— Почему это?

Она удивленно посмотрела на него.

— Ну, во-первых, потому, что это заставляет женщин бороться за место. Ты видишь, как ведут себя женщины в стае Джейсона. Любая женщина, которая даже смотрит на него искоса, получает неприятности от других. Пока он кого-то не выберет, так будет всегда, и это также нервирует мужчин.

— Почему?

Он вздохнул вроде как с раздражением, но улыбнулся.

— Потому что самки не хотят выбирать себе пару на тот случай, если Альфа выберет их. Его стая не была бы такой непостоянной, если бы у него была пара, он создает помехи своему собственному народу. Это естественный порядок вещей для волков. Альфы должны приходить парами, один мужчина и одна женщина, чтобы уравновесить друг друга и защитить друг друга, и защитить стаю. Альфа-самка не может по-настоящему защитить самцов, так же как альфа-самец не может справиться с самками, поэтому, чтобы стая была в гармонии, чувствовала себя в безопасности, их должно быть двое. Понятнее?

Он весело приподнял брови, и она рассмеялась.

— Да. Твой отец много раз объяснял мне иерархию оборотней за эти годы.

Когда они припарковались на траве перед домом, Крис открыл перед ней дверь и протянул руку.

— Большая часть иерархии — чушь собачья, но, когда она работает правильно, она просто… работает. Я имел в виду то, что сказал ранее о принятии решений. Наша стая работает гладко, и ты уже часть нашей семьи. Тебе стоит подумать.

Вообще-то она думала. Он просит ее стать его парой? Так небрежно? Вот как они это делали? Она никогда раньше не спрашивала, как мужчина и женщина оказываются вместе, но всегда предполагала, что это связано с чем-то физическим, например, с тем чтобы притащить ее за волосы к себе домой. Волки делали все сверх меры. Несмотря на то, что она очень любила Криса, она всегда думала, что когда решит остаться с мужчиной навсегда, то захочет знать, что он, по крайней мере, любит ее, а не просто принимает хорошее деловое решение.

Он держал ее за руку всю дорогу вокруг дома и затащил внутрь, где его мать практически выхватила ее у него. Она взяла ее лицо руками и широко улыбнулась.

— Боже мой, ты становишься все красивее с каждой нашей встречей. Не так ли, Крис?

Она посмотрела на него, и он закатил глаза.

— Думаю, я упоминал об этом раз или два.

Рене была в теле, но высокой, и она была настоящей сукой, но в хорошем смысле. Она была женщиной-Альфой не просто потому, что Джейк объявил ее своей Альфа-парой, но потому, что она могла убить кого угодно и где угодно. Даже сейчас, когда ей было ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти, она выглядела такой же молодой, как всегда. Она заставила Каденц скучать по маме.

Она удивленно посмотрела на Криса.

— Ты побрился!

Он усмехнулся, жестом махнув на Каденц и отправив в рот картофельный чипс.

— Она меня заставила. Сказала, что не будет танцевать со мной небритым.

Рене рассмеялась, и Каденц тоже, и она сказала:

— Как кто-то сможет увидеть, какой ты милый, когда ты покрыт щетиной, как бродяга?

Крис застонал, покраснев от смущения, и это было восхитительно.

— Черт, мам. Не милый, ясно? Что угодно, только не милый.

Она махнула ему рукой, отмахиваясь от его упреков, и это заставило Каденц улыбнуться еще шире, но это и немного опечалило ее. Она никогда не дразнила маму и не стеснялась ее. Ее отца, да, но не в веселом смысле.

Крис вырвал ее из рук Рене, и они прошли несколько сотен футов к тому месту, где было собрание стай, через рощу деревьев к большой поляне с поленьями и садовыми стульями, разбросанными вокруг огромной ямы, в которой ревело двадцатифутовое пламя. Из чьего-то стерео доносилась музыка, и, пока некоторые танцевали, многие волки просто болтали и болтались. Еженедельные воскресные костры, чередующиеся между домом Джейка и домом отца Джейсона, давали волкам возможность общаться и наслаждаться обществом друг друга на нейтральной территории. Волки были чрезвычайно общительными существами, и они жаждали быть рядом с другими волками.

Гул голосов стал странно тихим, когда они с Крисом вышли на поляну, держась за руки, и она действительно не понимала этого, но, опять же, она не понимала многого из того, что происходило в последние пару дней. Как будто весь город перенесли в сумеречную зону. Крис подтащил ее к открытой холодильной камере и подал бутылку красного ирландского пива, которое она любила. Она посмотрела на него, а он улыбался, очень довольный собой.

— Ты сегодня очень наблюдательный, — сказала она, откручивая крышку и делая глоток.

— Да, что ж, самое время, чтобы кто-нибудь начинал быть наблюдательным.

Он говорил так, как будто на самом деле не разговаривал с ней, и ее уши уловили сердитые шепотки с другой стороны костра. У нее было чувство, что Джейсон был зол, как и большинство Волков из его стаи, но она не могла слышать, что они говорят. И снова она не понимала почему. В конце концов, у него была Келли, и это маленькое напоминание заставило ее поморщиться, и пока она не смогла вернуться к нейтральному выражению лица, она сделала большой глоток пива.

