Я полагался на свои предвзятые понятия, и это моя роковая ошибка.

Всегда подтверждайте свои выводы.

Что могло случиться с такой девушкой, как Кайри, что превратило ее в убийцу? Женщины-серийные убийцы — редкая порода, даже более редкая, чем напарники.

У нее не было явных признаков психопатичности, так что, скорее всего, она такой не родилась. Какой-то провоцирующий инцидент в ее жизни спровоцировал это превращение.

Раскрытие этой ключевой информации о ней станет тем кусочком головоломки, который мне нужно использовать против нее, чтобы убрать ее из своей жизни.

Как правило, когда убийцы обнаруживают, что охотятся на одной территории, один из них решает уйти, опасаясь быть обнаруженным. Два главных хищника не могут занимать одно охотничье угодье.

Как биолог, специализирующийся на изучении дикой природы, Кайри понимает это лучше, чем кто-либо другой.

Наша биологическая структура отвергает менталитет стада. Если тот или иной отказывается сдавать территорию, остается единственный вариант — ликвидация.

Выживание любыми необходимыми средствами.

Не знаю, когда она обнаружила меня, но ведь решила остаться.

Это ее единственный фатальный недостаток.

Она думает, что умнее меня и сможет манипулировать так же, как манипулирует всеми вокруг. Она понятия не имеет, с чем столкнулась.

Она дала мне подсказку, когда сказала, что мы встречались раньше.

Чего бы ни хотела от меня Кайри, все начинается с того момента.

Следующие полчаса я наблюдаю за горсткой студентов, которые просачиваются на кафедру. При виде Кайри во мне поднимается волна возбуждения, и я мысленно подавляю это раздражающее ощущение. Рефлекторно я дотрагиваюсь до своего кармана в поисках предмета, который всегда был там, понимая, что его там нет.

Стиснув челюсти, я без всякой необходимости начинаю заново измерять обесцвеченные резцы, пока мое периферийное зрение отслеживает ее движения. На ней черная юбка-карандаш и блузка цвета шампанского. Ее рыжевато-каштановые волосы собраны в стильную прическу, макияж на месте, она выглядит хорошо отдохнувшей, как будто ночью не хоронила тело.

Она несет свою награду — ту самую, которую я должен был вручить ей вчера вечером. Лучезарно улыбается и принимает поздравления от нескольких коллег, прежде чем поставить трофей на полку вдоль стены своего офиса.

Когда она, наконец, замечает букет цветов на своем столе, ее взгляд сразу же устремляется к кабинету Брэда через коридор.

Нет, они не от хилого любовника.

Она любуется редкими гималайскими голубыми маками, пока ищет открытку, затем ее сияющая улыбка спадает, когда она замечает ленту, обвязанную вокруг стеблей.

Ее пристальный взгляд встречается с моим.

Невозможно описать тот прилив адреналина, который проносится по моим венам. По замыслу, я стараюсь отделять свою личную жизнь от работы, по крайней мере, когда нахожусь в пределах лабораторного пространства. Это приводит к череде монотонных дней, пока я снова не смогу достичь кайфа, и сейчас не могу отрицать, что блаженство чертовски близко.

Ее пристальный взгляд фокусируется на мне, и я сдерживаюсь, чтобы не растянуть губы в довольной улыбке.

Наблюдаю, как она аккуратно развязывает ленту, сворачивает ее в тугой клубок и засовывает в карман юбки.

Я снимаю одноразовые перчатки и бросаю их в корзину для опасных отходов по пути к ее кабинету. Останавливаюсь в дверном проеме и прислоняюсь к косяку.

— Хорошо спалось, Джек? — спрашивает Кайри, вызывая ответную боль в ушибленной электрошокером плоти моей груди.

— Как будто меня ударили током и накачали мидазоламом, — говорю я, отвечая на ее язвительное замечание.

Она хлопает на меня своими густыми ресницами.

— Кажется, это первый раз, когда я нахожусь в твоем офисе, — я рассматриваю награды на книжной полке, фотографии в рамках. Не знаю, принадлежат ли они семье или друзьям, но они выглядят постановочными. Как будто она прифотошопила себя.

Она умело натягивает улыбку, ее пухлые розовые губы привлекают мое внимание.

— Технически, Джек, ты не в моем офисе.

Я принимаю вызов и смело вхожу внутрь, чувствуя, как воздух маленькой комнаты наполняется энергией, когда каждый из нас пытается доминировать в пространстве.

— Твоя мать? — спрашиваю я, кивая в сторону зернистой фотографии в центре полки.

Тень беспокойства пробегает по ее лицу, губы слегка поджимаются, прежде чем она придает своим чертам приятный вид.

— Ты здесь не для светской беседы, — говорит она. — Ты ненавидишь это. Да вообще никаких разговоров не выносишь.

Я позволяю своему рту изогнуться в кривой ухмылке. Ей нравится хвастаться тем, как хорошо она меня знает. Я мог бы прямо подойти и спросить ее, какой была наша самая первая встреча, но не сомневаюсь, что это только еще больше распалит ее. Она скрепя зубы работала бок о бок со мной в течение трех лет; сейчас она не так легко даст мне ответ.

— Понравился подарок? — спрашиваю я, опуская взгляд на бледно-голубые цветы.

