4. ЛЕТО, СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
4. ЛЕТО, СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
У меня никогда не было мальчика в моей спальне до того первого вечера, когда Чарли высадил Сэма на пороге нашего коттеджа. Как только мы остались одни, у меня от нервов язык начал заплетаться. У Сэма, похоже, не было такой же проблемы.
— Так что же это за имя такое — Персефона? — спросил он, запихивая в рот третий Орео.
Мы сидели на полу, дверь была открыта по настоянию мамы. Учитывая, каким угрюмым он был, когда мы встретились, он оказался намного разговорчивее, чем я ожидала. Через несколько минут я узнала, что он всю жизнь жил по соседству, осенью он тоже пошел в восьмой класс и что ему достаточно нравился Weezer6, но на самом деле эта футболка досталась ему по наследству от его брата.
— Почти вся моя одежда такая, — как ни в чем не бывало объяснил он.
Мама не выглядела счастливой, когда я спросила, может ли Сэм остаться на вечер.
— Не знаю, лучшая ли это идея, Персефона, — медленно произнесла она прямо перед ним, затем повернулась к папе за его мнением.
Думаю, дело было не столько в том Сэм был мальчиком, а в том, что мама хотела держать меня подальше от других подростков по крайней мере два месяца, прежде чем мы вернемся в город.
— Ей нужен друг, Диана, — ответил он, чтобы довершить мое унижение. Позволив волосам упасть на лицо, я схватила Сэма за руку и потащила его к лестнице.
Маме потребовалось пять минут, чтобы проверить нас, держа в руках тарелку с Орео, как она делала, когда мне было шесть. Я была удивлена, что она не принесла стаканы с молоком. Мы жевали печенье, моя грудь и его были усыпаны темными крошками, когда Сэм спросил о моём имени.
— Это из греческой мифологии, — сказала я ему. — Мои родители — полные гики. Персефона — богиня подземного мира. Мне оно не очень идет.
Он изучил постер с Тварью из Черной лагуны и стопку книг ужасов в мягкой обложке на моем прикроватном столике, затем пристально посмотрел на меня, приподняв одну бровь.
— Даже не знаю. Богиня подземного мира? Похоже, тебе оно подходит. Звучит довольно круто, как по мне… — он замолчал, выражение его лица стало серьезным. — Персефона, Персефона... — он смаковал моё имя во рту, как будто пытался понять, какое оно на вкус. — Мне нравится.
— Какое полное имя от Сэма? — спросила я, мои руки и шея горели. — Сэмюэль?
— Неа, — он ухмыльнулся.
— Самсон? Сэмвайз?
Он дернул головой назад, как будто я застала его врасплох.
— Властелин колец, мило, — его голос сорвался на слове мило, и он одарил меня неестественной улыбкой, которая послала еще один трепет, пронзивший мою грудь. — Но, нет. Просто Сэм. Моя мама любит односложные имена для мальчиков — например, Сэм и Чарльз. Она говорит, что имена сильнее, когда они короткие. Но иногда, когда она действительно злится, она называет меня Сэмюэлем. Она говорит, что это дает ей больше возможностей разгуляться.
Я рассмеялась над этим, и его ухмылка превратилась в широкую улыбку, одна сторона которой была немного выше другой. У него был такой легкий характер, как будто он не пытался никому угодить. Мне это понравилось. Я хотела быть именно такой.
Я доедала печенье, когда Сэм снова заговорил: — Так что твой отец имел в виду внизу?
Я изобразила замешательство. Я надеялась, что он каким-то образом не услышал. Сэм прищурился и тихо добавил: — О том, что тебе нужен друг?
Я вздрогнула, затем сглотнула, не уверенная, что сказать или как много ему рассказать.
— У меня были некоторые, — я сделала пальцами кавычки в воздухе, — «проблемы» с несколькими девочками в школе в этом году. Я им больше не нравлюсь.
Я теребила браслет на запястье, пока Сэм размышлял над этим. Когда я взглянула на него снизу вверх, он смотрел прямо на меня, сдвинув брови, как будто решал математическую задачу.
— Две девочки из моего класса были отстранены от занятий за издевательства в прошлом году, — наконец сказал он. — Они заставляли мальчиков приглашать эту девочку на свидания в качестве шутки, а потом дразнили её за то, что она в это поверила.
Как бы сильно она ни презирала меня, не думаю, что Делайла зашла бы так далеко. Я задалась вопросом, был ли Сэм частью розыгрыша, и, как будто он мог видеть, что у меня в голове, он сказал: — Они хотели, чтобы я участвовал в этом, но я бы не стал. Это казалось подлым и немного ненормальным.
— Это точно ненормально, — сказала я с облегчением.
Не сводя с меня своих голубых глаз, он сменил тему.
— Расскажи мне об этом браслете, с которым ты продолжаешь играть, — он указал на моё запястье.
— Это мой браслет дружбы!
