— Он знает, что что-то не так, — говорит Брэд, бросив на меня взгляд, который сообщает, что я заблуждаюсь, думая, что могу избегать двоюродного брата моего отца. — И уже на пути сюда.

Только слова Брэда стихают, как снаружи кабинета доносится шум, гулкий голос дяди Эрни проникает сквозь деревянную дверь и дает понять, чего мне ожидать. Из-под отяжелевших век смотрю на дверь, ожидая, когда та распахнется.

— Какого черта произошло? — вопит Эрни, врываясь в дверь так, что та ударяется о стену.

— Я не в настроении, — спокойно отвечаю я. — Если ты пришел выпить за старика, то садись, я тебе налью. Если нет — проваливай и оставь меня в покое.

Ноздри Эрни опасно раздуваются. Мне насрать.

— Где, черт тебя дери, ты был?

— Хоронил отца, — рычу я, мои люди появляются позади дяди, готовые по моему кивку вышвырнуть его отсюда. Рябь замешательства, которая пробегает по лицу Эрни, — что-то новенькое.

— Его не было в гробу, — выдыхает он, все понимая. Старик тянется к дверному косяку, чтобы удержаться. — Я хотел засвидетельствовать свое почтение, Дэнни. Попрощаться.

Не обращая внимания на его боль, встаю на неустойчивых ногах, беру новую бутылку скотча и снова занимаю свое место.

— Так было нужно.

— Как ты мог?

Мой кулак врезается в стол, и удар отдается громким эхом.

— Пи*дец как легко. Кто-то хочет моей смерти, Эрни, и сегодня у них была идеальная возможность избавиться от меня. Я знаю, как устроен этот мир. Чем крупнее, искуснее и смелее убийство, тем больше удовлетворения. Никто не знает этого лучше меня. Так что, прости, если ты немного расстроен тем, что я все еще дышу.

— Ты обманул всех. Те люди пришли проводить твоего отца.

Я усмехаюсь. Никто из них не любил его так, как я. Всем им было плевать на него. Бьюсь об заклад, большинство пришло только для того, чтобы убедиться, что старый язычник определенно мертв и похоронен.

Лицо дяди Эрни несколько смягчается, и его губы медленно растягиваются в улыбке сожаления.

— Ты действительно сын своего отца, не так ли? — Он качает головой и хромает вперед, поврежденное колено явно доставляет ему сегодня неудобство. Сгорбившись в кресле, он указывает на бутылку в моей руке. — Налей мне, черт возьми.

Я наливаю скотч в два стакана и толкаю их через стол Эрни и Брэду, оставив бутылку себе.

— За отца, — говорю я, поднося бутылку к их бокалам. Они бормочут свои тосты и выпивают со мной.

— Значит, сотни людей молились пустому гробу? — спрашивает Эрни.

— Не совсем, — встревает Брэд, тыча пальцем через плечо. Я пользуюсь его объяснением, чтобы выпить еще скотча. — Не знаю, заметил ли ты, но нас, вроде как, завалило кирпичами после того, как какой-то ублюдок *банул по нашим задницам ядерной бомбой.

Эрни издает смешок, явно удивленный.

— Ну, будь я проклят. Так где же он?

— Где-то затаился. — С каждой секундой мои слова становятся все более невнятными, веки тяжелеют из-за того, что я пью скотч, как воду. — Я дам тебе знать, когда пыль уляжется.

Эрни усмехается.

— Если в вас и дальше будут пускать бомбы, это займет какое-то время. — Кряхтя, он встает. — Будь осторожен, Дэнни.

— Всегда, дядя, — бормочу я, проглатывая еще несколько дюймов янтарной жидкости. Он качает седой головой, расплываясь в нежной улыбке. — Позвони мне. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Мой кивок несколько неконтролируемый, скотч уже на пути к тому, чтобы полностью взять власть надо мной. Хорошо. Надеюсь, он меня вырубит.