— Я восхищена. Они прекрасны.

— Это редкий вид, — говорю я, придвигаясь на дюйм ближе к ее столу. — Я выращиваю их сам, вместе с другими особыми видами.

— Возбуждает, — невозмутимо отвечает она. Затем наклоняет голову, изучая лепестки цветов более внимательно. Цветовые сочетания варьируются от яркого до мягкого бледно-голубого. Должен добавить, что это нелегкий подвиг, поскольку мне пришлось разводить маки в течение трех лет, чтобы получить желаемый цвет.

Когда ее пристальный взгляд поднимается, чтобы встретиться с моим, я вижу оттенки в ее радужках, массив из самого темно-синего около зрачка, переходящий в бледные оттенки серо-голубого возле темного кольца с краю.

Кайри отодвигает букет в сторону.

— А тебе понравился мой подарок? — она приподнимает бедро и похлопывает себя по карману, намекая на полоску рубашки, которую я оторвал от туловища после того, как откопал.

Технически, я выкопал половину тела.

Я провожу рукой по своему кашемировому галстуку, стараясь взять себя в руки, подавляя вспышку гнева, вызванную ее насмешками. Опираюсь ладонью о край стола, опуская лицо, чтобы оказаться на одном уровне с ней.

— Ваш подарок показался мне неполным, доктор Рот. Где все остальное? — требую я.

Это делает ее улыбку еще более яркой и властной.

— Какой ты любопытный, а?

Образ моих рук на ее горле возникает так яростно, что мне приходится оттолкнуться от стола, чтобы убрать ее из зоны досягаемости. Я закрываю стеклянную дверь, отгоняя все отвлекающие факторы и запечатывая нас внутри.

— Это не игра, Кайри, — говорю я, мой тон понижается до убийственных децибел, когда я смотрю на нее. — Ты ведешь себя как ребенок, устраиваешь истерику из-за того, что я не помню нашу первую встречу?

Ее рот сжимается в вынужденную гримасу.

— О-оу. Держу пари, ты не относишься так пренебрежительно к другим своим встречам на одну ночь.

Я медленно киваю. Точно знаю, что не трахал эту девушку и потом не игнорировал. Я так не делаю.

Подходя ближе, я засовываю руки в карманы, чтобы не поддаться искушению задушить ее.

— Ты не брошенная любовница, Кайри, но такая сентиментальная, — говорю я, зарабатывая насмешливый хмурый взгляд с ее стороны. Из нашего прошлого общения я понял, что ей не нравятся мои выговоры. — Ты позволяешь эмоциям управлять твоими действиями. Ты все делала импульсивно, как чертова дилетантка, когда убила того аспиранта. Прямо здесь, в университете, где работаешь.

Как только слова вырываются наружу, я не могу забрать их обратно. Они бомбят воздух между нами, как взрывающаяся звезда, и ничто не мешает нам обоим упасть в бездну.

— Будут последствия, — говорю я, понизив голос.

Поскольку торжество состоялось вчера вечером, как и предполагал Кэннон, несколько человек могут не прийти сегодня. Отсутствие одного студента не вызовет особого внимания. Но через два дня начнутся вопросы. Звонки. Друзья будут гадать. Семья позвонит в университет.

— Ты забавный, Джек, — она обходит свой стол и присаживается бедром на край, скрестив руки на груди. — Никто на самом деле не понимает, насколько ты смешной. Но я знаю. Потому что либо у тебя просто очень сухой юмор, либо ты гребаный лицемер, — она переводит взгляд на лабораторию и мое рабочее место в другом конце коридора, прежде чем бросить на меня уничтожающий взгляд. — Пропавшая. Без вести. Коала.

Геокодированное местоположение одной из моих жертв. Похороненные глубоко в местах разложения. Об этом она болтала прошлой ночью, о местонахождении тел, от которых я избавился на ферме трупов.

Я молчу, позволяя напряжению между нами усиливаться.

Как я и предполагал, она заговорила первой; она не выносит даже минутного молчания.

— Как эти последствия могут меня коснуться? — спрашивает она.

Хмурю лоб.

— А ты не махала мне отрубленной рукой?

Она пренебрежительно пожимает плечами.

— Просто об этом нет никаких доказательств. Из нас двоих, полагаю, что я единственная, у кого есть алиби на прошлую ночь, — она наклоняет голову, чтобы оглядеть меня, и кокетливо машет Брэду пальцами.

Сжимаю челюсть.

— Так что… — она растягивает слова. — Будут последствия. У тебя, Джек, — ее губы растягиваются в самодовольной улыбке.

Ей это нравится.

Какова бы ни была цель этой девушки, она определенно жаждет заставить меня страдать.

Я мог бы остановить это прямо сейчас. Просто проследить за ней до дома сегодня. Подождать, пока она заснет в своей постели. Закрыть ей рот рукой и вырубить. Мне бы не понадобилось успокоительное. Или электрошокер. Я могу связать доктора Рот в личной холодильной камере менее чем за двадцать четыре часа, где выпытаю из нее ответы, а затем избавлюсь от досадной проблемы.

Жизнь вернулась бы в нормальное русло.

Я мог бы даже повесить это на Брэда. Избавиться от двух проблем одновременно.