Глава 30

БРИА

Ну, черт. Я думаю, Габриэль-тире-Кэрон знает, что требования Авы-тире-Брии о заложниках могут показаться неискренними, благодаря Эбигейл-тире-Терезе.

Я пинала себя последние тридцать два часа с момента первого собеседования. Я должна была заметить гигантский красный флажок, который указывал на то, что фотография Эбигейл была во вложенной папке архива, которую Самуэль извлек из «Преторианцев». Чертовски неряшливо. Самуэль был бы разочарован. Я разочарована. Это промах любителя.

Не только это, но и ФБР теперь на одной волне со мной и Кэроном в нашей маленькой игре «домашняя кошка против дикой кошки», благодаря откровению Эбигейл-Терезы о том, что Кэрон осведомлен о другом игроке на поле. Я надеялась сохранить это между культом и мной. На следующий день Сиенна, участница интервью, более подробно рассказала о том, что она подслушала из беседы Кэрона с Коффи Н’Доли, генеральным директором «Преторианцев». Как оказалось, у них были свои подозрения еще до того, как Тристан пропал. Они уже поняли, что кто-то сидит у них на хвосте.

Итак, в целом, интервью были замечательными для моего исследования, но немного дерьмовыми на личном уровне. Я пытаюсь напомнить себе мудрый совет Самуэля, который он дал много лет назад. Однажды, Бриа, ты можешь сделать выбор, о котором пожалеешь. Не позволяй себе ограничения в виде разочарования или тревоги. Ты должна постараться найти скрытую выгоду, которую раскроет твой выбор.

Трудно добыть какие-либо драгоценные камни из-за такой неосторожной ошибки. Я постоянно думала об этом, на протяжении всего второго интервью, во время ужина с Илаем, когда мы сравнивали наблюдения, даже во сне. Единственной временной передышкой был секс с Илаем на диване в нашем номере… а потом за столиком для завтрака… и на кухонной стойке. Но в остальном моя ошибка поглощала меня, и как бы я ни старалась, я не могу извлечь из нее ничего хорошего.

И не то чтобы я хотела скрывать все это от Илая. Я не хочу, чтобы между нами были секреты. Я знаю, что их быть не должно, если я хочу держаться за эту новую жизнь, которая, кажется, растет вокруг меня. Просто не знаю, как это сделать. Как сказать ему об этом, не отпугнув? Как открыться самой себе?

Я перебираю в уме все варианты будущего, наблюдая, как он расхаживает у входа в кофейню, зажав телефон между плечом и ухом, держа в руках наши эспрессо. Он ходит взад-вперед, когда взволнован, и в моих мыслях мелькает мимолетная надежда, что Кэрон сдался ФБР. Меня поражает, что всего несколько коротких недель назад это было бы моим худшим кошмаром. Но сейчас, ловя улыбку Илая с ямочками на щеках, когда он вешает трубку и идет к машине, я не могу придумать ничего лучше, и все потому, что это его осчастливит.

— Что случилось? — спрашиваю я, когда Илай садиться в машину с нашими чашками кофе.

— Вообще-то, хорошие новости, — говорит он, заводя машину. — Пока мы не уехали, есть еще одна женщина, с которой мы можем побеседовать, и она полностью в твоем распоряжении.

— В самом деле? Это не создаст никаких проблем?

— Нет, вовсе нет, — говорит Илай, когда мы трогаемся с места и пробираемся через парковку. — Она не участвует в активном расследовании. Она не из «Легио-Агни». Она из другого культа.

Ощущение, как будто пауки пробираются под мою кожу, мурашками пробегает по спине.

— Еще один культ?

— Да, который исчез около двенадцати лет назад. Их называли учениками Ксантея, или ДОКСы. У них была маленькая отдаленная община в Неваде, и однажды они просто взяли и уехали. Оказывается, они добрались до Боливии. Эта женщина, Сара, была с ними в Неваде и могла что-то знать о некоторых исчезновениях, и что заставило их уехать. Это маловероятно, но, возможно, она сможет пролить свет на то, что происходит с «Легио-Агни».

Кажется, что машина уносится в другое измерение, когда мы выезжаем на дорогу, направляясь к отелю «Хилтон». Мое сердце сжимается в тугой струне адреналина.

— Она… из ДОКСа?

— Ага, — говорит он. Я замолкаю, мысленно прикидывая свои шансы на выживание, если выпрыгну из движущегося автомобиля. Илай оглядывается, замечая, как беспокойство пробирает меня до костей. — Ты в порядке?

— Конечно, — говорю я, проглатывая кусок дерева, который таинственным образом застрял у меня в горле. — Т… ты сказал, что ее зовут Сара?

— Верно.

Я не знаю Сару из ДОКС, так что держу пари, что это еще один экземпляр такая-тире-такая.

— Есть еще какая-то информация?

— Не особо. У нас будет немного времени, чтобы просмотреть файлы, которые прислали из ФБР, до ее прибытия. По словам агента Эспинозы, она совсем недавно ушли из ДОКС, поэтому информации немного. Сара неохотно участвовала в собеседованиях. Она была тяжело ранена.

— Р… ранена?

Выражение лица Илая становится мрачным, а затем он отворачивается от меня, когда его взгляд следует за нашим поворотом налево.

— Перед изгнанием ее ослепили.

Я шумно выдыхаю воздух с облегчением, которое Илай ошибочно принимает за сочувствие.

