"Люди верили в это?" Эмиль прошел мимо нескольких окровавленных рук.

"Это все, во что им было позволено верить", - сказала я ему, отворачиваясь от Крейвена.

Звуки ударов лап и царапанья привели нас мимо клеток - кроме тех, с которыми нам придется иметь дело позже, - и по другому коридору, через ящики с вином и элем. Мы нашли волков как раз в тот момент, когда они входили в двойные деревянные двери в конце коридора.

Из камеры вылетела вампирша, с потоком соболиной шерсти и оскаленными клыками.

Делано схватил ее, вцепившись в горло вампирши, а передними лапами впился ей в грудь, разрывая одежду и кожу.

Я отвернулась, но смотреть было некуда: две женщины-волчицы сделали то же самое с еще двумя нападавшими. А потом остались только куски.

"Похоже, от этого у них будет расстройство желудка", - сказала я.

"Я стараюсь не думать об этом", - пробормотал Эмиль, устремив свой взгляд на Вознесенных, которые стояли внутри камеры, застыв с забытым оружием в руках. "Держу пари, они тоже стараются об этом не думать".

"Кто-нибудь из вас хочет встретить ту же участь?" спросил Киеран, протягивая свой меч к кускам пола.

Ответа изнутри не последовало, но когда все больше волков заполнили зал позади нас, Вознесенные опустили оружие.

"Мы сдаемся", - прорычал мужчина, последним отбросивший меч в сторону.

"Хорошо, что вы так поступили", - пробурчал Киеран, выбивая мечи из их рук.

И это было. Мило с их стороны. Но было уже слишком поздно. Вознесенным, которые участвовали в том, что было сделано с теми, кто стоял у их ворот, и в том, что происходило в этом городе, второго шанса не будет.

Я изо всех сил старалась не наступить на то, что осталось от Вознесенных на полу, когда входила в комнату, сопровождаемая Вонеттой и Делано. Я убрала меч в ножны и опустила капюшон.

"Поздравляю", - произнес тот же мужчина. "Ты взяла Массене. Но ты не возьмешь Солис".

Как только он открыл рот, я поняла, что это должен быть герцог Сильван. От него веяло самоуверенным превосходством. Он был ледяным блондином, высоким и хорошо сложенным в своей рубашке из тонкого атласа и бриджах. Он был привлекателен. В конце концов, в Солисе мало что ценилось выше, чем красота. Когда он посмотрел на меня, то увидел шрамы, и это было все, что он увидел.

А я видела только кровь, запятнавшую их дорогую одежду. Она запятнала каждую сшитую на заказ рубашку и лиф.

Я остановилась перед герцогом, глядя в черные глаза, которые напомнили мне о ней. Кровавую королеву. Мою мать. Ее глаза не были такими темными, безжалостными, пустыми и холодными. Но у нее была такая же жуткая искра света - хотя и гораздо глубже, - но для того, чтобы увидеть ее, не требовалось, чтобы свет падал на лицо под правильным углом. Только в тот самый момент я поняла, что свет в их глазах - это отблеск вереска.

Логично, что они должны были нести след. Кровь атлантийцев использовалась для их вознесения, и все атлантийцы несли в своей крови эфир. Именно так Вознесенные обретали почти бессмертие и силу. Их скорость и способность к исцелению.

"Остались ли еще Вознесенные?"

Ухмылка герцога Сильвана была произведением искусства. "Отвали".

Рядом со мной вздох Киерана был настолько впечатляющим, что я подумала бы, что от него дрожат стены.

"Я спрошу еще раз", - сказала я, быстро считая. Их было десять. Или частей десяти, во всяком случае, но я хотела быть уверена, что это все. "Есть ли еще?"

Прошло долгое мгновение, а затем герцог сказал: " Ты все равно убьешь нас, независимо от того, как я отвечу".

"Я бы дала тебе шанс".

Глаза герцога сузились. "Для чего?"

"Чтобы жить, не отнимая у смертных жизнь", - сказала я. "Чтобы жить среди атлантийцев".

Он уставился на меня на мгновение, а затем рассмеялся. "Ты действительно думаешь, что это возможно?" Еще один смешок разошелся по его бледным губам. "Я знаю, кто ты. Я бы узнал это лицо где угодно".

Киеран шагнул вперед.

Я подняла руку, останавливая его.

Герцог ухмыльнулся. "Ты не так долго отсутствовала, чтобы забыть, что такое смертные, Дева. Как они чертовски доверчивы. Как сильно они боятся. На что они готовы пойти, чтобы защитить свои семьи. Во что они поверят, чтобы защитить себя. Ты действительно думаешь, что они просто примут атлантийцев?"

Я ничего не сказала.

