Мое естество сжимается, оргазм в пределах досягаемости, зрение темнеет. Он толкается, и моя спина натыкается на книги, оставляя синяки.

— Кап…

— Нет, — выдавливает он, сжимая сильнее. Сдавленный звук вырывается из моего горла.

— Илай, — хриплю я. Это звучит одновременно ненавистно и умоляюще. — Илай…

Каплан толкается глубже, быстрее. Он шепчет мне на ухо, как призрак, следуя за мной во тьму, околдовывая меня, умоляя, чтобы я произносила его имя, пока не кончится воздух, и все равно его голос звучит в моей голове, требуя еще раз, скажи еще раз.

Оргазм пронизывает меня насквозь. Обжигает нервы. Требует контроля над мышцами, прижимает мою спину к полкам, сжимает мое естество вокруг члена Каплана, когда он пульсирует и изливает потоки спермы в мои глубины. Моя киска зажимает его, и удовольствие разливается по всему телу, по бедрам, вниз по ногам, вверх по рукам, под кожей, везде. Просто повсюду. Мои глаза наполняются слезами, они текут по щекам. Каплан разжимает ладонь, и мои легкие глубоко втягивают воздух.

Каплан прислоняется ко мне, его рубашка мокрая от пота. Я бы хотела почувствовать его кожу, каждый дюйм, когда между нами ничего не останется. Его член все еще подергивается внутри меня, его лоб покоится на моем плече, рука на моей грудине, его ладонь улавливает затихающий стук моего сердца.

Мы стоим так довольно долго, и он не спрашивает, в порядке ли я. Я рада этому. Если бы он так сделал, то не правдиво. Зверь не чувствует вины за то, чего добивается. Он не сомневается в себе и не просит прощения. Я сказала ему, что взять, и он взял это без колебаний и извинений. И я не чувствую, что потеряла что-то в этот момент. Я чувствую прилив сил, отпустив свой контроль.

Не знаю, сколько времени проходит, пока я прижимаюсь к книжной полке, когда Каплан выскальзывает из моего лона, и я убираю ноги с его талии, чтобы встать, его рука все еще лежит на моей груди, как будто прося остаться. Он отходит и оглядывает свою сумку и пиджак, мою одежду и книги, разбросанные по полу. Его взгляд возвращается к пиджаку, и на его лице появляется странное выражение, которого я никогда не видела, как будто веселье, смирение и желание сливаются в какое-то опьяняющее тепло.

— Стой на месте, — говорит он и натягивает свои трусы и джинсы. Он поднимает твидовый пиджак с пола и многозначительно смотрит на меня, не отрывая взгляда от моих глаз, отрывая пеструю подкладку. Роняет шерстяную накидку и опускается передо мной на колени, комкая ткань в руке и начиная убирать сперму, собравшуюся у меня на бедрах.

— Одновременно заслуженный и ужасающий конец этому безобразию из ткани, — ворчу я, глядя сверху вниз на его макушку, в то время как он фыркает от смеха, вытирая сперму и возбуждение, стекающие по моим бедрам.

— Да будет тебе известно, я заплатил за этот пиджак целое состояние.

— Какая удручающая мысль, — говорю я, когда он поднимает мою ногу, кладя ее себе на бедро. Ткань в его руке мягко скользит по моему набухшему лону, свободной рукой он оттягивает мои стринги в сторону. — Мой дядя был бы рад заплатить тебе за то, чтобы ты забрал дедовску одежду из Сидар-Риджа.

Каплан смеется.

— Я серьезно. У них есть даже сумки из твида. Не то чтобы я поощряю твой ошибочный выбор одежды.

— Мой выбор одежды никогда раньше не называли ошибочным.

— Это потому, что все тебе лгали.

Каплан снова смеется. Звук льется из него легко, дыхание согревает мою кожу. Он целует меня в бедро. Его плечи поднимаются, когда он вдыхает и отстраняется, чтобы продолжить свои благоговейные поглаживания. Так жутко здесь, в тишине и темноте, окруженной запахом бумаги и чернил.