— Да, она все еще приспосабливается, — продолжает он. — Ее нашли блуждающей по отдаленной дороге. Кто-то отвез ее в больницу. Конечно, у нее не было удостоверения личности, но посольство организовало ее транспортировку, когда она рассказала кое-что из своей истории, и они связались с ФБР. С тех пор она живет в Вашингтоне.

Мы погружаемся в молчание, проезжая мимо предприятий и транспортных средств, улицы манят меня. Я хочу выбраться и убежать. Я хочу затеряться в анонимности этого города и забыть свое прошлое. Я не хочу сталкиваться со всем этим лицом к лицу. Я просто хочу, чтобы все это умерло.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спрашивает Илай, кладя руку мне на предплечье. Она огненная. Я чувствую себя как ледышка. Все тепло впиталось в самую сердцевину меня, я будто взрываюсь, черная дыра засасывает все внутрь, бессильная остановить разрушение.

— Да, — вру я, когда мы въезжаем на парковку отеля «Хилтон».

«Я не в порядке», — думаю я, когда мы плавно останавливаемся на парковочном месте. Я вот-вот все потеряю.

И это будет сейчас, да? Как раз в тот момент, когда я осознаю, что звезда, до которой, как я думала, мне никогда не дотянуться, находится прямо здесь, в моих руках. Так было с самого начала. Неизбежное прошлое подтолкнуло меня к недостижимой судьбе.

Я влюблена в Илайджу Каплана.

Я бы сделала все, что угодно для него. Я бы даже пошла против своей собственной природы. Он — очаг в моей тьме, который дарит тепло и свет. Я никогда не хотела быть другой. Лишь жестче. Более безжалостной. Смертоносной. Пока не встретила Илая.

Может быть, я никогда не захочу перестать причинять боль другим людям, но мысль о причинении вреда Илаю вызывает у меня отвращение и печаль. Если он не может любить меня такой, какая я есть, я сделаю все, что в моих силах, чтобы выкинуть изнутри свою ярость. И если мне придется смириться со своим прошлым, чтобы добиться успеха, я найду способ. Если мне придется рассказать ему всю правду, я сделаю и это. Начну с самого важного.

Я никогда не задумывалась о том, каково это — бояться простых слов, или о том, как их может быть одновременно мало и много.

— Я люблю тебя, Илай, — шепчу я.

Не слышно ни звука. Никакого движения. Я смотрю прямо перед собой на ничем непримечательные кирпичи здания перед нами сквозь забрызганное стекло, как будто я только что не пыталась сотворить волшебство. Мое горло сжимается тугим узлом от всего, что я хотела бы сказать, но просто не могу.

Илай поворачивается боком ко мне. Я чувствую тяжесть его взгляда на коже.

— Что? — шепчет он, убирая волосы с моего лица. У меня щиплет глаза. — Что ты сказала?

— Я люблю тебя.

Воздух между нами кажется тяжелым и плотным, когда Илай кладет руку мне на щеку. Он поворачивает меня лицом к себе, его глаза блестят в пасмурном свете, он смотрит прямо в мое сердце.

— Бриа… — произносит он, задерживая мое имя на губах. — Я тоже люблю тебя, сладость моя.

Илай наклоняется вперед и заключает меня в объятия. Он крепко обнимает меня. Он шепчет это снова, его дыхание и обещания согревают мою шею.

— Я тоже люблю тебя, Бриа Брукс.

Когда Илай отстраняется, он обхватывает мое лицо ладонями. Боль в горле не утихает из-за его взгляда, в его глазах поднимается волна дурных предчувствий.

— Что случилось, Панкейк? Что-то не так. Это из-за интервью? Если ты боишься взять инициативу на себя…

Я качаю головой и закрываю глаза.

— Тогда что происходит?

Я перевожу дыхание. Я собираюсь шагнуть в свое прошлое и утащить его за собой. За этим стоит собственное прошлое Илая. Я должна рассказать ему о ДОКСе, обо мне, о Гейбе и Синтии, но никогда ничего не боялась больше, чем потерять его. Все именно так, как обещал Илай, когда говорил о любви.

— Илай, я…

В стекло со стороны водителя трижды стучат. Агент Лэнгилл ждет, пока Илай повернется. Беспокойство все еще отражается в его глазах, когда он бросает на меня последний взгляд, прежде чем опустить стекло.

— Извините, что рано, доктор Каплан, — говорит Лэнгилл, бросив на меня быстрый взгляд. — Надо вернуться в Вашингтон более ранним рейсом, так что у нас не так много времени.

Илай кивает, но смотрит на меня, нежно сжимая руку. Его брови сходятся, когда он изучает мое лицо.

— Ты не обязана этого делать, — шепчет он.

Но я сделаю.

Самуэль, как всегда, был прав.

Я убивала каждого человека, который напоминал мне о прошлом. Если я хочу освободиться от его власти надо мной, мне нужно развернуться и закрыть дверь, которая всегда была открыта.

— Все в порядке, — говорю я, пожимая руку в ответ со слабой улыбкой, которая, кажется, никак не снимает беспокойства Илая. — Я объясню позже.

Илай кивает, и мы выходим из машины, собираем мое снаряжение, следуя за агентом Лэнгиллом в отель. Я иду рядом с Илаем, когда мы пересекаем фойе и поднимаемся по лестнице в конференц-зал. Мое взрослое тело чувствует диссонанс с той частью моего разума, которая живо помнит жизнь в пустыне, с этим скрытым «я», которое проявляется как заброшенный близнец, стремящийся отомстить за Аву, которую я оставила позади.