ГЛАВА 15

ДЭННИ

На обратном пути с верфи я вижу, как Брэду не терпится начать словесную тираду, его стиснутые челюсти свидетельствуют о том, как сильно он прикусывает язык. Я его понимаю. В моей голове тоже кружатся мысли, но по большей части я наблюдаю за Роуз, безучастно вперившуюся взглядом в спинку сиденья Ринго, чем ближе мы приближаемся к моему дому, ее трясет все сильнее. Притянув ее к себе, пытаюсь крепко держать, чтобы остановить ее дрожь. Она даже не удостаивает меня взглядом. С того момента, как я встретил Роуз Лилиан Кэссиди, мне захотелось пробить ее оборону. Сделать ей больно хотя бы для того, чтобы доказать себе, что ей можно причинить боль. И, возможно, найти в этом некое утешение. Вид ее в таком состоянии произвел на меня неизгладимое впечатление. Это была не моя вина. Но я все равно ненавижу себя.

Мы все еще в гидрокостюмах после быстрого отбытия с верфи, и, подъезжая к особняку, я вынужден осторожно вывести Роуз из машины, когда она не показывает никаких признаков движения, погрузившись в транс. Я веду ее вверх по ступенькам, поправляя одеяло на ее плечах. Эстер ждет в вестибюле, она хмурится, как только замечает нас.

— Я сам, — говорю я и прохожу мимо нее, придерживая Роуз за плечи и направляя ее вверх по лестнице. Она как зомби. Я почти уверен, что она рухнет камнем, если я ее отпущу.

— Дэнни? — зовет Брэд, я оглядываюсь и вижу его разведенные в сторону руки ладонями вверх. — Разве мы не должны тащить свои задницы в кабинет и все обсудить?

Он отчаянно пытается выплеснуть все проклятия, которые сдерживал в машине. Ему придется подождать. В последнее время я отгораживаюсь от него на каждом шагу. Состояние моей руки, ушибленного носа. Он не получил от меня никаких объяснений, и это серьезно его бесит.

Бросаю на него убийственный взгляд.

— Налей мне выпить. — Ловлю покачивание его головы, когда отворачиваюсь и продолжаю подниматься по лестнице. На х*й его. Я не могу оставить Роуз, даже если бы захотел.

Я не задаюсь вопросом, почему не дохожу до ее спальни. На целую комнату. Открываю дверь своей спальни и завожу ее внутрь, ногой захлопывая дверь за собой, прежде чем подвести Роуз к кровати. Стягиваю с нее гидрокостюм, она остается стоять спиной ко мне, в одном нижнем белье, а затем раздеваюсь сам, наблюдая за ее неподвижным телом. Я хмурюсь, когда разворачиваю ее и вижу остекленевшие, пустые глаза. Я уже скучаю по огню в них. Обхватив ладонями ее щеки, притягиваю ее лицо к себе. Она смотрит сквозь меня.

— Роуз?

Встряхиваю ее, начиная волноваться. Стоит ли вызвать врача для осмотра? Шок словно парализовал ее. Ответа я не получаю, лишь огромные зрачки. Мне просто нужно, чтобы она сказала, что с ней все в порядке. В отчаянии касаюсь ее губ крепким, но целомудренным поцелуем. И когда отстраняюсь, вижу это. Искру жизни в ее глазах. Поэтому снова целую. Еще раз, жестко и целомудренно, всякий раз отстраняясь, чтобы увидеть больше искр. Огонь там, горит в глубине ее голубых глаз.

Чернота зрачков сужается, и девушка моргает, сосредотачиваясь на мне. И я снова ее целую. На этот раз задерживаюсь на несколько секунд, чувствуя, как она прижимается ко мне. И слыша тихое хныканье. Но ее руки безвольно висят по бокам.

— Нет. — Она отступает, опуская взгляд на наши босые ноги. — Ты не должен меня целовать.

Я не сторонник путаницы. Моя жизнь слишком прямолинейна. В ней нет места недоразумениям. Так что теперь я немного в замешательстве.

— Почему?

— Просто не должен.

Она пытается отвернуться, но я хватаю ее за запястье, останавливая. Вне всяких сомнений надо дать ей уйти, но странное чувство собственничества требует объяснения. Конечно, оно есть и довольно простое. Она чуть не умерла, но страх не идет рука об руку с Роуз. Она ясно демонстрировала это с самого первого дня, так что же изменилось теперь?

— Отпусти меня, — умоляет она, что заставляет меня заподозрить неладное.

— Нет, — возражаю я, и в моем тоне нет ни гнева, ни раздражения. Просто ничего.

Глядя на меня, она пытается совладать с дрожащей нижней губой.

— Тебе нужно отправить меня прочь, Дэнни.

— Ни хрена подобного. — Я смеюсь, но совсем не весело. — Ты забыла, зачем ты здесь, Роуз.

— Да, — кричит она, яростно вырывая руку из моей хватки. — Да, я забыла. Так что напомни мне.

Ее ладонь приближается к моему лицу, прежде чем я замечаю, что она шевельнулась, и хотя у меня еще есть время уклониться от удара, я этого не делаю. Позволяю залепить себе мощную пощечину, гнев придал ее ладони силу. Я знаю, чего она добивается. Хочет, чтобы я ударил ее в ответ. Чтобы напомнил ей. Я не бью. Не хочу. Но легко беру за шею и прижимаю к ближайшей стене. Да, я зол, но не из-за пощечины. Я чертовски взбешен, потому что она отступает. Я, наконец, сдался, а она теперь идет на попятную. Ни хрена я ей этого не позволю.

