Глава 13

БРИА

Я наблюдаю, как доктор Каплан идет по коридору, догоняя доктора Строма в несколько больших шагов. Он не оглядывается, пока они направляются к лифту в дальнем конце коридора. Даже когда двери открываются и он проскальзывает внутрь, он отводит взгляд.

Только когда лифт закрывается и шестеренки вращаются при спуске, я делаю глубокий вдох и прислоняюсь к стене.

Мое сердце ноет от пустоты. Влажность и жар скапливаются между ног. Я прижимаю ладонь к груди, сердце поет от волнения, я пытаюсь вернуть его к устойчивому ритму. Ты ненавидишь его. Он придурок, помнишь?

Мое сердце не слушается. Он слышит только эхо голоса Каплана. «Я стараюсь не нарушать правила, Бриа».

Я прислоняюсь головой к стене. Выражение боли на лице Каплана преследует меня в тени закрытых глаз.

Почему меня это должно волновать? Мне все равно. Меня не волнует, что он был в ярости из-за меня. Меня не волнует, что он встал между мной и Дэвидом, крепко сжав кулаки. Конечно, я заметила, как напряглись его мускулы под рубашкой, и как он пригвоздил меня голодным взглядом, когда мы остались наедине. Это было чертовски горячо. Он прекрасен. Как скульптура. Или закат. Я просто оцениваю его, вот и все. Та темнота, которую я видела, скользящая по поверхности и заглядывающая в глаза, просто очень привлекательна для меня, как кошачья мята.

Мне нужно сделать то, что сказал Самуэль. Избавиться от мертвого груза. Сосредоточиться на цели. Мне не нужен Каплан или кто-то еще, кроме Самуэля. Даже несмотря на близость Каплана к информации о «Легио-Агни», он может оказаться скорее опасным отвлекающим фактором, чем источником полезной информации. У меня нет ощущения, что он из тех людей, которые в любом случае рискнут поделиться подробностями, и то, что я извлекла из его компьютера, не оказалось полезным. Я итак близка к ФБР, не стоит сидеть у них на коленях.

Я открываю глаза и отталкиваюсь от стены с вновь обретенной решимостью. Эта энергия, которую я ощущаю между мной и Капланом, только ослабляет мое внимание. Это приводит меня в замешательство. И уже достало. Просто отпусти это.

Я вхожу в офис так непринужденно, как только могу. Дэвид поднимает взгляд, когда я опускаюсь на свой стул и беру свое кофе.

— Ты в порядке? — спрашивает он, облокачиваясь на мой стол. Больше всего на свете мне хочется надеть наушники и не обращать на него внимания, но это социальная игра, в которую я вынуждена играть, если хочу оставаться незаметной в этом мире.

— Да, а ты?

Дэвид кивает, почесывая щеку, щетина хрустит под его ногтями. Я стараюсь, чтобы мой глаз не дергался от раздражения.

— Извини, я не знал, что вы с доктором Капланом были парой.

— Мы не пара.

— Я не уверен, что он согласен.

— Это зависит не только от него, — говорю я, пожимая плечами, стараясь выглядеть беспечной. — Кроме того, я думаю, он сделал бы то же самое для любого студента.

Дэвид хихикает, отталкиваясь от стола. Он наклоняет свою чашку в мою сторону.

— Нет, Брукс. Он бы так не сделал. У этого человека все плохо.

Я наблюдаю, как Дэвид подмигивает и отворачивается, затем надеваю наушники и решаю отбросить эти мысли в сторону.

День набирает обороты и проходит как в тумане. В течение дня у меня запланировано несколько занятий и встреч. Я работаю до позднего вечера, несколько часов погружаясь в обзор литературы, прежде чем переключить свое внимание на разработку нескольких подходящих тем для эссе для курса доктора Халперон «Обучение и память для бакалавров». Я еще раз проверяю свою электронную почту перед тем, как выключить компьютер, и получаю новое сообщение от доктора Халперон.

Бриа,

Кристина мне сообщила — книга «Цифровые медиа и культурная память» Асперсона и Даля теперь в библиотеке. Она отложила ее в сторону, и только сейчас вспомнила сообщить мне. Какая ирония судьбы! Можешь, пожалуйста, воспользоваться ей, и мы выберем темы для эссе завтра утром?

Спасибо,

Доктор Х.

Я хмуро смотрю на свои часы, как будто они должны стать машиной времени. Сейчас 21:28. Библиотека закрывается через тридцать две минуты. Доктор Халперон рассеянная, не могла сказать мне это за весь день, но она также достаточно сообразительна, понимает, что я все еще в кампусе. Перед тем, как я собираю свой ноутбук и направляюсь по коридору в библиотеку, в голове всплывает успокаивающий образ того, как я срываю с ее лица очки и запихиваю эти ацетатные оправы цвета фуксии ей в глотку.

Я просматриваю информацию о книге на своем телефоне, пока иду между зданиями, надев наушники и накинув капюшон пальто, чтобы защититься от моросящего дождя в безветренную бурю. К тому времени, как я оказываюсь в тепле библиотеки, уже 21:43. Двое студентов, работающих за стойкой регистрации, бросают на меня предупреждающий взгляд, но я отвечаю им свирепым взглядом, и они возвращаются к бумагам, которые перекладывают на потертом столе.

