Когда мы добираемся до другой стороны стола, я ставлю ее на ноги, поворачиваю лицом от себя и прижимаю ее туловище к столу, ее руки хватаются за противоположный край. Я кладу ладонь ей на спину и наклоняюсь ближе, пока на заднем плане звучит лекция, записанная на ее телефон.

— Не двигайся, — шепчу я, и она не делает никакого движения. — И не забудь постучать три раза, если будет слишком.

Я роюсь в кармане и достаю ключ от ящика своего стола, отпираю верхний, где недавно спрятал несколько сюрпризов в самой безумной надежде, что представится второй шанс с Брией, но никогда не думал, что это окажется правдой. Я достаю бутылочку вишневого лубриканта и перебираю варианты, пока не нахожу то, что соответствует моему настроению.

— Что вы задумали, доктор Каплан? — шепчет Бриа, ее тон ошеломленный и любопытный, когда она оглядывается через плечо, прежде чем я мягко опускаю ее обратно на стол. — Доктор Каплан… у вас на работе есть тайный ящик с непристойностями?

— Да.

— Как это грязно. Я думала, что Беркширский университет — прекрасный центр академического превосходства.

— Если не считать моего члена, во мне нет ничего выдающегося. И теперь, когда я попробовал на вкус твою сладкую киску, я сделаю буквально все, чтобы остаться в ней. Мне все равно, кого придется ограбить или убить, — говорю я, снимая крышку со смазки и задирая платье Брии. Она смеется, и этот музыкальный звук наполняет пространство между нами, как редкое, волшебное явление.

— Доктор Каплан, вы говорите на моем языке.

Я провожу рукой по попке Брии, сбрызгивая смазкой центр ее щелочки. Раздвигаю ее булочки и наблюдаю, как смазка скользит по сморщенной дырочке, вниз к блестящей киске, которая умоляет о моем члене. Затем я беру анальный фаллоимитатор и провожу им вниз по смазке, вплоть до ее набухшего клитора, покрывая его влагой.

— Скоро наступит день, когда мой член войдет сюда, — обещаю я, проводя круглой головкой игрушки по ее попке, массируя гофрированный ободок. Я не тороплюсь, дразня, надавливая, проверяя сопротивление, массирую. — Расслабься, Бриа.

Она делает глубокий вдох, и на выдохе я проталкиваю первую бусинку за тугой ободок. Я медленно провожу его дальше, пока вторая бусина, немного большего размера, не достигнет сопротивления, и осторожно нажимаю, ожидая, пока она сделает еще один глубокий вдох, чтобы и ее вдавить.

— Хорошая девочка. Еще четыре, — шепчу я, затем другой рукой начинаю обводить ее клитор. Бриа вздрагивает и сдерживает стон, когда я ввожу следующую бусину, потом еще и еще, пока мы не доходим до последней, самой большой, которая прикреплена к ножке почти такой же ширины. — Последнее, Бриа.

Я медленно погрузил игрушку на всю длину, и Бриа прижимается лбом к руке, ее киска пульсирует, когда я откидываюсь назад и любуюсь черной игрушкой, покоящейся глубоко в ее заднице, и ее влагалищем, пульсирующим от потребности в моем члене. Я расстегиваю молнию, приспускаю брюки и трусы, прижимаясь к ее киске, стараясь не задеть конец игрушки. И проталкиваюсь внутрь.

— Господи, Бриа. Ты такая тугая. Воплощаешь в жизнь все фантазии, которые я никогда не мог себе представить, — шепчу я, медленно скользя к рукояти игрушки и обратно. Бриа вздрагивает от удовольствия, костяшки ее пальцев белеют, когда она хватается за край стола. — Не обещаю, что не буду трахать тебя шестью способами до воскресенья при каждом удобном случае в этой поездке.

— Я рассчитываю на это, Каплан.

Ее слова подстегивают меня к устойчивому ритму плавных толчков. Меня жутко возбуждает такой вариант событий, и это заставит меня держать свой член в руке в течение следующих нескольких недель. Но прямо сейчас я очарован открывшимся передо мной зрелищем: ее платье задрано до талии, эти нежные, но сильные руки, держащиеся за острый край дерева, румянец на ягодицах, подпрыгивание игрушки при каждом движении моих бедер. Я поддерживаю ритм таким же устойчивым, как медленная музыка. Крещендо удовольствия, которое приближается к своему пику с каждым ударом.

Мышцы Брии напрягаются, ее кожа покрывается капельками пота, и я знаю, что она так же близка к гибели, как и я. Поэтому я замедляю свой ритм и хватаюсь за игрушку, двигая ее вперед и назад всего на дюйм или два. И потом включаю вибрацию.

— Блядский Иисус, — шипит она, и в этом звуке слышится почти ярость, когда она отпускает стол одной рукой, чтобы сжать ее в кулак. На мгновение я волнуюсь, что она сейчас ударит меня, но она только крепче сжимает ее и прикусывает губу.