До того, как я стала социальным изгоем, в школе я была известна двумя вещами: моей любовью к ужасам и браслетами дружбы. Я плела их в сложные узоры, но это было вторично по сравнению с выбором правильных цветов. Я тщательно подбирала каждую палитру, чтобы отразить индивидуальность владельца. У Делайлы были розовые и темно-красные тона — женственные и сильные. Мой собственный был модным сочетанием неоново-оранжевого, неоново-розового, персикового, белого и серого цветов. Делайла всегда была самой красивой, самой популярной девочкой в нашем классе, и хотя я нравилась другим ребятам, я знала, что мой статус был обусловлен моей близостью к ней. Когда я получила просьбы о браслетах от каждой девочки в нашем классе и даже от нескольких восьмиклассниц, я почувствовала, что у меня наконец-то появилось что-то свое, помимо того, что я забавная подружка Делайлы. Я чувствовала себя творческой, крутой и интересной. Но однажды я обнаружила в своем столе браслеты, которые сделала для трех своих лучших подруг, разрезанные на мелкие кусочки.
— Кто тебе его дал? — спросил Сэм.
— О... Ну, никто. Я сама его сделала.
— Узор действительно классный.
— Спасибо! — я оживилась. — Я тренировалась весь год! Мне показалось, что неон и персик будут смотреться как-то прикольно вместе.
— Определенно, — сказал он, наклоняясь ближе. — Не могла бы ты сделать мне такой же? — спросил он, снова глядя на меня.
Он не шутил. Я вскочила и выкопала набор мулине для плетения с моего стола. Я поставила маленькую деревянную коробочку с вырезанными сверху моими инициалами на пол между нами.
— У меня есть куча разных цветов, но не уверена, что у меня есть что-то, что тебе понравится, — сказала я, вытаскивая радужные петли из ниток. Я никогда раньше не делала ничего подобного для мальчика. — Но скажи мне, что тебе нравится, и если у меня этого нет, я могу попросить маму отвезти меня в город, чтобы посмотреть, сможем ли мы что-то найти. Обычно я узнаю людей немного лучше, прежде чем создавать их. Это может прозвучать глупо, но я стараюсь подбирать цвета в соответствии с их индивидуальностью.
— Это не звучит глупо, — сказал он. — Так что эти цвета говорят о тебе?
Он протянул руку и дернул за одну из ниточек, свисавших с моего запястья. Его руки были похожи на ноги, слишком большие для его тела. Они напоминали мне огромные лапы щенка немецкой овчарки.
— Ну... эти на самом деле ничего не значат, — пробормотала я, запинаясь. — Я просто подумала, что это изысканная палитра, — я вернулась к раскладыванию нитей для плетения, выстраивая их в аккуратный ряд от светлого к темному на деревянном полу между нами. — Может быть, я могла бы сделать его в голубом цвете, чтобы он подходил к твоим глазам? — сказала я, размышляя вслух. — У меня не так много синего, так что мне просто нужно взять ещё несколько оттенков.
Я взглянула на Сэма, чтобы узнать, что он думает, но он смотрел не на нитки; он смотрел прямо на меня.
— Ничего страшного, — сказал он. — Я хочу, чтобы он был таким же, как у тебя.
***
На следующее утро я проглотила свой завтрак, а затем помчалась к воде со своим снаряжением. Я села на причал, скрестив ноги, и прикрепила браслет к шортам булавкой, чтобы поработать над ним, пока буду ждать Сэма.
Когда его шаги протопали по соседнему причалу, мне показалось, что они были почти рядом со мной. На нём были те же темно-синие шорты, что и вчера; казалось, что они могут упасть с его узких бедер в любой момент. Я помахала ему, и он поднял руку, а затем нырнул с края причала и поплыл ко мне. Меньше чем через минуту он был в воде прямо передо мной.
— Ты быстрый, — сказала я, впечатленная. — Я брала уроки плавания, но я даже близко не дотягиваю до тебя.
Сэм одарил меня кривой усмешкой, затем вылез из воды и плюхнулся рядом со мной. Вода ручейками стекала с его волос по лицу и груди, которая была почти вогнутой по форме. Если бы он хоть немного стеснялся быть полуобнаженным рядом с девочкой, я бы об этом не узнала. Он потянул за нитки мулине, над которыми я работала.
— Это мой браслет? Выглядит великолепно.
— Я начала его прошлой ночью, — сказала я ему. — На самом деле их изготовление не занимает так много времени. Думаю, что закончу его для тебя завтра.
— Потрясающе, — он указал на плот. — Готова получить свой платеж?
Сэм согласился показать мне, как сделать сальто с плота, в обмен на браслет.
— Определенно, — сказала я, снимая свою шляпу от Jays и размазывая обильное количество SPF по всему лицу.
— А ты и правда серьёзно относишься к безопасности на солнце, да? — он поднял шляпу.
— Наверное. Ну, нет. Скорее, мне не нравятся веснушки, а от солнца у меня появляются веснушки. Они хорошо ложатся на мои руки и все такое, но я не хочу, чтобы они были у меня на лице.
Чего я хотела, так это кремового, безупречного цвета лица, как у Делайлы Мэйсон.
Сэм озадаченно покачал головой, затем его глаза загорелись.
— Знаешь ли ты, что веснушки вызваны избыточной выработкой меланина, которая стимулируется солнцем?
У меня отвисла челюсть.
— Что? — спросил он. — Это правда.
— Нет, я верю тебе, — медленно произнесла я. — Просто это очень рандомный факт, чтобы тебе знать о таком.
Он ухмыльнулся.
— Я собираюсь стать врачом. Я знаю много, — он сделал воздушные кавычки, — «случайных фактов», как ты их называешь.
— Ты уже знаешь, кем хочешь быть?