Глава 29

ИЛАЙ

Если Бриа Брукс — дьявол, я с радостью буду гореть в аду.

Это моя первая связная мысль после употребления кофеина, когда я сижу за маленьким круглым столиком в нашем номере с чашкой кофе в руках и, вероятно, выгляжу таким же измученным, каким себя чувствую. Я никогда раньше не испытывал такой смеси удовлетворения и потребности. Это похоже на то, как если бы эйфория освобождения боролась со скручивающимся узлом желания в постоянном толчке и притяжении. И Бриа манипулирует этими сторонами меня, как будто я фигура на шахматной доске. Никогда еще женщина не разрывала меня на части так сильно. Никогда еще я не был так готов одновременно пасть к ее ногам в поклонении, широко связать эти лодыжки на моей кровати и трахать ее, пока не умру.

Вот только этих ног… здесь нет.

Когда я проснулся, Брии рядом не было. Ее сторона кровати похолодела. Просто записка на подушке. Прямолинейно и без обиняков, прямо в ее стиле.

Бегаю. Скоро вернусь.

Я смотрю на часы. Семь утра. Острое беспокойство скручивает мои внутренности. Мы не спали почти до трех. После парковки мы правда нашли клуб, который был на удивление переполнен, хотя, я думаю, это не так уж шокирует, поскольку в Огдене выбор ограничен. Но на танцполе было темно, музыка оглушала. Никто не заметил, как я приподнял подол платья Брии, пока она прижималась ко мне. Никто не видел, как я расстегнул молнию и засунул свой твердый как камень член в ее попку. Никто не слышал, как она произнесла мое имя, когда я прикусил ее шею. Забавно, чего люди не видят, когда это прямо перед ними. А если и видят, то не произносят ни слова.

Господи, мысль о прошлой ночи возбуждает меня.

Но от осознания того, что Бриа ушла, кровь снова прилила к мозгу. Я стою и смотрю в окно. Ничего, кроме деревьев. Снова смотрю на часы. Прошло всего пять минут, но кажется, что тридцать. Время ползет с мучительной скоростью, и мое беспокойство только растет.

Десять минут спустя в комнату врывается Бриа с розовой кожей. Выражение ее лица пустое и нечитаемое, пока она не встречается со мной взглядом и не улыбается, доставая наушники. Я чувствую, что снова могу дышать, и понимаю, как сильно колотилось мое сердце в груди.

— Привет, — просто говорит она, наклоняя голову и внимательно изучая мои черты. Кажется, она понимает, что я испытываю облегчение. — Ты не видел записку?

— Видел. Но уже начал беспокоиться.

Ее голова наклоняется в другую сторону. Ее пронзительный интеллект, просвечивающий сквозь холодный взгляд, напоминает слова Флетчер, сказанные на кухне для преподов. Бриа — велоцираптор. Она способна выпотрошить меня. И я рад, что она пока не нацелилась разорвать мое сердце.

— Тебя мог кто-нибудь сожрать, — говорю я, направляясь на кухню, чтобы налить ей кофе.

— Сожрать? Кто?

Я пожимаю плечами.

— Медведи.

— Поэтому я бегала вдоль дороги. Стратегия избегания медведей.

— Это еще хуже, Бриа. Какой-нибудь псих мог тебя подобрать.

Бриа смеется, и этот звук звучит так удивительно экзотично в этом простом номере, я останавливаюсь, чтобы передать ей чашку, просто чтобы посмотреть и послушать.

— В такое время? В субботнее утро?

Хороший довод. Но все же.

— Возможно. Сумасшедшие работают по ограниченному графику? У них есть утренний комендантский час?

Бриа берет кружку и подносит ее к губам, обдувая пар с дьявольским блеском в глазах. Она даже не моргает, когда ее рука быстрая, как гадюка хватает меня за запястье.

— Как ваша рука, профессор?

Я прикован, зачарован, когда она одаривает меня очаровательной улыбкой и поднимает мою руку, прижимая костяшки пальцев к своим губам.

— Где ты научилась этому?

— Целовать? Ну, мне было тринадцать, и был один мальчик…

— Нет, — говорю я, закатывая глаза, когда улыбка Брии становится дразнящей. — Самообороне. Это по-любому не из-за каких-то вип-занятий в спортзале. У тебя слишком быстрая реакция. Это боевое искусство, да? Какое? Каратэ? Крав-мага? Джиу-джитсу?

— Да.

Я моргаю, чтобы скрыть свое удивление. Выражение лица Брии становится жестче, совсем немного, как будто доспехи встают на место. Та дразнящая улыбка все еще на месте, но в ней нет мягкости.

— Это был вопрос типа «или-или», Бриа.

Бриа смотрит на меня с любопытством, как будто я образец в лаборатории.

— Я поняла.

— Ты их все знаешь? Как?

— Я уже сказала, Самуэль ценил всестороннее образование, — говорит она, пожимая плечами. Я жду, пока она уточнит. Мои брови поднимаются в невысказанной просьбе дать мне больше. Но она этого не делает. — Я лучше приму душ. Мы должны выехать через сорок пять минут.

Бриа проходит мимо меня, обхватив руками кружку, и направляется в ванную. Я смотрю, как она закрывает дверь.

