибудь придумаем. Я знаю тебя... ты в десять раз лучше Миледи.

- Хотя и не могу пороть, как она.

- Есть и другие способы причинить людям боль. Как видишь. - Он усмехнулся немного и попытался встать, но передумал и снова соскользнул на пол.

- Да, есть, не так ли? - Нора улыбнулась.

- Нехорошая улыбка.

- Это самая лучшая улыбка, Кинг.

- Почему ты улыбаешься, пока я тут умираю?

- Потому что я и к середине лета на научусь пороть, как она. Но ты можешь научить меня, как наносить такой удар, не так ли?

Кингсли улыбнулся той же пугающей улыбкой, что и она.

- Миледи никогда не узнает, откуда ей прилетит.