Моя грудь горела, когда я поднял взгляд к ее лицу. "Никто не трогал меня в этот раз. Не так".

Дрожащий вздох покинул ее. "Я рада это слышать, но это не делает ничего из того, что было сделано, лучше. Не тогда, когда она держала тебя в этом месте. У тебя были следы укусов на ноге. Тебя морили голодом..." Прервав себя, она глубоко вдохнула. Когда она подняла глаза, я увидел, что серебристые нити вереска стали светящимися. "Я знаю, что ты скажешь мне, что с тобой все в порядке. Что ты в порядке. И я знаю, что ты сильный. Ты самый сильный человек, которого я знаю, но они причинили тебе боль".

Она наклонилась и поцеловала костяшку пальца под кольцом. Ощущение ее губ отбило угрожающий холод. "Однажды ты сказал мне, что я не всегда должна быть сильной, когда я с тобой. Что для меня безопасно не быть в порядке", - сказала она, и мышцы моей шеи свело судорогой. "Ты сказал мне, что твой долг как моего мужа - убедиться, что я знаю, что мне не нужно притворяться. Так вот, мой долг как твоей жены - убедиться, что ты тоже это знаешь. Ты - мое убежище, Кас. Моя крыша, мои стены, мой фундамент. А я - твоя".

В горле у меня встал комок, когда я уставился на картину окутанных туманом гор. Желание сказать ей, что со мной все в порядке, было. Именно так я сделал в последний раз, когда мои родители или кто-то еще спрашивали. Даже Киеран. Даже когда врать ему было бессмысленно. Я не хотел, чтобы кто-то из них волновался. Они и так потратили на это достаточно времени. И я не желал перекладывать это на Поппи. Она и так уже достаточно натерпелась.

Но мне не нужно было притворяться с ней.

Больше нет.

С ней я был в безопасности.

"Было время, когда я боялся, что никогда не услышу, как ты произносишь мое имя, кроме как во сне". Слова были тяжелыми и грубыми, но я заставил себя их произнести. "Я не боялся, что ты не придешь за мной. Я знал, что ты придешь. Это знание также пугало меня до смерти, но это была темнота камеры. Голод. Знание того, что в конце концов он настигнет меня, и я сломаюсь. Снова сломаюсь. Я даже не узнаю своего имени, чтобы понять, что это ты его произнесла. Так что, да, я не..." Я проглотил. "Я не совсем в порядке, но я буду в порядке".

"Да", - прошептала она. "Так и будет".

В течение нескольких долгих мгновений мы оба ничего не говорили. Наконец, я посмотрел на нее, и все, что я увидел, это преданность в ее глазах.

Быть получателем этого? Это заставило мое чертово сердце заколотиться.

"Я не заслуживаю тебя".

"Перестань так говорить. Ты заслуживаешь."

"Правда не заслуживаю". Я поднял наши руки и поцеловал в макушку. "Но с этого момента я буду следить за тем, чтобы быть достойным".

"Тогда я позабочусь о том, чтобы ты понял, что ты уже достоин".

Слабая ухмылка потянулась к моим губам. "Наверное, мне пора выходить из этой ванны. Киеран уже должен вернуться". А мне нужно было кое-что ей сказать. Вещи, которые мне нужно было вспомнить.

" Он вернулся." Освободив руку, она потянулась за полотенцем, которое лежало рядом. "Он сказал мне через нотам. Всего пару минут назад. Я думаю, они дают нам пространство".

" Должен признать", - схватившись за бортики ванны, я приподнялся. Вода стекала с меня, падая каплями - "Я немного завидую этой штуке с нотамом".

"Да, он у меня есть, но у вас у всех есть клыки, особый слух, зрение и обоняние". Она тоже поднялась, и мое внимание сразу же привлек подол рубашки и то, как он развевается вокруг бедер, едва прикрывая толстый изгиб ее задницы. "Так что, думаю, будет справедливо, если у меня будет это".

Я перевел взгляд вверх. "Держу пари, ты все еще разочарована тем, что не можешь ни во что переодеться".

"Действительно". Она провела полотенцем по моим рукам, а затем по груди.

"Я могу высушить себя".

"Я знаю", - сказала она, приглашая меня выйти из ванны. "Но сейчас я чувствую себя довольно полезной".

"Угу", - пробормотал я, наблюдая, как она проводит тряпкой по бедру и нижней части живота, где мышцы выделялись гораздо сильнее, чем следовало бы.

Мне нужно было больше этого рагу и много белка. Ее кровь поможет мне насытиться, но часть веса мне придется набирать по старинке.

Полотенце терлось о мою спину, а затем ниже, когда Поппи обходила меня. И тут я прекратил думать обо всех калориях, которые мне нужно потреблять.

Поппи вдруг оказалась передо мной на коленях, двигая слегка шершавым полотенцем по моей левой ноге. Ее голова... черт, она была прямо там. В дюймах от моего члена, и я никак не мог проигнорировать это. В горле пересохло. Она медленно провела полотенцем вверх, по внутренней стороне моей ноги. Вверх и вверх. Меня пронзила сильная дрожь предвкушения. Тыльная сторона ее руки коснулась моей груди, и все мое тело сжалось.

Она перешла на другую ногу, ее черты лица были совершенно безмятежны. Невинные. Как будто она понятия не имела, что сделало это прикосновение. Чушь. Она знала. Небольшой изгиб в уголке ее губ сказал мне об этом, когда она начала медленное, мучительное восхождение по моей ноге.

"Поппи", - предупредил я, прекрасно понимая, что если она продолжит, разговор будет последним, о чем я думаю. Черт, это уже быстро становилось таковым.