Я просто стою там некоторое время, смотрю на дверь, как будто она может выдать какое-то откровение о женщине, стоящей за ней. И в каком-то смысле так оно и есть. Теперь я понимаю, насколько сильно она закрывается от посторонних глаз. Что я на самом деле знаю о ней? Очень мало. Даже во время долгой поездки сюда, когда я размышляю о наших беседах, маленьких анекдотах, вопросах и ответах, ничто из этого не дало мне особого представления о том, кто такая Бриа Брукс. Если что-то становилось слишком глубоким или навязчивым, она перенаправляла вопросы мне. Я замечал, но не хотел царапать под шрамами. Но эти краткие проблески в ее тени только вызывают у меня желание спрятаться в ее темноте.

Может быть, пришло время заглянуть немного дальше в отсутствие ее света.

«Как» — это совсем другой вопрос.

И этот вопрос не дает мне покоя, пока мы завтракаем. И когда мы едем в отель «Хилтон», где на следующие три дня зарезервирован небольшой конференц-зал. Это проносится в моих мыслях, пока Бриа настраивает свое оборудование и мы просматриваем наши записи. Вопрос исчезает только тогда, когда прибывает наш первый объект для интервью в сопровождении агента Лэнгилла.

Тереза — наш первый опрашиваемый. Она тихая, по-своему проницательная, наблюдательная. Бриа показывает ей кадры, которые она хочет снять. Она показывает ей, как работают устройства, что она будет записывать, а что нет, и как данные будут храниться и использоваться. Тереза задает вопросы, и Бриа кратко отвечает на каждый из них. Когда форма согласия подписана, Бриа наводит объектив на Терезу и открывает свой ноутбук, после чего интервью начинается.

Я начинаю разговор со стандартных вопросов. Мы обсуждаем ее первые встречи с «Легио-Агни», когда она только переехала в Нью-Джерси, где устроилась на работу технологом по переработке пищевых продуктов в промышленную пекарню. Она описывает свое первоначальное одиночество и то, какое облегчение испытала, когда другая молодая женщина из спортзала подружилась с ней, пригласив в женскую группу «сетевой поддержки». Оттуда она быстро все больше и больше погружалась в замкнутую субкультуру культа «Легио-Агни». Сначала это были встречи. Затем все шло дальше. Закрытые онлайн-группы. Убежища. Собрания. Съезды. Если существовал враг, угроза империи Кэрона, то он становился их врагом.

Мы закладываем всю основу, и Тереза отвечает на каждый вопрос так подробно, как только может вспомнить. Бриа и агент Лэнгилл хранят молчание, Лэнгилл делает заметки, а Бриа отслеживает показатели со своих приборов, печатая данные наблюдений. После часа допроса мы делаем небольшой перерыв, прежде чем перейти к вопросам, касающимся Кэрона.

— Когда вы впервые встретились с Кэроном Бергером? — спрашиваю я после того, как Бриа снова подключает провода к Терезе и кивает в знак подтверждения.

Тереза теребит тонкие пряди рыжих волос, выбивающиеся из свободного пучка у основания шеи.

— После того как закончила работать в «Катализоторе». Сначала я должна была доказать свою приверженность этому делу.

— Что такое «Катализатор»? — спрашиваю я, пока агент Лэнгилл строчит заметки со своего места вдоль стены.

— Это лаборатория. «Эпсилон здоровья и хорошего самочувствия» передали часть своей продукции и контроля качества на тестирование «Катализатору».

— Что значит «доказать свою приверженность делу»?

Тереза накручивает и расплетает прядь волос, ее взгляд опускается на стакан с водой.

— Синтия. Она договорилась, чтобы я поговорила по телефону непосредственно с Кэроном. Он сказал, что хочет, чтобы я присоединился к лагерю «Лана». Он сказал, что сначала я должна устроиться на работу в «Катализатор». Хотел, чтобы я украла образцы продукции «Эпислон», поступившие на тестирование, а также любые лабораторные отчеты или другую документацию, которую смогу найти, связанную с компанией.

Мы с агентом Лэнгиллом обмениваемся взглядами. Если Бриа что-то и думает по поводу этого разоблачения промышленного шпионажа, она этого не показывает. Она сосредоточена на своем ноутбуке, пока показания бегут по экрану.

— Я знаю, что это было неправильно, — говорит Тереза. Ее взгляд по-прежнему прикован к стеклу, слезы наполняют ее глаза. — Но Кэрон сказал, что «Эпсилон» подвергает опасности людей. Он сказал, что их продукция нечистая, не такая, как наша. Он пообещал, что я помогу людям. И я хотела принадлежать кому-то. Честно говоря, я хотела убежать от всего мира. Я хотела жить в «Лане» и быть… особенной. Защищенной.

— Вы предоставили Кэрону то, о чем он просил? — спрашиваю я, пока Тереза вытирает глаза кончиком большого пальца. Я пододвигаю к ней коробку с салфетками, и она берет одну.

— Да, — отвечает она.

— Вы были на территории «Ланы»?

— Да.

— Что вы можете рассказать нам о вашей первой личной встрече с Кэроном Бергером?

Тереза делает глубокий, прерывистый вдох, медленно выдыхает, глядя в потолок, погружаясь в свои воспоминания.

— Помню, я подумала, что он очень сексуальный, — говорит она с легким смешком. — Разве это не безумие? Я воровала в течение нескольких месяцев для мужчины, которого никогда не встречала, да я никогда в жизни не крала. Я не думала о том, что меня накажут, или что все это неправильно. Я такая «вау, а он действительно хорош собой». И тогда я почувствовала огромную благодарность. Я была благодарна за то, что меня приняли в сообщество, за возможность оставить внешний мир позади.