ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ДИЗЕЛЬ

— Она твоя. — Это повторяется снова и снова в голове, когда мои губы изгибаются в улыбке. Маленькая Птичка отступает еще дальше в лифт, испуганно глядя на меня. Так и должно быть. Райдер и Гарретт принесли мне новую игрушку, чтобы поиграть с ней, преподать урок. Похоже, он проявил неуважение к Райдеру, когда к нему обратились с просьбой не платить.

Когда я делаю шаг вперед, Гарретт протягивает руку и хватает меня за бицепс. Я только начал с этим парнем, когда услышал сигнал тревоги, так что я без рубашки, на что он вытягивает губы:

— Не будь с ней слишком строг.

Я перевожу взгляд с руки Гарретта, ловя его взгляд. Я бы сделал все для своих братьев, но особенно для Гарретта. Мы знаем боль друг друга, поэтому мы ближе, чем другие. Мы две родственные души.

— Я думал, тебе все равно.

— Нет, — огрызается Гарретт, опуская руку и буквально убегая, в то время как Кензо смеется, наблюдая, как брат топает прочь.

— Хотя он прав, Ди. Испытай ее, но не сломай, хорошо? Я вроде как привыкаю к этой девушке, так что поиграй с ней, но не убивай. У меня еще не было шанса сломить Рокси. — Кензо хихикает, прежде чем подмигнуть моей Маленькой Птичке и уходит, оставляя меня наедине с ней.

Роксана сглатывает, но откидывает голову назад, такая трясущаяся от страха и в то же время храбрая. Я не могу дождаться, когда сниму с нее все носимое, чтобы понять, что под этим скрывается, и Райдер только что дал мне добро. Они не знают в полной мере всего, что я делаю. Я получаю результаты, и это все, что их волнует. Они позволяют мне веселиться, позволяют мне делать то, что мне нужно, чтобы выжить.

А что насчет Маленькой Птички?

Она тоже скоро это узнает.

Войдя в лифт, я нажимаю кнопку, чтобы снова спуститься вниз. Я смотрю на нее, и, чувствуя, как страх заполняет лифт, мой член твердеет в штанах. Подойдя ближе, я вдыхаю сладкий аромат Маленькой Птички, когда она прижимается спиной к стене. Я наклоняюсь и облизываю рану на ее голове, открывая рану снова, чтобы она вновь начала кровоточить. Рокси пищит, и я смеюсь, отступая назад.

— Это будет весело, Маленькая Птичка.

Дверь открывается, и я насвистываю, поворачиваясь и направляясь в лабиринт, который представляет из себя мое логово. Здесь темно и тепло, как раз именно так, как мне нравится. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как она безрезультатно нажимает кнопки лифта. Он больше не сдвинется с места без моей карты или отпечатка ладони. Мера безопасности, которую мы ввели, когда кто-то из наших пленников высвободился из цепей и добрался до вестибюля, бродя по дому весь в крови.

Это было трудно объяснить полиции, хорошо, что у нас есть там свои люди.

— Маленькая Птичка, не заставляй меня возвращаться туда и забирать тебя силой, — напеваю я и хихикаю, когда она поднимает голову и смотрит на меня.

— К черту это, гребаная сумасшедшая задница, — бормочет моя Маленькая Птичка, выбегая из лифта и двигаясь в моем направлении. — Только попытайся убить меня, и я скормлю тебе твои собственные яйца. Хорошо?

— Позже, любовь моя, прямо сейчас нам есть с кем позабавиться. Мы можем продолжить обсуждать то, как ты хочешь прикасаться ко мне после. — Я подмигиваю и поворачиваюсь, направляясь обратно в комнату, в которой находился ранее, где меня уже ждет парень, прикованный цепью к потолку. Он уже голый и весь в крови. Парень резко возвращается в сознание, когда я вхожу, из его горла вырывается стон, а по лицу текут слезы. — Извини за это, ты же понимаешь, как трудно может быть вести бизнес и делать свою женщину счастливой, я уверен.

— Только я не твоя чертова женщина… о боже мой! — Рокси ахает, когда останавливается в дверях, ее глаза расширяются. Она в ужасе.

Я беру нож, которым пользовался ранее, и направляю его на Деклана.

— Это Деклан. Он не только оскорбил Райдера и нас, но и пытался убить Гарретта. — Цокая, я оглядываюсь на парня. — Ты и правда дурак.

— Подожди, он пытался убить Гарретта? — Рокси хмурится, ее глаза сверкают гневом. Ах, вот оно, безумие. Даже несмотря на то, что она пытается это скрыть, мы начинаем ей нравиться и в то же время Рокси продолжает ненавидеть нас. Но крайне важно, чтобы она увидела, как выглядит предательство со стороны. Что с ней будет, если она снова попытается сбежать.

Теперь Роксана наша, ей нужно это принять как данность.

Она может быть одной из нас, Гадюкой, или она может кончить как Деклан.

— За все то хорошее, что ему принесло сотрудничество с нами, — фыркаю неодобрительно. — Итак, Деклан, на чем мы с тобой остановились? Ах, да, ты собирался сказать мне, сколько Триада предложила тебе, или я собирался отрезать тебе соски.

— Дизель, — огрызается Рокси позади меня, но я игнорирую ее.

— Итак, малыш Деклан? — подсказываю я, прижимая лезвие как раз под его соском. Деклан борется с цепями, безнадежно дергая их, снова выдавливая слезу.

— Дизель, — кричит Рокси, и я начинаю резать, заставляя его кричать.