Планируя проигнорировать стаю Джейсона всю ночь, она оставалась очень близко к Крису, наслаждаясь тем, как легко было быть с ним и стаей, к которой она была ближе всего. Крис, наконец, напомнил ей, что она обещала потанцевать с ним, если он побреется, что он и сделал, добавил он со знанием дела, и потянул ее к костру, в то время как Бретт и остальные парни в группе схватили женщин, болтающихся вокруг, и последовали за ними, все они танцевали вместе. Она и забыла, какой он хороший танцор, как и большинство волков. Легко быть скоординированным и естественно ритмичным, когда внутри тебя животное.

Хотя она изо всех сил старалась хорошо провести время, некоторые вещи беспокоили ее. Во-первых, она чувствовала на себе взгляд Джейсона, не говоря уже о взглядах стаи Трессел, все то время, пока она была с Крисом. Во-вторых, каждый раз, когда она смотрела в том направлении, чего старалась не делать, она видела лицо Келли, залитое слезами, и несколько женщин утешали ее, и она явно стояла далеко от Джейсона. И, в конце концов, Каденц была совершенно несчастна. Она ненавидела Келли за то, что та забрала Джейсона, ненавидела Джейсона за то, что он бросил ее много лет назад, ненавидела себя за то, что была отчаянно одинока, но не могла даже представить себя с Крисом.

Он был всем, о чем только может мечтать девушка: великолепный, очаровательный, с отличной работой, собственным домом и милой улыбкой. Он был из тех парней, которые улыбаются так, что у тебя подгибаются колени и трепещет сердце. Только с ней этого не случалось. Он нравился ей, она любила его семью и стаю Гарра, но он не был Джейсоном. Как можно быть с кем-то, когда твое сердце принадлежит кому-то другому?

После полудюжины песен, когда она была полностью возбуждена только от всего, что делал Крис, не говоря уже об энергетике от других волков, когда они танцевали, ее потащили обратно в дом, Крис обнял ее за плечи, а группа шла за ними. Предложение о том, что они немного зажгут, было для нее как музыка. Много лет назад, когда они впервые обнаружили, что она умеет петь, они проводили время за диджейским пультом во время костров, распевая песни по радио, пока ребята играли на своих акустических инструментах. Это был один из самых счастливых моментов в ее жизни, хотя она всегда хотела, чтобы Джейсон разделил его с ней, а не стоял снаружи и смотрел на нее неодобрительно.

Крис сел в кресло, стоявшее рядом с кушеткой, и вытащил из ниоткуда футляр акустической «Малибу». Она села на край дивана рядом с ним, поджав одну ногу под другую. Стая Гарра начала просачиваться в дом, глаза Рене сияли от счастья, но гримаса на лице Джейка не вязалась с тем, что всегда было веселым времяпровождением. После быстрой мелодии и легкого подтрунивания они играли, и она пела, а Крис аккомпанировал ей. Ее диапазон был большим, как сопрано, так и альт, а у Криса был тенор, который подходил почти идеально. Они пели и играли часами, и она действительно могла раствориться в музыке и ощущении семьи, которое давала ей стая. Впервые за очень долгое время она почувствовала себя по-настоящему своей. Стая Джейсона, все женщины ненавидели ее, за исключением Келли и, конечно, тех, кто был в паре. Но те, что были ее возраста или старше, заставляли ее чувствовать себя каким-то ужасным существом, появившейся из недр ада, чтобы мучить их. Стая Джейка была другой, и, возможно, Крис был прав. Джейк был альфой и женат, так что женщины не боролись за желанное положение, не боялись каждой проходящей мимо женщины.

Когда их голоса затихли, Крис отложил гитару, встал и протянул ей руку, мягко подтягивая ее к себе. Рене обняла ее по пути к двери и сказала:

— Мы должны сходить на ланч на этой неделе, дорогая.

— С удовольствием.

— Хорошо, я соберу девочек, как насчет завтра в «Одинокой Звезде» в час?

Каденц согласилась, с нетерпением ожидая этого. Было бы здорово провести день девочек. Крис говорил ей, как потрясающе она звучит, и как ему нравится петь с ней, когда внезапно раздались шаги, и Крис задвинул ее к себе за спину. Это была инстинктивная реакция с его стороны, но она все равно согрела ее. Келли, с Майклом за ней, ворвалась в дом, а Каденц увидела Джейсона на крыльце, скрестившего руки на груди, с сердитым выражением на лице.

— Каденц, пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, поговори со мной, — выдохнула Келли, на ее щеках выступили слезы.

Келли была сама не своя; Каденц никогда не видела, чтобы она плакала публично. Она была похожа на Каденцию, страдала молча на публике и сходила с ума в одиночестве.

Каденц обняла бы ее, назвала бы идиоткой и сказала, что любит. Но она не могла выбросить из головы образ Келли и Джейсона, даже несмотря на то, что в первую очередь ее мозг был тем, кто поместил его туда. Она подумала, что это будет преследовать ее вечно. Покачав головой Келли, Каденц потянула Криса назад к грузовику. Он закрыл за ней пассажирскую дверь, пока Майкл обнимал Келли, а она рыдала у него на плече. Каденц закрыла глаза от боли и слез, которые наступали, когда они отъезжали.