— Никто никогда раньше не делал этого для меня, — признаюсь я, пока он вытирает мне другую ногу.

— Не разрывал ради тебя любимый пиджак? Такое не часто встретишь.

— Нет. Заботился… обо мне. Вот так.

Каплан замирает и поднимает глаза. Я ищу эти жидкие омуты темно-карего тепла в его глазах. В них есть удивление, и, кажется, печаль. Трудно сказать при тусклом освещении. Я сглатываю и расправляю плечи. Моя кожа покрывается мурашками от остывающего пота и неожиданного пристального взгляда в его глазах.

— Не начинай думать, что ты нравишься мне больше, чем двадцать минут назад. Это не так, — говорю я.

— Ты уверена?

— Еще бы.

— Тогда ладно.

Я прищуриваюсь, глядя на него, и Каплан имеет наглость ухмыльнуться. Желание несколько раз ударить его по лицу тяжелым учебником нарастает, и я медленно высвобождаю ногу из его хватки. Я бросаю на него последний предупреждающий взгляд и отхожу, чтобы собрать свою одежду, натягивая ее, в то время как он набрасывает на плечи свой порванный пиджак и делает нерешительную попытку собрать разбросанные книги. Надев пальто, я поднимаю с пола нужную книгу и смотрю на Каплана, у которого между бровями пролегает тень настороженности.

— Это было весело. Увидимся, доктор Каплан, — говорю я и бросаюсь вперед, чтобы пройти мимо него по проходу.

— Весело… что? — я улыбаюсь, слыша, как сумка Каплана волочится по полу, и его шаги приближаются позади меня как раз в тот момент, когда я поворачиваюсь к лестнице. — Что за хрень?

— Что? Мне нужно вернуться домой.

— Давай я хотя бы провожу тебя до машины, — говорит он, ускоряя шаг, пока не поравнялся со мной.

— Не нужно.

— Уже темно.

— Я не слепая. Но спасибо за подтверждение того, что у меня глаза все еще видят.

— Это небезопасно, ты же знаешь, какими могут быть кампусы.

— Ага. Примерно так же, как в доме престарелых.

— Именно это я и имею в виду. Позволь мне проводить, — я игнорирую Каплана, когда мы приближаемся к лестнице. — Бриа… — говорит он и хватает меня за руку.

Инстинкт разжигает нервы.

Я хватаю Каплана за руку, выворачиваю ее назад, моя хватка безжалостна. Под моей ладонью раздается крошечный хлопок, когда растягивается сухожилие. Он издает крик боли и удивления и падает на колени, в то время как я держу его руку повернутой назад.

— Бриа, что? Бриа, это опасно? — моя голова наклоняется, когда Каплан смотрит на меня снизу вверх, на его лице отражается боль. Я выворачиваю его запястье еще немного назад и улыбаюсь, когда он извивается. Наклоняюсь ближе, в последний раз вдыхая его запах. — Для меня вы хорошо смотритесь на коленях, доктор Каплан, — шепчу я ему на ухо.

— Бриа…

— Будь осторожен ночью. Никогда не знаешь, когда можешь столкнуться с кем-то опасным, — я отталкиваю его руку и направляюсь к лестнице. Когда оглядываюсь через плечо, Каплан все еще стоит на коленях, прижимая раненое запястье к груди.

— Лучше приложи лед, — кричу я, спускаясь и скрываясь из виду.

Добравшись до главного этажа, я отворачиваюсь от стойки администратора и, минуя запертые двери, направляюсь к ближайшему запасному выходу. Я дергаю за красную ручку сигнализации на стене, а затем нажимаю на длинную прямую перекладину двери. Вокруг меня ревут сирены, приглушаясь, когда закрывается дверь, серебристый туман моего дыхания поднимается вокруг вместе с прохладным дождем, когда я спешу из библиотеки, улыбаясь в темноту.