После ухода Эрни мой гребаный телефон снова начинает трезвонить.

— Отъ*битесь, — невнятно бормочу я, выключая мобильный и с трудом вставая на ноги. — Если я кому-нибудь понадоблюсь, я буду в своей комнате.

Я едва замечаю плохо скрываемое веселье Брэда, пока пробираюсь мимо него, присосавшись к горлышку драгоценной бутылки. Спотыкаясь, останавливаюсь прямо перед дверью и хмуро вытираю рот.

— У меня же нет комнаты. Какой-то у*бок взорвал ее. — Я поворачиваюсь к Брэду. — Кто взорвал мою комнату?

Я поднимаю бутылку, когда он начинает говорить.

— Похрен. Узнаю кто, засуну пистолет им в задницу и изнасилую, прежде чем выстрелить. — Брэд вздрагивает, но молчит. — Я буду там, докуда смогу дойти, прежде чем рухнуть.

Тянусь к дверной ручке, но промахиваюсь, поэтому зажмуриваю один глаз, чтобы сфокусироваться. Слышу позади смешок Брэда.

— Заткнись, нах…

Мое требование обрывается, когда дверь распахивается и бьет меня по лицу, в оцепенении отбрасывая назад. Я приземляюсь на спину с глухим стуком, удар вышибает из меня дух, а также отшвыривает мой скотч в сторону.

— Дерьмо, — ругаюсь я, переворачиваясь на бок и пытаясь дотянуться до откатывающейся бутылки.

— Что происходит?

Милый, знакомый голосок заставляет мою руку зависнуть, а меня снова перекатиться на спину. Смотрю вверх и моргаю, от двоящихся надо мной тел у меня кружится голова.

— Роуз? — спрашиваю я, хватаясь за голову в попытке навести фокус.

— Он нажрался, — доносится сзади голос Брэда, но я не отвожу глаз от ее расплывчатого видения.

— Я похоронил отца, — мямлю я. — Имею полное право нажраться. Так что, иди на х*й. Идите на х*й все. Всех на х*й.

С чрезмерным усилием поднимаю голову, указывая безвольной рукой на Роуз.

— И особенно на х*й тебя.

Требуется слишком много сил, чтобы держать голову ровно, и я тут же психую из-за того, что она падает обратно на ковер. В мозгу гремит, когда мой череп соприкасается с полом.

— Бл*дь.

Я кряхчу, неуклюже пытаясь потереть голову. Я напился в хлам. Не думаю, что когда-либо был так пьян. Быть пьяным — значит быть уязвимым, но я не настолько горю желанием осознавать, что какое-то время уже был уязвим.

— И это твоя вина, — выплевываю я, чувствуя под мышками чьи-то руки. — Отстаньте от меня.

— Сколько он выпил? — Голос Роуз звучит обеспокоено. Гребаная шутка.

— Недостаточно.

Я еще не без сознания. Перевернувшись, я вырываюсь из их рук, и ищу на полу свою бутылку.

— Где вы ее спрятали? — обвиняю я.

— Да вашу ж мать, — бормочет Брэд.

Внезапно я встаю на ноги, хотя и далеко не устойчиво. Чувствую невесомость, и только когда Роуз кричит и что-то сталкивается с моим плечом, я понимаю, что падаю.

— Бл*дь.

Я снова оказываюсь на полу с глухим стуком. Извергаемая мною ругань, говорит о том, насколько я невменяем, Брэд и Роуз не очень-то ценят мое состояние, но мне плевать. Я чувствую себя прекрасно. Чувство свободы и облегчения, которые дает такая степень опьянения, весьма раскрепощает.

— Пьяным ты не очень мне нравишься, — бормочет Роуз, опускаясь на колени рядом со мной.

Какая дерзкая.

— Ну... — Я тычу в нее пальцем, пытаясь сфокусироваться на кончике, пока он кружит в воздухе сам по себе. Вздохнув, она берет меня за палец и крепко его держит.

— Что — ну? — спрашивает она.