"Хм?" Она провела полотенцем по задней поверхности моего бедра.

"Я уверен, что ты не в курсе..." Я зажал челюсть, когда ее рука снова провела между моих ног.

"Не знаешь о чем?" - спросила она, ее дыхание ласкало плоть моего бедра.

"О том, что ты делаешь", - хрипло сказал я.

Сбросив полотенце, она положила руки по бокам обеих моих ног и посмотрела на меня сверху. Ну, не до конца. Взгляд Поппи не прошел дальше моего твердого члена. Ее взгляд. То, как разошлись ее губы. Ее раскрасневшиеся щеки. Все это не помогало мне следить за ходом моих мыслей.

"Я точно знаю, что делаю", - сказала она, проводя руками по бокам моих ног.

"И что именно ты делаешь?"

"Показываю тебе, насколько ты достоин".

Я открыл рот, но она потянулась выше и прижалась губами к старому шраму на моем бедре. Клеймо, которое никогда не исчезало.

Тот поцелуй.

Он разрушил меня.

И она не остановилась на этом. Эти мягкие губы провели дорожку по моему бедру. Я был твердым как камень, а она еще даже не коснулась меня. Не совсем. Такая реакция не имела ничего общего с отсутствием секса в последние несколько недель. Меня хватало намного, намного дольше. Это пробивающее все нутро вожделение было связано только с ней.

Поппи отстранилась настолько, что я увидел румянец на ее носу и щеках, когда она обхватила пальцами основание моего члена. Задыхаясь от ее имени, я чуть не кончил прямо там.

Изломанные зелено-серебристые глаза встретились с моими, когда она провела рукой по моей длине. "Я люблю тебя, Кас".

"Всегда?" Я выдохнул.

"И навеки". Ее голос стал гуще, когда она медленно провела ладонью вдоль меня. "Потому что ты достоин".

Я дрожал, мои руки раскрывались и закрывались по бокам. На моем лбу выступила слабая капелька пота, когда она снова провела ладонью по моей длине. Ее движения были медленными и осторожными. А ее рот... черт возьми. Ее горячее дыхание дразнило головку моего члена. Она еще даже не взяла меня в рот, но я уже чувствовал знакомое свертывание в основании позвоночника, глубокое сжатие. "Я поверю всему, что ты сейчас скажешь".

Ее смех был легким, дразнящим головку моего члена. "Поверь. Потому что если бы это было не так?" Эта рука продолжала двигаться, медленно, уверенно и горячо. "Я бы не стояла перед тобой на коленях".

"Нет. Ты бы не стояла", - задыхался я, не в силах держать руки по бокам. Я коснулся ее щеки. Провел пальцами по ее шелковистым волосам. "Но это забавно".

"Что именно?"

"Может, это не я стою, но это я все еще кланяюсь тебе".

Ее улыбка была широкой, и кожа в уголках ее глаз морщилась. И, боги, эти улыбки... они были слишком редки. Слишком изысканными.

"Заслужил", - прошептала она.

А потом она взяла меня в рот.

Мой возглас был грубым, эхом разнесся по маленькой комнате. Возможно, по всему чертову зданию. Мне было все равно. Весь мир сосредоточился на ощущении ее рта, на скольжении ее языка, когда она продолжала двигать рукой, обрабатывая меня с искусным совершенством.

Но я сохранял спокойствие. Я не дергал ее за волосы. Я не трахал ее рот. Я не...

Поппи взяла меня глубоко - глубже, чем я думал - и сосала. Мои бедра дергались. Моя рука крепко вцепилась в ее волосы. Я почти поднялся на кончики пальцев ног. "В какой, черт возьми, главе дневника мисс Уиллы это было?"

Ее смех был гулом, который едва не сломил меня, и я почувствовал, как учащается ее пульс и дыхание. Она наслаждалась этим, находя удовольствие в том, чтобы доставить мне удовольствие. И это было мощным афродизиаком. Мои бедра задвигались. Я не мог остановить себя. Моя рука опустилась на ее затылок. Голова откинулась назад, я задрожал. Ничего. Ничто по сравнению с ней. Я был близок, напряжение становилось все сильнее. Мои толчки стали менее поверхностными, менее нежными.

Застонав, я вырвался из ее рта. Ее рука на моем бедре напряглась, но я не оставил ей выбора. Я поднял ее на ноги и поднес свой рот к ее рту. Она почувствовала вкус фруктового напитка, который подавали вместе с тушеным мясом. Я поддержал ее, поднимая одолженную тунику.

"Ты должна гордиться мной", - сказал я, когда мы разошлись достаточно далеко, чтобы я смог стянуть рубашку через голову. "Я не порвал ее".

Ее смех был моим личным солнцем. "Очень горжусь".

Я повел ее к кровати, представляя, как я устроюсь между ее пухлыми бедрами и погружусь в нее, танцуя в моей голове. Но Поппи положила руки мне на плечи и повернула меня.

Толкнув меня в зад, а затем на спину, она забралась на кровать, поставив колени по обе стороны от моих бедер и усевшись на меня.

"Черт", - задыхался я, мое сердце колотилось.

Ее волосы упали вперед, скользнув по моей груди, и она потянулась между нами, нащупывая мой член. Я даже не знаю, что я сказал, когда почувствовал ее влажное тепло на головке своего члена. Возможно, это была молитва. Мои руки легли на ее бедра, поддерживая ее, когда она начала опускаться, дюйм за дюймом, сладкий, горячий дюйм. Я боялся, что все закончится еще до того, как она полностью сядет.