— Слишком? — шепчу я, останавливая движение как своей руки, так и члена.

— Боже, нет. Я сказала, что смогу взять все, что ты мне дашь, Каплан. Я не стучала, так что не останавливайся, — приказывает Бриа, бросая на меня свирепый взгляд через плечо. Я одариваю ее лукавой улыбкой, от которой, я знаю, станет видна моя ямочка на щеке. Она переносит свою ярость на нее.

— Как пожелаете, мисс Брукс, — а потом я набираю темп, не сдерживаясь. Я вонзаюсь в тугие стенки Брии. Двигаю игрушкой, зажатой в ее попке, вибрация окутывает мой член наслаждением. Обвожу ее клитор подушечками пальцев. А потом чувствую, как ее влагалище сжимает мою эрекцию, и наблюдаю, как она начинает распадаться на части. Мое собственное освобождение проходит подобно току по позвоночнику, яйца сжимаются, сперма проносится по моему члену и наполняет Брию импульсами, которые угрожают подогнуть ноги и отправить меня на колени. Такое чувство, что это никогда не прекратится, как будто я просто буду продолжать кончать, пока не умру от разрыва сердца.

Когда наши оргазмы наконец утихают, я выключаю игрушку, а затем долго жду, пока мы оба восстановим дыхание. Я глажу Брию по коже и наблюдаю, как ее дыхание возвращается к более нормальному ритму. Но я с ней не разговариваю. Я просто наблюдаю. По какой-то причине я знаю, что ей нужно прийти в себя, по-своему. И поэтому я даю ей это время.

Когда она готова, я выхожу из нее, обжигая свой мозг зрелищем ее набухшей киски, с которой капает моя сперма, и черной игрушки, все еще по самую рукоятку торчащей в ее заднице. Я смотрю на нее на мгновение дольше, чем, вероятно, необходимо, но клянусь, это одна из величайших вещей, которые я когда-либо видел, поэтому, когда я достаю игрушку, то делаю это медленно, просто чтобы насладиться видом. Я натягиваю свои брюки и трусы обратно, а затем вытираю ее мягкой махровой тканью из своего ящика, следя за тем, чтобы каждая капля смазки и наше возбуждение были стерты с ее кожи, прежде чем поднимаю ее со стола и ставлю на устойчивые ноги.

— В этот раз мне понравилось видеть тебя стоящим передо мной на коленях больше, чем в прошлый, — шепчет Бриа, беря свой телефон с книжной полки и выключая запись.

— Мне тоже, — говорю я.

— Присаживайся.

Почему-то кажется совершенно естественным, что Бриа так уверенно командует мной в моем кабинете, и я буду делать в точности то, что она просит. Я сажусь, убираю игрушку и смазку, прежде чем еще раз проверить, заперт ли ящик. Бриа подходит к двери и отпирает защелку на ручке, прислушиваясь к движению с другой стороны, прежде чем открыть ее достаточно широко, чтобы любой мог увидеть нас обоих, если пройдет мимо. Когда она садится, то принимает ту же жесткую позу, что и раньше. Но по мере того, как звук голосов в конце коридора становится громче, Бриа чуть-чуть сдвигается с места, слегка покачиваясь, и подмигивает мне, как бы раскрывая наш маленький секрет.

А затем, как ни в чем не бывало, Бриа пускается в дискуссию о ритуализирующем поведении в условиях цифрового культа.

Я чуть не умираю.

Мой мозг все еще запечатлен на картинке молочно-белой спермы, капающей из ее киски, а Бриа уже на десять шагов впереди, прикрывает наши задницы чопорной и подобающей академической дискуссией. Доктор Стром и заведующий отделением, доктор Такахаши, проходят мимо, и Такахаши ненадолго просовывает голову, чтобы напомнить мне о завтрашнем утреннем совещании. Я киваю и говорю что-то неопределенно утвердительное, как в тумане, а затем Стром и Такахаши уходят. Бриа продолжает свой монолог до тех пор, пока их шаги не исчезают за углом, и потом обрывает себя.

— Мне пора идти, — говорит Бриа, вставая и поднимая с собой сумку. Мое сердце замирает. Хотя я знаю, что ничего больше не будет здесь, в моем кабинете, даже если она будет сидеть молча, я все равно не хочу, чтобы она уходила. — Спасибо, доктор Каплан. Это было весело. Я с нетерпением жду возможности поработать с вами.

— Я… да…

Бриа останавливается в дверях и оборачивается, ее волосы падают на плечо, когда она смотрит на меня с тонкой, порочной улыбкой.

— В следующий раз используйте смазку без запаха, — шепчет она. — Люди будут задавать вопросы, чем это пахнет, доктор Каплан.

А потом она уходит, и вся энергия высасывается из комнаты, следуя за ней по коридору, как хвост кометы.

Только когда она уходит, я осознаю кое-что. Когда она впервые направилась к двери, и я пошел за ней, она оставила свою сумку у стула.

Она шла к двери, чтобы запереть ее.