— Ну. — Без понятия копаюсь в голове в поисках того, что собирался сказать. — А, вот.

Я фыркаю, заставляя свое лицо нахмуриться. Или выдать что-то близкое.

— Ну, а мне не нравится, что ты режешь себе руки. И-и-и мне не нравится, что тебе не больно, потому что мне чертовски больно. — Я неуклюже дергаю рукав рубашки и срываю повязку, словно показывая ей свою агонию. — Я сделал это из-за тебя.

— Ради всего святого. — Брэд наклоняется, его лицо приближается, и я могу разглядеть его немного четче. Его брови вскинуты вверх. Осуждая. — Пора спать.

— Иди на х*й. У меня нет кровати. — Я выбрасываю руку и ловлю Роуз за запястье. — Отведи меня в ее комнату.

Брэд смотрит на Роуз, и это меня бесит.

— Чего ты на нее смотришь? Я, бл*дь, ска... азал тебе, отвести меня в ее комнату. В ее постель.

Я начинаю вскакивать, отбиваясь от их рук, когда они оба пытаются мне помочь.

— Это мой гребаный дом. Моя гребаная кровать. Моя гребаная жизнь.

Пошатываясь, шаркаю к двери, врезаясь плечом в косяк.

— И она, — я слишком быстро оборачиваюсь, головокружение уносит меня на несколько шагов в сторону, прежде чем я останавливаюсь и, сузив глаза, насколько это возможно, смотрю на Роуз, — тоже моя. У кого-нибудь есть с этим проблемы?

Протестов я не слышу, хотя и не вижу лиц, чтобы оценить реакцию. Так что, отправляюсь снова в путь, как мячик, отскакивая от стен, пока двигаюсь по коридору. Пи*дец, я ужрался.

Я вижу, как из кухни в коридор выходит Эстер с подносом.

— Ма-а-ама, — гулко тяну я, и она вздрагивает, останавливаясь, как вкопанная, и смотрит за мое плечо.

Я следую за ее взглядом и обнаруживаю не только Брэда и Роуз, но и всех остальных моих людей. Тот факт, что они абсолютно не имеют понятия об истинной личности Эстер, в данный момент ускользает от меня. Я пожимаю плечами и возвращаю внимание к матери.

— Сегодня я похоронил человека, который спас меня, — заявляю я. — Единственного... единственного гре... гребаного человека в этом мире, у кото-о-орого нашлось дл... для меня время.

Я наклоняюсь вперед, приближая свое лицо к лицу Эстер.

— Потому что ты ни хрена для меня не сделала, не так ли? Моя родная гребаная мммамммаа бросила меня на... избиение, изнасилования и пытки.

Кажется, я слышу позади несколько охов. Хотя и не уверен.

— Миллион благодарностей, мама, — ухмыляюсь я, слепо хватаясь за перила лестницы. — Я пошел спать.

— Хорошая мысль, — прямо говорит она, и я фыркаю про себя, глядя вверх по лестнице. Там должно быть миллион гребаных ступенек.

Беру приступом первую. Прищурившись, поднимаю ногу и ставлю ее на ту же ступеньку. Слышу за спиной серию вздохов и поворачиваюсь, слишком быстро, для моего пьяного рассудка. Резко падаю вниз, сильно ударяясь задницей о край ступеньки, и растягиваюсь, по крайней мере, на десяти из миллиона ступеней.

— Откуда у меня так до хрена ступеней? — обращаюсь я ни к кому конкретно.

— Готов? — Голос Роуз звучит хрипло и отдаленно. Она уходит? Она, бл*дь, не может.

— Кто-нибудь, остановите ее, — требую я. — Она моя пленница.

— Заткнись, кретин. — Теперь она близко, я чувствую ее дыхание на своей щеке и пытаюсь поймать, но хватаю лишь воздух. — Ринго, бери его за ноги. Брэд, ты за руки. Эстер, не могли бы вы принести воды в мою комнату?