Чья-то рука опускается мне на плечо, и я поворачиваюсь с рычанием. Прижимая окровавленный нож к ее горлу, я прижимаю Рокси спиной к стене.

— Не думай, что сможешь спасти его, Маленькая Птичка. Он умрет здесь, но он может выбрать, сколько боли вынесет. Мы не можем допустить, чтобы такая угроза существовала. Этот кусок дерьма пытался убить одного из нас. Мы – Гадюки, мы не умираем. Мы наносим ответный удар. Привыкай к этому или молчи. Нравится тебе это или нет, но теперь ты часть этого. — Наклонившись, я сильнее прижимаю лезвие к горлу моей Маленькой Птички. — Никто не причинит нам вреда, никто. Теперь это касается и тебя. Ты действительно хочешь спасти жизнь этому человеку?

Рокси сглатывает, слегка порезавшись о лезвие и задыхаясь, эти губы, о которых я мечтаю уже давно, приоткрываются.

— Я...

— Тебе поможет, если я скажу, что он изнасиловал свою падчерицу? — Рокси широко раскрывает глаза, и я киваю. — Мы хорошо делаем свою работу, Маленькая Птичка. Этот сукин сын ведет подлую жизнь. Я бы все равно убил его, если бы это было не так, но я подумал, что это может помочь тебе понять, какой он на самом деле… монстр. А ты знаешь, чего боятся монстры, Маленькая Птичка?

— Чего? — шепчет она дрожащим голосом.

— Монстра, который больше их, — шепчу я, облизывая ее губы. — Они боятся меня.

Откинувшись назад, я убираю нож и позволяю Рокси свободно дышать. Ее дыхание неровно вырывается из губ, когда Маленькая Птичка смотрит на меня, ища на моем лице ответы. Ответы она найдет только внутри себя. Это тот самый момент. Если она попытается спасти его, то сама выберет свою судьбу. Рокси никогда не будет одной из нас, слишком слабой, чтобы справиться с той жизнью, которую мы ведем. А это значит, что в конце концов мне придется ее убить.

— Ты хочешь спасти его, Маленькая Птичка?

Она смотрит на мужчину позади меня, и я вижу, как она обдумывает свой ответ. Если я лгу, если он невиновен… Но таких вещей, как невинность, больше не существует, и ей нужно это понять. Каждый так или иначе грешен. Вы можете прикрыть грех лепестками роз или найти оправдание ему, но грех останется грехом. Грешник может быть богачом в сияющих доспехах или дорогом костюме, но грешник все равно остается грешником в костюме. Здесь нет черного и белого, только серое. В глубине души мы все делаем то, что считается плохим, даже если у нас благие намерения.

Я? Я же делаю это для развлечения.

Она оглядывается на меня.

— Мне нужно знать, — шепчет Рокси и сжимает нож между нами. Я отпускаю свою хватку и отступаю назад, наблюдая за ней, любопытствуя, что она предпримет. Попытается ли Рокси использовать его против меня? Это было бы горячо.

Рокси подходит ближе к мужчине, который шмыгает носом.

— Пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня, — умоляет он, изображая убедительную невинность. Я передам ему это. Интересно, плакала ли она так же, как в первый раз, когда он проскользнул ночью в ее комнату, но остановило ли это его? Нет. И это меня не остановит.

Она прижимает нож к его груди, ее рука дрожит, голос стальной.

— Ты изнасиловал ее?

Мудак замирает, переводя взгляд на меня, потом снова на нее.

— Нет, нет, конечно, нет, — кричит он, но этого колебания достаточно, я вижу, как она напрягается.

Рокси вонзает нож глубже, теперь ее рука тверда.

— Не лги мне, или я позволю ему делать все, что он хочет, пока ты не скажешь ему правду.

Черт, мой член дергается в джинсах, и я чертыхаюсь на то, стоит ли его поглаживать, пока я наблюдаю. Смотреть, как она держит этот нож… видеть ее в моей берлоге, присоединиться к ней. Это что-то делает со мной.

— Я… я... она сама напросилась! — кричит он. — Разгуливала в этих микротрусиках, дразнила меня...

Его голос прерывается визгом, когда Рокси кричит и разрезает его грудь. Отступив назад, она смотрит, грудь Роксаны тяжело вздымается, глаза жесткие и злые, она бросает мне нож. Я ловлю его в воздухе, стараясь ухватиться за острый конец, чтобы он порезал мою руку, как у нее.

— Делай с этим ублюдком все, что хочешь, сделай ему больно.

— Да, Птичка, все, что ты пожелаешь, — мурлычу я, когда она запрыгивает на стойку в задней части, болтая ногами, наблюдая за мной. Я отступаю к мужчине. Она сказала, чтобы я сделал ему больно. Это именно то, в чем я хорош. Продолжая то, что начал, я переворачиваю лезвие и ловлю его поврежденной рукой, прижимая лезвие к коже мудака одним плавным движением.

Я без предупреждения отрезаю один сосок и отбрасываю его, хватаю зажигалку, нагреваю лезвие и, когда он кричит, прижимаю его к окровавленной плоти. Запах паленой плоти доносится до меня, прежде чем я делаю то же самое с другим. Затем он падает, теряя сознание, поэтому я жду, пока ублюдок очнется. Не особо интересно, если они не приходят в сознание.

— Ты часто так делаешь.

Я смотрю на свою Маленькую Птичку.

— Это моя работа.

— Убивать? — она спрашивает, не осуждая, я думаю, просто пытаясь понять.