Несмотря на то, как часто она бывала в ресторане, Сью потребовалось всего несколько дней, чтобы понять, что мы с Сэмом проводим больше времени вместе, чем порознь. Она появилась на нашем пороге в охапку с Сэмом, держа в руках большой пластиковый контейнер с домашними варениками. Она была на удивление молода, намного младше моих родителей, и одета скорее как я, чем как взрослая, в джинсовых шортах и серой майке, её светло-русые волосы были собраны сзади в шикарный хвост. Она была маленькой и мягкой, а её улыбка была широкой и с ямочками, как у Чарли.

Мама поставила кофейник, и трое взрослых сели на веранде, болтая, пока мы с Сэмом подслушивали с дивана. Сью заверила маму и папу, что мне рады в её доме в любое время, что Сэм «чудовищно ответственный ребенок» и что она будет присматривать за нами, по крайней мере, когда будет дома.

— Должно быть, она родила этих мальчиков сразу после школы, — я услышала, как мама говорила папе в тот вечер.

— Здесь всё по-другому, — вот и всё, что он сказал.

В итоге мы с Сэмом большую часть времени проводили в воде или у него дома. В те дни, когда солнце было слишком жарким, мы направлялись к дому, который был построен в стиле старого фермерского дома и выкрашен в белый цвет. Над дверью гаража висела баскетбольная сетка. Сью ненавидела кондиционеры, предпочитая держать окна открытыми, чтобы чувствовать легкий ветерок с озера, но в подвале всегда было прохладно. Мы с Сэмом плюхались по обе стороны мягкого красного клетчатого дивана и включали фильм. Мы начали пробираться сквозь мою коллекцию ужасов. Сэм видел только один или два, но ему не потребовалось много времени, чтобы поймать мой энтузиазм. Думаю, что половина удовольствия для него заключалась в исправлении любой (и каждой) научно необоснованной детали, на которую он обращал внимание — нереальное количество крови было его любимым камнем преткновения. Я закатывала глаза и говорила: — Спасибо, Док, — но мне нравилось, как внимательно он слушал.

Мы по очереди выбирали, что посмотреть, но, по словам Сэма, я стала «вести себя странно», когда он захотел посмотреть Зловещих мертвецов. У меня были свои причины — из-за фильма трое моих лучших друзей больше не разговаривали со мной. В итоге я рассказала Сэму всю историю, которая включала в себя ночевку у меня дома и опрометчивый показ самого кровавого, самого непристойного фильма в моей коллекции.

Поскольку Делайле, Ивонне и Мариссе нравились страшилки, которые я читала в школе, я решила, что Зловещие мертвецы — это очевидный выбор. Мы сгрудились вокруг телевизора в гнездах из одеял и подушек, одетые в пижамы, с мисками попкорна в руках, и смотрели, как группа горячих двадцатилетних направляется к жуткой хижине в лесу. Во время самой тревожной сцены Делайла закрыла лицо руками, затем вскочила с дивана и побежала в ванную, оставив мокрое пятно на замшевой ткани. Мы с девочками посмотрели друг на друга с широко раскрытыми глазами, и я поспешила к шкафу, чтобы достать бумажные полотенца и флакон чистящего спрея.

Я надеялась, что Делайла забудет обо всей этой истории с писанием в штаны к тому времени, как мы вернемся в школу. Она этого не сделала. Даже близко нет. Если бы она это сделала, я была бы избавлена от следующих нескольких месяцев пыток.

— Было достаточно отвратительно, — сказал Сэм, когда пошли титры. — Но также и потрясающе?

— Скажи?! — сказала я, прыгая на колени, чтобы посмотреть ему в лицо. — Это классика! Это же не делает меня странной, если мне такое нравится, не так ли?

Его глаза выпучились от моего внезапного проявления энергии. Неужели я звучала как сумасшедшая? Думаю, что, вероятно, так и было.

— Что ж, я понимаю, почему эта девушка, Делайла, была так напугана этим — не думаю, что смогу спать сегодня ночью. Но она идиотка, и ты не странная, если тебе это нравится, — сказал он. Удовлетворенная, я плюхнулась обратно на диван. — Ты просто странная в целом, — добавил он, сдерживая усмешку, и я запустила в него подушкой. Он поднял руки и засмеялся: — Но мне нравится странное.

Тем летом я была бы благодарна любому другу, но найти Сэма было всё равно что выиграть в лотерею дружбы. Он был занудой в хорошем смысле и саркастичным в веселом смысле, и он любил читать почти так же, как и я, хотя ему больше нравились книги о волшебниках и журналы о науке и природе. В его подвале была целая полка журналов National Geographic, и я думаю, что он прочитал их все.

Сэм быстро становился моим любимым человеком. И я почти уверена, что он чувствовал то же самое — он всегда носил браслет, который я ему сделала. Однажды он снял его, чтобы показать мне бледное кольцо кожи под ним. Иногда он уходил на мучительно долгое утро или день, чтобы пообщаться со своими школьными друзьями, но когда он был дома, мы почти всегда были вместе.

К середине лета у меня на носу, щеках и груди появилась россыпь веснушек. Как будто они каким-то образом ускользнули от моего внимания, однажды Сэм наклонился близко к моему лицу, когда мы лежали на плоту, и сказал: — Полагаю, SPF 45 был недостаточно сильным.

— Полагаю, что да, — прорычала я. — И спасибо, что напомнил мне.

