Изменить стиль страницы

Я не хочу кричать, но так оно и есть.

Мне кажется, я слышу, как он хихикает, а потом я уверена, что так оно и есть, потому что смех становится еще громче, когда стул, который я опрокидываю в следующую секунду, опрокидывается с резким стуком. Раздраженная и возбужденная сверх всякой меры, я прижимаю кончики пальцев к уголкам глаз и перевожу дыхание.

Это занимает мгновение, но я беру себя в руки, а затем тихий смешок срывается с моих губ, когда я наклоняюсь, протягивая руку под маленький столик слева от меня. Я встаю, в моей руке оказывается маленький, простой, сложенный в один раз бумажник, разумеется, из черной кожи, который я вытащила из его кармана и спрятала из виду.

Хлопнув им по ладони, я ухмыляюсь и заглядываю внутрь.

Мои губы быстро опускаются, когда каждое отделение для карточек оказывается таким же пустым, как и следующее, и там, где должны быть купюры, нет ничего, кроме маленькой белой полоски. Достав ее, я позволяю бумажнику упасть на пол и разворачиваю листок бумаги. Я перечитываю единственную строчку, написанную четким, темным, совершенно безупречным почерком, прикусывая нижнюю губу.

Зови меня Бастиан, маленькая воришка.

Тихий смешок покидает меня, и я со вздохом опускаюсь в кресло, уставившись на его имя чуть дольше, чем готова признать.

— Хорошо сыграно, Бастиан.

Хорошо сыграно.