Конечно, мое нежелание обсуждать Сэма с Шанталь не имеет ничего общего с тем, думаю я о нем или нет. Конечно, я думаю. Но я стараюсь этого не делать и не очень часто оступаюсь. У меня не было панических атак с тех пор, как я начала посещать Дженнифер. Мне нравится думать, что я выросла за последнее десятилетие. Нравится думать, что я двигаюсь дальше. Тем не менее, время от времени солнечные лучи на озере Онтарио будут мерцать так, что напомнят мне о коттедже, и я снова с ним на плоту.

***

У меня так сильно трясутся руки, когда я заполняю бланки на стойке проката автомобилей, что я удивляюсь, что клерк впринципе отдает мне ключи. Брэнда отнеслась с пониманием, когда я позвонила и попросила отгул до конца недели — я сказала ей, что в семье кое-кто умер, и хотя технически это была ложь, Сью была мне как член семьи. По крайней мере, когда-то она была такой.

Хотя, наверное, мне не нужно было преувеличивать правду. В этом году я взяла ровно один выходной на длительный спа-уикэнд в честь дня Святого Валентина с Шанталь — мы начали отмечать этот праздник вместе с тех времён, когда мы обе были одиноки, и ни один парень или жених не положит конец этой традиции.

Я на мгновение подумываю о том, чтобы не говорить Шанталь, куда я еду, но потом у меня возникают видения, как я попадаю в аварию, и никто не знает, почему я оказалась на шоссе вдали от города. Поэтому я пишу краткое сообщение со стоянки арендованных автомобилей, добавляя несколько восклицательных знаков с посылов я в полном порядке, прежде чем нажать «отправить»: Твоя вечеринка была такой веселой!!! (Слишком веселой! Не стоило мне пить это последний спритц!) Уезжаю из города на несколько дней на похороны. Мама Сэма.

Её сообщение жужжит секундой позже: — Тот Сэм??? Ты в порядке?

Ответ — нет.

Со мной все будет в порядке, пишу я в ответ.

Мой телефон начинает вибрировать, как только я нажимаю «отправить», но я переключаю звонок Шанталь на голосовую почту. Мне так не хватает сна, что я вывожу исключительно на адреналине и двух чашках кофе, которые я выпила на утреннем собеседовании с самодовольным дизайнером обоев. Я действительно не хочу говорить.

За то время, что мне требуется, чтобы сориентироваться по городским улицам и выехать на 401-е шоссе, моё нутро скручивается в такие тугие узлы, что мне приходится заехать в «Тим Хортонс»⁵ на шоссе, чтобы срочно сходить в уборную.

Меня всё ещё трясет, когда я сажусь в машину с бутылкой воды и булочкой с изюмом и отрубями в руках, но по мере того, как я еду дальше на север, мной овладевает сюрреалистическое спокойствие. В конце концов, скалистые обнажения Канадского щита гранита прорываются из земли, и из кустарника появляются придорожные знаки с рекламами ловли рыбы на живца и закусочными на колёсах. Прошло так много времени с тех пор, как я ездила этим маршрутом, но всё это так знакомо — как будто я возвращаюсь в другую часть своей жизни.

В последний раз я совершала эту поездку в выходные на День Благодарения. Тогда я тоже была одна, мчалась на подержанной Toyota, которую купила на свои чаевые. Я не останавливалась всю четырехчасовую поездку. Прошло три мучительных месяца с тех пор, как я видела Сэма, и я отчаянно хотела, чтобы он обнял меня, хотела почувствовать себя окутанной его телом, хотела сказать ему правду.

Могла ли я знать, что эти выходные подарят мне величайшие и самые ужасные моменты в моей жизни? Как быстро дела пойдут очень, очень плохо? Что я никогда больше не увижу Сэма? Моя ошибка произошла месяцами ранее, но могла ли я предотвратить подземные толчки, которые вызвали самые серьезные разрушения?

Мой желудок начинает кататься на американских горках, как только я замечаю проблеск южной части озера, и я делаю глубокие вдоооохи раз, два, три, четыре и выыыыдохи раз, два, три, четыре всю дорогу до мотеля Cedar Grove на окраине города.

Когда я регистрируюсь, уже далеко за полдень. Я покупаю номер местной газеты у пожилого мужчины за стойкой регистрации в вестибюле и ставлю машину перед номером 106. Тут чисто и непримечательно. Обычный принт с изображением оленя в лесу, висящий над кроватью, и потертое стеганое одеяло из полиэстера, которое, вероятно, было бордовым в начале своей долгой жизни, — вот единственные дозы цвета.

Я вешаю черное облегающее платье, которое взяла с собой на похороны, и сажусь на край кровати, постукивая пальцами по бедрам и глядя в окно. Видна только северная часть озера, городской причал и общественный пляж. Я чувствую зуд. Кажется неправильным быть так близко к воде, но не ехать в коттедж. Я упаковала свой купальный костюм и полотенце, чтобы пойти на пляж, но всё, что я хочу сделать, это нырнуть с конца моего причала. Есть только одна проблема: это больше не мой причал.