— Не понимаю, почему ты так ненавидишь свои веснушки, — сказал он. — Мне они нравятся.

Я уставилась на него, не моргая.

— Серьёзно? — спросила я.

Кому в здравом уме нравятся веснушки?

— Агааааа, — он вытянул слово и одарил меня взглядом по типу Почему ты такая странная?, который я предпочла проигнорировать.

— Поклянись?

— Поклясться на чём? — спросил он, и я начала колебаться. — Ты сказала, поклянись, — объяснил он. — На чём ты хочешь, чтобы я поклялся?

— Ммм... — я не имела в виду это буквально. Я огляделась, мой взгляд остановился на его запястье. — Поклянись на нашем браслете дружбы.

Его брови нахмурились, но затем он протянул руку и подсунул указательный палец под мой браслет, слегка потянув за него.

— Я клянусь, — поклялся он. — Теперь ты поклянись, что бросишь эту странную одержимость веснушками.

Легкая улыбка заиграла на его губах, и я издала небольшой смешок, прежде чем протянуть руку и обхватить пальцем его браслет, потянув за него, как сделал это ранее он.

— Я клянусь.

Я закатила глаза, но втайне была довольна. И после этого я не слишком беспокоилась о своих веснушках.

***

Хэллоуин в августе — таково было официальное название, которое мы с Сэмом дали неделе, которую посвятили просмотрю всей франшизе Хэллоуина. Мы как раз включали четвертый фильм, когда Чарли сбежал по лестнице в подвал в своих боксерах и прыгнул на диван между нами. Чарли, как я узнала, всегда улыбался и редко надевал рубашку.

— Не мог бы ты отодвинуться от неё ещё дальше, Сэмюэль? — он усмехнулся.

— Не мог бы ты раздеться ещё немного, Чарльз? — Сэм подытожил.

Лицо Чарли расплылось в зубастой улыбке.

— Конечно! — воскликнул он, вскакивая и засовывая большие пальцы за пояс своих боксеров.

Я вскрикнула и прикрыла глаза.

— Господи, Чарли. Прекрати, — крикнул Сэм срывающимся голосом.

Оба мальчика Флорека любили дразниться; в то время как я была объектом безобидных насмешек Сэма, Сэм подвергался неустанным докапываниям Чарли о его тощести и сексуальной неопытности. Сэм редко возражал, и единственным признаком его раздражения были красные пятна на щеках. На озере Чарли толкал Сэма в воду при каждом удобном случае, до такой степени, что даже меня это раздражало.

«Он делает это чаще, когда ты рядом», — однажды сказал мне Сэм.

Чарли рассмеялся и плюхнулся обратно на диван. Он ткнул меня локтем в бок и сказал: — У тебя вся шея в пятнах, Перс, — он отвел мои руки от лица, положил ладонь мне на колено и сжал. — Извини, я не хотел тебя расстраивать.

Я взглянула на Сэма, но он пялился на руку Чарли на моей ноге.

Нас прервала Сью, позвавшая нас на обед. На круглом столе в кухне нас ждало блюдо с сыром и картофельными варениками. Это было солнечное помещение с кремовыми шкафами, окнами с видом на озеро и раздвижной стеклянной дверью на террасу. Сью стояла у раковины в рваных шортах и белой футболке, её волосы были собраны сзади в ее обычный хвост, и мыла большую кастрюлю.

— Привет, миссис Флорек, — сказала я, садясь и накладывая себе три огромных пельмени. — Спасибо за обед.

Она развернулась от раковины ко мне.

— Чарли, иди оденься во что-нибудь. И не за что, Перси, я знаю, как тебе нравятся мои вареники.

— Я обожаю их, — сказала я, и она одарила меня одной из своих зубастых улыбок с ямочками на щеках.

Сэм сказал мне, что вареники были любимым блюдом его отца, и Сью перестала готовить их дома, пока тут не появилась я.

Покончив с порцией, я положила себе на тарелку еще немного вместе с большой ложкой сметаны.

— Сэм, твоя девушка ест как лошадь, — засмеялся Чарли.

Я вздрогнула от слова на букву «д».

— Прекрати, Чарли, — отрезала Сью. — Никогда не комментируй, сколько женщина ест, и не дразни их. В любом случае, они слишком юны для всего этого.

— Ну, я не слишком юн, — сказал Чарли, шевеля бровями в мою сторону. — Хочешь поменяться, Перси?

— Чарли! — рявкнула Сью.

— Я просто валяю дурака, — сказал он и встал, чтобы убрать свою тарелку, ударив брата по затылку.

Я попыталась поймать взгляд Сэма, но он хмуро смотрел на Чарли, его лицо было цвета полевых помидоров.

***

Когда последняя неделя летних каникул подошла к концу, я начала бояться возвращаться в город. Мне снились сны о том, как я иду в школу голой и нахожу браслет Сэма разрезанным на оранжевые и розовые кусочки в моем столе.

Мы лежали на плоту днем перед моим отъездом. Весь день я изо всех сил старалась не быть нытиком, но, видимо, у меня не очень хорошо получалось, потому что Сэм продолжал спрашивать, всё ли со мной в порядке. Внезапно он сел и сказал: — Знаешь, что тебе нужно? Последняя прогулка на лодке.

У Флореков был маленький мотор 9.9 л.с на корме их гребной лодки, которой Сэм научил меня управлять.