Я читала в книгах, что в моменты кризиса все происходит как в замедленной съемке, но со мной все не так. Обычно все проносится размытым пятном и случается так быстро, что я не могу отследить отдельные детали.
Но сейчас весь мир будто едва ползет. Возникает слишком большая задержка между звуком выстрела и тем, когда Трэвис дергается от попадания.
Я действительно вижу, как пуля вонзается в его грудь, разрывая футболку. Я вижу кровь, расползающуюся по серой ткани. И я вижу, как он падает назад.
У него уходит слишком много времени, чтобы упасть на землю.
Я слышу гулкий удар, когда он приземляется.
Я кричу. Во все горло. От абсолютной ярости.
Я поднимаю пистолет и стреляю в седеющего мужчину. Я настолько не в себе, что целюсь паршиво. Пуля свистит поверх его волос.
На его лице появляется уродливая ухмылка, когда он ступает ближе к Трэвису, который теперь распростерся на земле. Мужчина игнорирует меня. Он считает, что я не сумею ему навредить. Он собирается снова выстрелить в Трэвиса, чтобы убедиться, что он мертв.
Я точно это знаю.
Я снова целюсь. Моя ладонь настолько вспотела, что я едва могу удерживать оружие. Я стреляю. На сей раз я попадаю ему в бок.
Он охает от боли, делает пару шагов назад. Затем переводит пистолет на меня.
Теперь он зол. Он убьет меня, если сможет.
Я снова стреляю. На сей раз я попадаю ему прямо в грудь.
Он падает и больше не шевелится.
Я бросаю пистолет и бегу к Трэвису, падая на колени у его тела.
— О Боже! Трэвис? Трэвис! Ох, пожалуйста, Господи, пусть он будет жив!
К моему удивлению, глаза Трэвиса открыты, когда я тянусь к нему. Его бледные губы слабо улыбаются.
— Ох, милая. Ты очень хорошо справилась.
Я обеими ладонями зажимаю его пулевое ранение. Оно на самом деле не на груди, а ближе к плечу. Но крови так много. Она везде.
— Трэвис. Пожалуйста, Трэвис.
Он не отвечает. Его глаза закрываются. Он вообще не шевелится.
Я слышу приближающиеся голоса. Они зовут нас. Люди в отеле, должно быть, услышали выстрелы и спешат на помощь.
Теперь уже слишком поздно. Это не имеет значения.
Я сомневаюсь, что что-то будет иметь значение после этого.
Трэвис не шевелится.
Ничто из всего плохого, что со мной случилось, не причиняло такой боли, как сейчас. Я думала, что больше не плачу из-за людей. Я думала, что худшее со мной уже случилось, но только теперь я достигла конца падения.
Все для меня завершилось. Наконец-то. Конец света.
Я продолжаю попытки остановить кровотечение Трэвиса своими руками.
И я плачу.