Сдавливаю пальцы сильнее, приближаясь к ее лицу. Мой рык очень реален. Кровь очень горяча. Ладонью я чувствую, как она сглатывает, ее лицо напряжено от негодования. Я разворачиваю ее и прижимаю к стене, удерживая одной рукой за шею, а другой скользя большим пальцем по краю ее трусиков. Она резко вдыхает, но не отталкивает меня.

— Хочешь кусочек меня, Роуз? — цежу сквозь зубы, срывая с нее трусики и отбрасывая их в сторону.

Она вскрикивает, ее голова клонится к плечу. Это дает мне идеальный доступ к ее шее, и мой рот естественным образом опускается туда. Я облизываю ее кожу. На вкус она как соль. Соль, море и гребаный рай.

— Настоящего меня?

Сильно кусаю ее плоть, тянусь к ее груди и стягиваю чашечки лифчика. Никакого сопротивления. Никакого отказа. Согласие полыхает огнем на каждом дюйме ее тела. Мой член в боксерах увеличивается, потираясь о материал, и сильно твердеет. Стянув пояс, освобождаю его, застонав, когда кончик скользит по промежности ее попки.

— Скажи, что ты этого хочешь. — Держа член, вывожу линии по ее заднице, оставляя за собой следы предэякулята. — Скажи, что хочешь, чтобы мой толстый член врезался в твою отчаявшуюся киску.

Роуз упирается кулаками в стену и сильно бьет по ней, а я снова вонзаю зубы в ее шею.

— Скажи. — Внезапно мне нужно ее словесное одобрение. Нужно, чтобы она умоляла.

— Нет.

Хриплый отказ не говорит мне, что я не могу ее трахнуть. Но я все равно не буду. Нет, пока она не скажет волшебное слово. Это уничтожает меня, но я отпускаю член, разжимаю зубы и отстраняюсь от нее, двигаясь назад.

— Нет, — кричит она в тот момент, когда я больше не прикасаюсь к ней, прижимается к стене и колотит по ней кулаками в безумном ритме.

Если бы я не был так чертовски не удовлетворен, то улыбнулся бы. Но улыбка мне сейчас не по силам. Просто за гранью возможного.

— Вон из моей комнаты, — рычу я. — Вали из отсюда, пока я тебя не вышвырнул.

Я либо вышвырну ее, либо оттрахаю без нужного мне разрешения. А я не могу этого сделать. Я отказываюсь это делать, как бы она этого ни хотела. Как бы мне это ни было нужно.

Она беснуется у стены, не выказывая никаких признаков подчинения моему приказу. Это разжигает во мне огонь как желания, так и гнева. Я устремляюсь вперед, хватаю ее за руку и толкаю к двери. Она борется со мной, как я и ожидал, пытаясь оторвать мои пальцы от своей плоти, бьет и шлепает, пока я тащу ее к выходу. Было бы легко потерять хладнокровие. Легко сбить ее с ног одним ударом. У меня никогда не было желания наброситься на женщину, и даже отсутствие контроля в этот момент не изменит этого. Я распахиваю дверь и поворачиваюсь к ней.

И получаю удар кулаком по челюсти.

От удивления отшатываюсь, моргая сквозь звезды в глазах, пока не различаю Роуз. У нее ох*енный хук справа. Я двигаю челюстью, практически вправляя ее на место. Выражение ее глаз говорит мне, что она тоже удивлена, ее тело снова застыло. Я не знаю, что с этим делать.

— Ты только что, мать твою, ударила меня, — констатирую я очевидное, пялясь на нее, как баран.

Роуз отступает назад, настороженная, с широко распахнутыми глазами. Думает, я отплачу ей тем же. О, обязательно. Я бросаюсь вперед, хватаю ее и разворачиваю, пока ее спина не врезается мне в грудь. Беру ее за запястья и скрещиваю ей руки спереди, обездвиживая, при этом тревожа свою повязку. Не обращая внимания на вспышку боли от задетых об ее тело порезов, пригвождаю к стене.

— Скажи это, — шепчут мои губы у ее уха.

Она кивает.

— Скажи «да», Роуз, — требую я, прильнув к ней и прижимая ее к стене. Мой член снова готов к бою.

— Да, — хнычет она так, будто в любой момент может расплакаться.

Я выдыхаю и медленно отпускаю ее руки. Она раздвигает ноги. Мои ладони перемещаются ей на талию. Роуз поворачивает лицо в сторону. Подается задницей назад, будто в приглашении.

— Да, — повторяет она, на этот раз спокойно.

Я смотрю на свой член. Чертяка истекает влагой. Потянувшись вперед, берусь за резинку для волос и стягиваю ее, освобождая влажные волны. Скольжу по ним рукой и сжимаю в кулак, мое тело движется вперед. Кончик члена упирается между ее ягодиц, мое тело предвкушает удовольствие, которое оно знает, скоро получит.

Я. Очень. Готов.

Меня ведет отчаяние.

— Скажи, что ты на противозачаточных, — приказываю я, проводя кончиком пальца вдоль ее позвоночника и щелкая застежкой лифчика. Она кивает. — Скажи, что до меня ты всегда использовала защиту.

— Всегда. Теперь скажи мне то же самое.

— Всегда.

Взяв ее за бедра, дергаю их на себя, делаю шаг вперед и располагаюсь у ее входа. Мой член не нуждается в руководстве. Он точно знает, где хочет быть, и я со сдавленным рычанием проталкиваюсь в нее. Мои зубы сжимаются. Мышцы напрягаются. Тело сводит судорога от удовольствия первого глубокого погружения.

Роуз бездействует в моих руках, ее тело клонится вперед, ногти царапают гладкую стену.

— Дэнни. — Мое имя звучит надтреснуто от удовольствия. У меня нет желания целовать ее. Ласкать или двигаться медленно. Она слишком долго морила зверя голодом. Как и я. Так что способ только один.