Ободренный, он подошел ближе. "И ты думаешь, что Вознесенные сделают... что? Поверят, что ты позволишь нам жить, если мы сделаем все, что ты хочешь?"

"Ты доверился Кровавой Королеве", - сказала я. "А ведь ее зовут даже не Илеана. И она не Вознесенная".

Раздалось несколько резких вдохов, но герцог не показал никаких признаков того, что мои слова были для него новостью.

"Итак, - продолжала я, - я полагаю, что все возможно. Но, как я уже сказала, я бы дала вам еще один шанс. Ты предрешил свою судьбу, когда приказал заколоть этих людей на своих воротах".

Его ноздри вспыхнули. "Вуали были прекрасным штрихом, не так ли?"

"Очень мило", - ответила я, когда Делано издал низкий рык.

"Мы не...", - начал один из других Вознесенных, мужчина с темно-каштановыми волосами.

"Заткнись", - шипел Герцог. "Ты умрешь. Я умру. Все мы умрем".

"Верно".

Его голова дернулась назад ко мне.

"Важно то, как ты умрешь", - заявила я. "Я не знаю, является ли камень крови мучительной смертью. Я видела его вблизи и лично, и, похоже, так оно и есть. Думаю, если я перережу позвоночник, боль продлится всего секунду".

Герцог сглотнул, когда его ухмылка угасла.

"Но гораздо больнее было то, как умирали те, кто был разорван на куски". Я сделала паузу, наблюдая, как напряглись уголки его рта. "Ответь на мой вопрос, и твоя смерть будет быстрой. Не отвечаешь? Я сделаю так, что тебе будет казаться, что она длится всю жизнь. Это зависит от тебя".

Он уставился на меня, и я практически видела, как в его голове крутятся колесики, ища выход из ситуации.

"Это ужасная вещь, не так ли?" Я шагнула ближе к нему, и сущность пульсировала в моей груди. "Знать, что смерть наконец-то пришла за тобой. Видеть ее прямо перед собой. Находиться с ней в одной комнате, секунды, минуты, дольше, и знать, что ты ничего не можешь сделать, чтобы предотвратить это". Мой голос понизился, стал мягче, холоднее... и дымнее. "Ничего. Это ужасает, неизбежность этого. Знание того, что если у тебя все еще есть душа, то она наверняка привязана только к одному месту. В глубине души ты, должно быть, так боишься".

По его телу пробежала мелкая, заметная дрожь.

"Как и те смертные, которых ты вывел за пределы Восхода, разорвал, питался ими и оставил превращаться. Так же, как те, что в камерах, и те, что на воротах". Я всмотрелась в его бледные черты. "Должно быть, они были так напуганы, узнав, что смерть пришла за ними от рук тех, кто, как они верили, защищал их".

Он еще раз сглотнул. "Вознесенных больше нет. И никогда не было. Никто не хочет править на краю царства". Его грудь поднялась от глубокого вздоха. "Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты такое. Вот почему ты все еще стоишь, жива и по сей день. Это не потому, что ты бог", - сказал он, скривив губы. "Это из-за крови, которая течет в твоих венах".

Мой позвоночник напрягся. "Если ты скажешь, что это из-за того, кто моя мать, я не стану ускорять твою смерть".

Герцог рассмеялся, но звук был таким же холодным и жестким, как и то пространство внутри меня. "Ты думаешь, что ты великий освободитель, не так ли? Пришла освободить смертных от Кровавой Короны. Освободить своего драгоценного мужа".

Все во мне замерло.

"Убить королеву - твою мать - и захватить эти земли во имя Атлантии?" В его глазах мелькнула искра гнева. Уголок его губ изогнулся. "Ты не сделаешь ничего подобного. Ты не выиграешь ни одной войны. Все, чего ты добьешься - это террор. Вы прольете столько крови, что улицы зальются ею, а королевства утонут в багровых реках. Все, что ты освободишь, - это смерть. Все, что ты и те, кто последует за тобой, найдут здесь, - это смерть. И если твоей любви повезет, он умрет прежде, чем увидит, что стало с..."

Развернув кинжал из кровавого камня, я вонзила его ему в грудь, пронзив его сердце и остановив ядовитые слова прежде, чем они успели проникнуть слишком глубоко. И он почувствовал это - первый осколок своего существа, первый разрыв кожи и костей. И я, со своей стороны, была благодарна ему за это.

Его бездушные глаза расширились от удивления, когда на бледной коже щек появились мелкие морщинки. Трещины углубились и превратились в паутину изломов, которая распространилась по его горлу и под воротник атласной рубашки, которую он носил на заказ. Я выдержала его взгляд, когда крошечный уголек пепла погас в его черных глазах.

И только тогда, впервые за двадцать три дня, я вообще ничего не почувствовала.