Поднимаясь на третий этаж, я не вижу ни одного студента. Пробираюсь между высокими полками, пока не добираюсь до нужного мне ряда. Естественно, я нахожу нужную книгу на полке, до которой не дотянуться кончиками пальцев, даже стоя на цыпочках. Мои зубы скрежещут друг о друга. К черту все, я буду карабкаться по этим полкам, как чертова обезьяна, если понадобится. Я не собираюсь искать подставки, которые никогда не найдешь.

Хватаюсь за край полки, как будто собираюсь заняться скалолазанием, когда над моей головой появляется большая рука и стаскивает с полки мой учебник. Какой-то запах проникает в мои ноздри. Лавровый ром. Бергамот. Ни малейшего намека на мяту.

Мои глаза сужаются.

Каплан.

Я медленно поворачиваюсь и встречаю угрожающий взгляд его глубоких карих глаз, пока вытаскиваю один наушник, затем другой и кладу их в карман. Он гораздо ближе к проходу, чем я ожидала. Я чувствую его тепло в каждом вздохе, который овевает мое лицо.

Мой взгляд скользит по книге, которую он высоко держит в руке. Из динамиков, установленных на стенах, доносится какой-то звук. Глаза Каплана поднимаются вверх, как будто он видит что-то в голосовой записи, предупреждающей о том, что библиотека закроется через десять минут. Непрошеная боль скручивается внизу моего живота, и я ненавижу себя за то, что глубоко вдыхаю опьяняющий запах мужчины, который, возможно, оглядывается в поисках записанного голоса из стационарного динамика.

Когда сообщение заканчивается, Каплан переводит взгляд на меня. На мгновение он удивляется, когда обнаруживает, что я смотрю на него в ответ взглядом, который можно охарактеризовать только как убийственный. А затем намек на дерзкую улыбку приподнимает один уголок его губ, отчего на щеке появляется тень ямочки. Моя боль превращается в ожог, сжигающий грудь гневом, а все мое нутро — в потребность.

— Это моя книга, — говорю я.

Он переворачивает ее, чтобы прочитать корешок.

— Асперсон и Даль. Я не вижу там «Брукс».

— Отдайте мне.

Что-то темнеет в глазах Каплана. Его горло вздрагивает, когда он сглатывает. Улыбка исчезает, когда его взгляд опускается к моим губам, прежде чем снова встретиться с моими глазами.

— Вы отдадите мне эту книгу? — спрашиваю я.

— Я еще не решил.

— Вам всегда требуется так много времени, чтобы что-то придумать?

— Похоже, только когда ты в этом участвуешь.

Он наклоняется чуть ближе, и я стою на своем, но это требует больше усилий. Не для того, чтобы отшагнуть назад, а чтобы не придвинуться ближе. Я никогда раньше не испытывала такой сильной потребности, притяжение подавляет меня, как будто я не более чем металлическая крупинка на пути магнита. Потребность убивать. Потребность трахаться. Они как две планеты, врезающиеся друг в друга, разрушающие стены и барьеры, которые скрывают мои самые темные желания. Я чувствую, что изо всех сил пытаюсь удержать зверя, который крадется за ними.

— Тогда забирай, что стоишь, — бросаю я вызов, расправляя плечи и переходя на «ты». — Положи в свою хипстерскую кожаную сумку, которая подойдет к твоему столь же предсказуемому твидовому пиджаку, и уноси ноги.

Улыбка Каплана становится шире, ямочка углубляется. Его взгляд скользит по моему лицу, словно он запоминает мельчайшие детали, задерживаясь лишь на мгновение на синяке под моими ресницами. Он наклоняется еще немного ближе, его близость и тепло разливаются в пространстве между нами.

— Ты всегда такая злючка?

— Ты даже не представляешь.

Наступает долгое мгновение полной тишины. Мое сердце подкатывает к горлу и барабанит в ушах. Дыхание становится прерывистым, когда улыбка Каплана исчезает, а его насыщенные карие глаза впиваются в мои губы. Холод ползет вверх по моим рукам, царапается, покрывается мурашками, оставляя след после призрачного прикосновения, как будто моя кожа умоляет о его руках.

Каплан крепче сжимает книгу. Он наклоняется ближе. Аромат бергамота я почти ощущаю на вкус. У меня слюнки текут, когда я опускаю взгляд на пульс, бьющийся на его шее.

— Может быть, я хочу убедиться, — говорит Каплан тихим голосом. Он придвигается на шаг ближе, его грудь касается моей с каждым вдохом. — Может быть, я хочу попробовать всю эту свирепость на вкус. Прямо из первоисточника.

Он делает еще один шаг вперед. Я позволила ему подтолкнуть себя к полкам. Моя спина так же тверда, как и корешки книг, когда Каплан прижимается ближе, его глаза все еще прикованы к моим губам, свободная рука удерживает меня в ловушке, когда он хватается за полку рядом с моей головой.

Над нами раздается предупреждающий сигнал. Записанное сообщение заглушает стук моего пульса, прожигающий свой учащенный ритм в моем мозгу. Библиотека закрывается через пять минут. Пожалуйста, пройдите к стойке регистрации, чтобы записать книги. Благодарю вас.

Каплан встречается со мной взглядом. Его пристальный взгляд проникает сквозь мой, задерживаясь между моими расширенными зрачками.